Зимние действия пехотного полка в Августовских лесах. 1915 год - Белолипецкий Валериан Ерофеевич (бесплатные версии книг txt) 📗
Как только был установлен телефон штаба 27-й дивизии в одном из наиболее просторных домов д. Серский Ляс, для чего начальнику штаба дивизии пришлось выселить весело закусывавших офицеров и чиновников какого-то транспорта, командир 108-го полка просил передать начальнику дивизии, все еще остававшемуся в д. Копайница, просьбу о смене полков на позиции у д. Махарце частями другой дивизии. Сначала был получен отказ. Тогда командир полка лично переговорил с начальником дивизии, настоятельно указывая на необходимость отдыха для истомленных людей, которым, может быть, предстоит еще боевая работа на следующий день. Начальник дивизии после этого отправился к командиру корпуса и скоро вернулся с ответом, что последний охотно соглашается на просьбу командира Саратовского полка и приказывает 209-му пехотному Богородскому полку сменить части 27-й дивизии. К 22 часам вечера батальоны 105, 106 и 108-го полков расположились на отдых в д. Серский Ляс. К сожалению, отдых в этой деревне оказался плохим. Жители еще до боя оставили деревню и скрылись в леса. Дома были нетоплены, многие из них были заняты ранеными, русскими и немцами, на долю 108-го полка и его боевых товарищей осталось очень мало жилых домов. Штаб 108-го полка после долгих поисков расположился наконец в доме, выбранном для штаба дивизии, который за поздним временем решил остаться в д. Копайница.
Успех боя у д. Махарце был воспринят всеми в 20-м корпусе как прорыв на свободную дорогу в г. Гродно, как крушение немецкого плана окружить корпус и взять его в плен. В действительности поражение одной пехотной бригады только на время спутало карты немцев. На сильно зарвавшемся к югу правом фланге 10-й германской армии образовался большой разрыв. От г. Сувалки, перед которым стоял в бездействии 39-й корпус, до м. Сопоцкин, которое 15 февраля заняла 31-я пехотная дивизия, на протяжении 50 км находились жалкие остатки 59-й бригады, около 250 человек, которым поручено прикрывать г. Сейны. Для 20-го русского корпуса открывался свободный путь на восток, к р. Неман, но командир корпуса не знал настоящего положения немцев, он думал только об отходе на м. Сопоцкин. Однако, в точности выполняя приказ командующего армией, корпус должен был сначала наступать через д. Махарце на м. Гибы и только затем начать отход. Если бы этот приказ был выполнен, то 17 февраля главные силы корпуса были бы в м. Гибы, где узнали бы о движении 31-й германской дивизии на Сопоцкин. Командир корпуса вновь был бы поставлен перед решениями - идти на восток или на юг. Может быть, на этот раз он и выбрал бы прямую дорогу к переправам через р. Неман.
Положение 20-го корпуса, даже при условии, что командир его не знал еще о занятии немцами м. Сопоцкин, продолжало оставаться опасным. С севера и запада наступали войска противника, и уже вечером 16 (3) февраля немцы появились перед д. Тоболово. Это была 78-я пехотная дивизия, посланная командиром 39-го корпуса на помощь 42-й дивизии. Русским надо было спешить оторваться от противника и уходить на юг и юго-восток. Но большая часть войск 20-го корпуса весь день 17 (4) февраля стояла на месте, и результаты победы у д. Махарце были потеряны.
Для 108-го полка бой у д. Махарце был серьезным боевым испытанием, которое он выдержал с честью, но в то же время это была его последняя, "лебединая песня". Потери полка были не очень велики, около 300 человек, в том числе 7 офицеров. Но при наступлении большей частью выбывают из строя наиболее энергичные командиры и солдаты, идущие впереди и увлекающие солдатскую массу. Это так называемое "обескровление" полка очень скоро сказалось на последующих его действиях.
V. Окружение 20-го корпуса при выходе из Августовских лесов (Схемы 6 в приложении и 8)
В то время как 20-й корпус открывал себе дорогу в Сопоцкин боем у Махарце, соседние корпуса, 26-й армейский и 3-й Сибирский, в течение 16 (3) февраля отходили к Августову, где им пришлось отбиваться от немцев, наступавших с северо-запада, запада и, наконец, с востока от 65-й бригады 42-й германской дивизии, подошедшей из Сейны через Махарце. С наступлением темноты войска этих корпусов продолжали с боями отход на переправы через р. Бобр: у Штабина 3-й Сибирский корпус и у Ястржембны - 26-й.
