Смерш (Год в стане врага) - Мондич Михаил (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Смершевцы иначе смотрят на дело. Для них советские граждане, побывавшие на принудительных работах в Германии, — элемент, кишащий шпионами и зараженный ненавистью к советскому строю. Поэтому они проверяют каждого репатрианта самым тщательным образом.
И между репатриантами бродят опознаватели и раскинута сеть агентуры.
Лживые обещания, недоверие, доносы, угрозы, допросы, пытки и смерть — стихия смершевцев.
Что же ждет репатриантов на Родине — страшно подумать. Майор Гречин говорит, что большинство из них пройдет двухлетние исправительные лагеря.
За что? Это же мученики, достойные сострадания! И неужели эти миллионы людей, переживших немецкую каторгу, ничего другого не заслужили, кроме концлагерей, то есть другой, советской каторги?
Я ничего не понимаю.
Можно лгать, обманывать, убивать, но не в таких же колоссальных масштабах. Ведь, кроме людского суда, превращенного тоталитаризмом в фабрики смерти, есть еще и Суд Божий!
Не нахожу слов для выражения всей этой мерзости, охватившей современное человечество.
«Смерть шпионам»! Нет, уж лучше было б назвать контрразведку не так. «Смерть противникам коммунизма» — более соответствовало бы действительности.
Сегодня до обеда я был в лагере по репатриации иностранцев. Майор Гречин приказал мне и лейтенанту Черноусову взять «Ганса» и вместе с ним «пройтись» по лагерю.
Французы, бельгийцы, англичане, голландцы, датчане, норвежцы, чехи и сербы уныло бродили по длинным коридорам грязных полуразрушенных зданий. Они смотрели на нас с большим недоверием и избегали встреч с нами.
Кроме презрения и ненависти к нам, их лица ничего не выражали. Еще бы! Смершевцы и среди них раскинули свои смертоносные сети. Резервы контрразведки, прикрепленные к лагерям по репатриации иностранцев, работают днем и ночью. Постепенно исчезают приверженцы сербского короля, сторонники чешской аграрной партии и другие иностранцы, так или иначе проявившие свое несогласие с коммунизмом.
Для смершевцев не существует международного права. С гражданами иностранных государств они расправляются по-своему. Здесь, на территории, занятой Красной армией, они делают то, чего не могут делать за границей, — уничтожают контрреволюцию.
Когда-то я слышал одну, очень характерную для Советского Союза песенку: «Слава вам, железные чекисты»…
Славны чекисты в России кровавой и темной славой, совсем не такой, как поется в песне. Иностранцы же слышали про чекистов только одним ухом. А теперь у них есть возможность непосредственно убедиться в существовании этих легендарных героев пролетарской диктатуры.
Вадевице. Дом заместителя бургомистра.
Из нового Сонча мне и Кузякину пришлось добираться попутными машинами. Я не думал, что это так сложно. Начальник КПП в Новом Сонче останавливал проходящие грузовики, но посадить нас ни на один из них ему не удавалось. Шоферы отказывались принимать кого-либо, ссылаясь то на плохой мотор, то на слабые шины или опасный груз.
Лишь после четырех часов ожидания мы взобрались на один из грузовиков, доставивший нас в Вадевице.
Лагерь русских репатриантов был уже занят резервами контрразведки. Капитана Шапиро и лейтенанта Черноусова мы нашли в лагере военнопленных.
— Здесь заживем, — встретил нас восторженный капитан Шапиро. — Начальства нет, работы мало. Баб в городе — ни пройти, ни проехать. На квартире у лейтенанта — три, у меня — две. Не зевайте и вы!
Кузякин поселился вместе с Черноусовым. Я занял комнату в доме заместителя бургомистра.
Черноусов достал водки. Задумал сегодня вечером устроить «настоящую выпивку с бабами». Пригласил и меня. Пойду непременно.
К Черноусову я пришел с небольшим запозданием. В просторной комнате, вокруг столов, заваленных закусками и заставленных бутылками водки, сидели хмельные польки. Офицеры танцевали под звуки патефона.
Польки нахально осматривали меня, перешептывались.
— Садись сюда, Коля, — обратился ко мне Черноусов.
