Синяя тетрадь - Казакевич Эммануил Генрихович (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

Некоторое время плыли молча.

– Какая тишина! – сказал «Андрей». – С непривычки оглушает.

«Юзеф» заметил одобрительно:

– Вы хорошо гребете.

– Навык ссыльных времен. Три года назад, в туруханской ссылке, я арендовал крохотную лодочку. На ней, кроме меня, никто не смел отправиться по Енисею. А я посмеивался над пророчествами товарищей, которые уверяли меня, что рыбы давно дожидаются, когда попаду к ним на обед. Но я-то знал, что не буду для них лакомым куском: слишком я тощ и невкусен. Потому и ездил. Хорошо мне было, я забирался подальше вверх, а потом, когда течение само несло лодку вниз, сидел и мечтал. Стихи читал вслух. Я увлекался тогда стихами.

Тонкое, очень белое лицо «Юзефа» приобрело задумчивое выражение, он усмехнулся, но ничего не сказал.

«Андрей» тоже замолчал. По мере приближения берега он все больше волновался. Это волнение от предстоящей встречи с Лениным усугублялось еще одним обстоятельством. Дело в том, что «Андрей» вез в боковом кармане пиджака начатую им еще в ссылке работу «Очерки по истории международного рабочего движения». Уже несколько месяцев как он мечтал показать Ленину свою рукопись, но не решался, каждый раз робел и умолкал на полуслове. Сегодня он решился взять рукопись с собой: авось ему хватит смелости оставить ее Ленину. Может быть, Ленин на досуге почитает. «Андрей» был самоучкой, в ссылке самостоятельно изучил немецкий и французский, прочитал там множество книг, и ему очень хотелось писать, но не было времени и не было уверенности в собственных способностях. Он посмеивался над своим «литературным зудом», жаждая и боясь показать Ленину рукопись.

Кондратий направил лодку к берегу. Она вошла как нож в стену прибрежного камыша. Рядом в камышах качнулась вторая, привязанная к берегу лодка.

– Здесь? – спросил «Андрей».

Они выпрыгнули на берег и начали с любопытством озираться. В это время из кустов появился мальчик лет тринадцати. Он внимательна посмотрел на приехавших и неожиданно пустился от них наутек в глубь леса.

– Что такое? – насторожился «Юзеф».

– Мой брат, – улыбнувшись, объяснил Кондратий. – Бежит предупредить. Разведчик.

Они пошли по тропинке и вскоре очутились на поляне, уже утонувшей в предвечернем сумраке. Посреди ее возвышался высокий лиловатый стог. Рядом мерцал небольшой костер. Никого не было видно. Вдруг из густых зарослей справа раздалось весело и укоризненно:

– Товарищ Свердлов!.. Товарищ Дзержинский!.. Вы?.. Э-э, это неконспиративно.

Свердлов развел руками:

– Ничего не поделаешь, Владимир Ильич! Надо!

Ленин стоял среди зарослей ивняка, широко расставив ноги, словно врос в эту пустынную болотистую землю. В предвечернем свете, придающем очертаниям предметов резкую определенность, он казался отлитым из темного металла.

Вокруг него валялись газеты, прижатые к земле от ветра то камешком, то веткой.

– Что ж! Милости прошу к нашему шалашу, – сказал он. – Тут эта поговорка удивительно уместна.

Он говорил в шутливом тоне, хотя глаза его светились необыкновенной радостью и волнением. Ему не хотелось слишком откровенно проявлять свои чувства, чтобы Свердлов и Дзержинский, а по их рассказам Крупская и другие товарищи не заподозрили, что ему бывает трудно и тоскливо в этой заозерной глуши.

– Ну, раз приехали, – сказал он, – то уж рассказывайте, рассказывайте, рассказывайте все.

– Погодите, Владимир Ильич, – улыбнулся Свердлов. – Вы всегда так не даете опомниться.

– Что ж, садитесь, опоминайтесь. Григорий, где вы? К нам гости. Наконец-то мы узнаем все из первых рук.

Зиновьев появился из шалаша заспанный, но при виде гостей оживился, побежал за чайником.

– Сейчас угостим вас чаем, – сказал он, суетясь. – Разумеется, кипятком, чаю нет, заправляем листом смородины.

Ленин сел на пенек, его лицо стало очень серьезным и озабоченным.

– Рассказывайте.

Ярко вспыхнул и разгорелся костер, возле которого Емельянов с Колей и Кондратием начали готовить ужин.

Свердлов сказал:

– К съезду все готово. Заседания будут происходить на Выборгской стороне, в здании Сампсониевского общества трезвости. На случай слежки имеем в виду еще одно помещение. Всем делегатам съезда будет роздана ваша брошюра «К лозунгам». Сегодня ее кончают печатать в Кронштадте. Шотман привезет вам пробный экземпляр.