Штабы 10-й армии и Северо-западного фронта все еще не разгадали маневра германцев и теперь стали сильно опасаться за безопасность Варшавской железной дороги на участке Белосток - Гродно, хотя р. Бобр весной представляла непреодолимую преграду и надежно прикрывала этот участок. Прибывающие на помощь 10-й армии корпуса высаживались: 15-й в крепости Гродно, 2-й - в Белостоке. О 20-м корпусе никаких сведений в штабе 10-й армии не имелось; за отсутствием исправных самолетов высылались на разведку разъезды, но они всюду натыкались на германские войска.
В штабе верховного главнокомандующего явилась мысль направить еще третий корпус на помощь 10-й армии и высадить его на ст. Олита, откуда он должен был наступать в тыл 10-й германской армии, что, конечно, должно было заставить ее под ударами с фронта и тыла уходить поспешно в Восточную Пруссию. Но операция широкого размаха была не по плечу высшему русскому командованию, и смелая мысль не получила осуществления.
Германцы все время опасались удара со стороны Немана и держали в тылу заслонами на восток ландверную дивизию, резервную бригаду и кавалерийскую дивизию, а затем, при углублении в Августовские леса, оставили на северной опушке их целую дивизию, 77-ю, 39-го корпуса.
В 20-м корпусе весь день 17 февраля ушел на вытягивание обозов по дороге на д. Чарны-Брод и отход частей 28-й дивизии, прикрывавших с запада движение корпуса из Сувалок к Махарце; в дальнейшем эти части должны были составить арьергард корпуса у д. Горчица.
Утром 17 (4) февраля 108-му полку было приказано перейти в д. Дальний Ляс, где полк и расположился на отдых, составляя резерв 209-го полка, охранявшего в качестве арьергарда поляну у д. Махарце с северо-востока. Командир 108-го полка, по совету начальника штаба 27-й дивизии, остался близ штаба 209-го полка в одном из южных домов д. Серский Ляс.
Весь этот день на поляне у д. Махарце прошел спокойно. В стороне д. Тоболово временами слышалась артиллерийская стрельба. В штабе 209-го полка всех интересовал вопрос - удастся корпусу выйти из Августовских лесов или нет. Командир 108-го полка высказал мысль, что многое зависит от того, где находится другая дивизия 21-го германского корпуса: если она действует западнее 42-й пехотной дивизии, т. е. ближе к г. Сувалки, то 20-й корпус выйдет свободно из окружения; если же эта дивизия двигается восточнее 42-й, то дорога корпусу из лесов в г. Гродно будет отрезана. Разрешение этого вопроса должно было составлять задачу для разведки 20-го корпуса в восточном направлении. Впоследствии командир 108-го полка узнал, что 17 (4) февраля в штабе 20-го корпуса было известно, какая именно германская дивизия находилась западнее 42-й дивизии; это была 78-я пехотная дивизия не 21-го, а 38-го германского корпуса, наступавшая на д. Тоболово, но вопрос о том, где находится другая дивизия 21-го германского корпуса, никто не поднимал, и никакой разведки к востоку не высылалось, хотя конницы для этого при штабе 20-го корпуса имелось достаточно.
Отсутствие обоза и каких-либо местных перевозочных средств вынуждало оставить в д. Серский Ляс всех раненых 27-й дивизии. Командир 108-го полка вызвал старосту деревни и хозяев домов, где лежали раненые, и просил их заботиться как о русских, так и о немецких раненых; на расходы по довольствию раненых командиром полка были даны сохранившиеся у него 150 руб. Для ухода за ранеными были оставлены два или три ротных фельдшера. Благодаря походным кухням 108-й полк получил в этот день обед (суп с макаронами), но хлеб оставался только у немногих солдат, у местных жителей его не имелось, а сухари неприкосновенного запаса были давно съедены у большинства еще до выступления из м. Вальтеркемен. В царской армии отсутствие должного внимания к сохранению неприкосновенного запаса (сухари и консервы) у солдат было весьма распространенным явлением, хотя еще в русско-японскую войну было замечено, что солдаты съедали его очень скоро по получении. В следующую зиму 1915-1916 гг. во время стоянки 108-го полка в глухой части Полесья командир полка приказал не раздавать на руки солдатам неприкосновенный запас, а хранить его в личных мешочках в особом складе близ штаба полка. Запас был роздан солдатам только перед выступлением из Полесья на север весной 1916 г. Конечно, этот прием можно было использовать только при полной уверенности в том, что противник не будет неожиданно наступать на занятый полком участок. Главным средством сохранения неприкосновенного запаса остается внушение каждому бойцу сознания крепко хранить запас на черный день и постоянное наблюдение за этим командиров, начиная с самого младшего.