Я сел на предложенное мне место. Справа от меня — девушка лет двадцати, блондинка с шустрыми глазами, слева — полная черноволосая молодая дама.
— Пан младший лейтенант неточный, — заговорила блондинка.
— Не беда!.. Как тебя звать?
— Янина.
— Великолепно.
Янина была трезвее остальных. Она засыпала меня десятками вопросов, на которые приходилось отвечать. После двадцатиминутного разговора я убедился, что моя новая знакомая очень милая и хитрая гимназистка восьмого класса.
— Родители у тебя есть?
— Нет. Немцы два года назад убили папу. Мама умерла давно, когда мне было пять лет.
— Как же ты живешь?
— Помогает сестра…
Черноусов танцевал с черноволосой дамой, Кузякин обнимал совершенно пьяную женщину лет тридцати пяти, Шапиро «заговаривал зубы» шестнадцатилетней девушке.
— Ты бы отвел домой свою любву, Кузякин, — шутливо заметил Черноусов.
— Пойдем, что ли?
Пьяная «любва» послушна встала и, с трудом передвигая ноги, последовала за Кузякиным.
Высокая рыжая полька, все время сидевшая без кавалеров, затянула хриплым голосом гуральскую песенку. На второй строчке голос ее оборвался.
— К черту всех панов советских офицеров! — прокричала она и повалилась на пол.
— Гадость! — не выдержала Янина. — Проводи меня домой, пан.
— Почему? Хозяин обидится…
— Прошу тебя!
— Если так настаиваешь — пожалуйста. Далеко живешь?
— Да.
Я помог Янине одеться и мы, распрощавшись с гостями, вышли на улицу. Янина взяла меня под руку и мы пошли по грязным тротуарам, часто сворачивая то вправо, то влево.
— Ты не русский, — обратилась ко мне Янина неожиданно.
— Глупости, я русский.
— Где служишь?
— Это военная тайна, — сказал я, рассмеявшись.
— Впрочем, не говори, я и так знаю.
Янина произнесла эти слова с такой уверенностью, что я невольно заинтересовался.
— Ты служила у немцев, Янина.
— Служила, на кухне в одном госпитале.
— Врешь!
— Почему ты думаешь, что вру?
— Ты служила в военных частях. Помнишь, у лейтенанта ты рассказывала мне, как в тебя был влюблен один эсесовский офицер?
— Помню. Он лежал у нас в госпитале.
— Врешь. Ты говорила, что он бывал у вас на квартире.
— Это потом, когда выздоровел.
Янина умело выворачивалась и мне никак не удавалось смутить ее. Почему-то я был уверен, что эта хитрая гимназистка пристала ко мне не только по одним любовным соображениям.
— Ладно! Не будем спорить. Ты мне скажи, в какой части я служу.
— В контрразведке, — последовал уверенный ответ.
— Почему ты так думаешь?
— Ваша контрразведка плохо маскирует себя. Все офицеры опрятно одеты, культурны и умны. Это их сильно отличает от армейских офицеров. Взять хотя бы к примеру, вас четырех. Все вы владеете иностранными языками, умеете обращаться с женщинами…
— Слушай, Янина! Если б я был офицером контрразведки, я арестовал бы тебя.
— За что?
— За то, что знаешь много лишнего. Я уверен, что ты работаешь в Армии Крайовой. Считай меня кем хочешь, я не стану разубеждать тебя. Но запомни мой совет: не заглядывай часто смерти в глаза.
Янина молчала. Пройдя еще метров десять, мы остановились.
— Вот я и дома!.. Зайдешь, что ли? Сестра уехала. В комнате у меня две постели, можешь переночевать.
Я видел хитрые глаза Янины, я слышал ее властный голос, ощущал теплоту ее тела. В душе у меня зашевелились сомнения.
— Нет, Янина, я пойду домой.
— Как тебе угодно!
Мы простились.
— Заходи завтра вечером. Буду ждать! — крикнула она мне уже с крыльца.
Я ничего не ответил и быстро зашагал по направлению к городу. Частые убийства, свидетельствовали о ненависти поляков к русским. Кто знает, что думает Янина. Она бесспорно связана с Армией Крайовой. Откуда она знает столько интересных подробностей о советской контрразведке?