Лицо Ленина от волнения потемнело.

– А вы читали брошюру? – спросил он.

– Читал. Все члены ЦК и ПК ее читали.

– Ваше мнение?

Свердлов сказал:

– С вашей оценкой положения совершенно согласен. Мирный период кончился.

– Надо готовиться к взятию власти, – кивнул головой Дзержинский.

Ленин покосился на Зиновьева, потом снова весь устремился к приехавшим из Питера и спросил:

– А вас не смущает снятие лозунга «Вся власть Советам!»? – и замер, ожидая ответа.

– Единственно правильный вывод из июльских событий, – сказал Свердлов.

– Хотя и неожиданный для многих, – усмехнулся Дзержинский.

– И вам не кажется, что написано в раздражении? Слишком остро?

Басок Свердлова рокотнул негодующе:

– Слишком остро? А штыки, на нас направленные, не остры?

– Так, так… – Ленин от удовольствия потирал руки. – И вы думаете, все поймут?

– Нет, не думаю.

– Вот хорошо! Не думаете. Правильно. – Ленин лукаво прищурился. – Вот и Григорий думает, что не все поймут.

– С докладчиками у нас трудности, – продолжал Свердлов. – Вы в подполье, многие товарищи арестованы. Как-нибудь обойдемся.

– Обойдетесь, конечно. Слава богу, у нас достаточно сильных, знающих товарищей.

– Политический доклад ЦК поручен Джугашвили. Он полностью разделяет вашу точку зрения на текущий момент и будет решительно защищать ее на съезде.

– Что ж, хорошо. Сталин дельный и твердый человек.

– Организационный отчет поручен мне. Затем пойдут доклады с мест: Питер, Москва…

– Кронштадт, обязательно!

– Ага. Есть!.. Далее – Финляндия, Центральная промышленная область, Север – Вологда, Новгород, Псков, – Поволжье, Донецкий бассейн, Юг Одесса и Киев, – Урал, Кавказ, Прибалтика – Ревель, Рига, – Литва, Польша, Минск с Северо-Западом…

– Звучит внушительно. Как бы смотр сил. Хорошо! Не забудьте послать приветствие от имени съезда всем арестованным товарищам.

– Арестованным и скрывающимся в подполье. Оно уже написано. Свердлов продолжал: – Имеем вам сообщить еще одну новость. Вот она, эта новость, в натуре. – Он достал из кармана небольшого формата газету. – В Питере снова выходит большевистская газета «Рабочий и солдат». Вот первый номер. От имени редакции прошу сотрудничать.

– Превосходно! – воскликнул Ленин. – Как вам это удалось?

– Наша «военка» – Миша Кедров с Подвойским [34] все устроили. Их работа. Сначала Кедров попробовал было сунуться в «Новую жизнь», но Ладыжников набросился на него: «К вашей организации примазались шпионы, провокаторы, всякий сброд. Мы убеждены, что и Подвойский провокатор». Тогда Кедров с Подвойским высмотрели маленькую типографию на Гороховой, «Народ и труд» называется, и уговорили администратора, пообещав ему, что газета будет тихая, спокойная, почти «Задушевное слово». Тираж первого номера двадцать тысяч. Он был раскуплен за несколько часов.

– Молодцы! – Ленин нагнулся к чурбаку, служившему ему столом, и взял стопку исписанной бумаги. – Вот ответ на «разоблачения» Петроградской судебной палаты. Напечатайте за моей полной подписью. А вот еще статейка «О конституционных иллюзиях». Завтра постараюсь ее закончить и вам прислать. По-моему, статейка очень важная. Я писал ее, кроме всего прочего, и ради самоуспокоения. Да, не удивляйтесь. Я этой статейкой окончательно подчинил чувство разуму. Я доказал себе – и, надеюсь, всем товарищам по партии – правильность решения о неявке на суд. Вы прекрасно знаете, как трудно далось мне это решение. Казалось верным и весьма революционным явиться на суд и сказать все, что полагается говорить в таких случаях революционеру… Месяца два назад я бы при тех же обстоятельствах обязательно явился. Теперь я уже слишком взрослый, чтобы явиться. В революции люди быстро созревают… Очень рад, что удалось наладить газету. На днях смогу дать еще одну статью – «Уроки революции» или что-то в этом роде. – Он пристально посмотрел на Свердлова и Дзержинского, его глаза потеплели. – Завидую вам, что вы можете вернуться в Питер, окунуться в эту кашу, быть среди товарищей. Мне бы хоть одним глазком посмотреть на наш съезд. – Хитрые морщинки собрались под его глазами. – А, как вы думаете? Ведь я неузнаваем. Вы меня не видели в парике. Вот я достану парик – мне привезли несколько штук на выбор, – и вы сами взглянете… Ей-богу, это безопасно.