Мата Хари - Ваагенаар Сэм (чтение книг txt) 📗
Кроме этих ежедневных выездов было, однако мало развлечений. Всю неделю, кроме суббот и воскресений, Мата Хари проводила в полном одиночестве — за исключением общества Анны Линтьенс, последовавшей за ней в Эвр.
Любовь к месье Руссо, который был на три года старше ее, могла осуществляться только по выходным. В пятницу вечером месье обычно приезжал на поезде из Парижа на вокзал города Тур. Оттуда на такси он ехал в Эвр. В понедельник утром карета из замка отвозила его обратно в Тур. Следующие пять дней Мата Хари оставалась ждать. Обычно она скакала на своем любимом коне по кличке Раджа по сельским окрестностям.
Искусство Мата Хари как амазонки по-разному оценивалось различными авторами. Но уже ее работа в цирке Молье доказывает способности к верховой езде. В Эвре однажды произошел случай, доказавший ее мастерство. Один шестнадцатилетний юноша — родственник владельца замка — привез Мата Хари письмо из Парижа. Он прискакал из Тура на коне. И очень гордился этой своей поездкой, потому упомянул об этом достижении в присутствии Мата Хари. Она тут же вскочила в седло и проскакала на коне по лестнице замка вверх и вниз. Возвращая поводья удивленному пареньку, она сказала: — Вот если тебе удастся сделать то же самое, то по праву сможешь сказать, что умеешь скакать верхом.
Когда я спросил Полин о связи Руссо и Мата Хари, она ответила: — Они, казалось, прекрасно ладили друг с другом. Ссор не было ни разу. Они часто выезжали на лошадях на прогулку. Затем она продолжила, не дожидаясь моих вопросов: — У них были разные спальни. Но, кончено, они могли заходить друг к другу.
Полин рассказала, что спальня Мата Хари была очень большой. Примерно тридцать квадратных метров, «кровать с балдахином цвета мальв, стоявшая на возвышении в середине комнаты. Чтобы подойти к ней, нужно было подняться на несколько ступенек».
Мата Хари, привыкшая к роскоши, оставалась в своей большой спальне в замке, где не было ни ванной комнаты, ни водопровода, ни электричества, ни даже газа. Но месье Руссо, похоже, обладал большой властью над своей любовницей. Его мать прекрасно знала об этой связи, и — как позднее выяснилось — его жена тоже. Старая мадам Руссо, проживавшая в Бюзансэ, однажды навестила любовницу своего сына. Она попыталась отговорить Мата Хари от продолжения любовной связи ним.
Но по рассказу Полин, «у нее не было никаких шансов. С того момента, как она увидела Мата Хари, в мадам возникли к ней самые дружеские чувства. Мадам оставалась у нас шесть месяцев. Когда она снова уехала, Мата Хари осталась в замке. Теперь она была „мадам“.
Позже, в 1963 году, в разговоре со мной госпожа Руссо подтвердила, что знала о связях своего мужа с Мата Хари. — Он был бабником, — сказала она. — И очень хорошо выглядел. Но в конце концов, он и Мата Хари поссорились. Когда спустя долгое время он вернулся ко мне, то был совершенно расстроен». Позднее он стал представителем фирмы, выпускавшей шампанские вина «Heidsieck». -Когда он умер, — горько сказала его вдова, то не оставил мне ни единого су.
Тем не менее, это был великий период в жизни Мата Хари. Когда она время от времени возвращалась из Эвра в Париж, там во всех газетах и журналах появлялись фотографии, изображавшие ее на скачках и иных больших мероприятиях. Приехав в санаторий в Виттель в августе 1911 года, она побывала на скачках «Конкур Иппик». Шесть лет спустя тот же город будет неоднократно упоминаться на суде, когда ее вызовут на заседание в третий и последний раз в жизни — в этот раз из-за шпионажа.
За это время она переехала в маленький, но очень привлекательный дом близ Парижа. Он находился в пригороде Нёйи-сюр-Сен, Рю Виндзор, 11. Ксавье Руссо обставил для нее этот дом. Но он никогда не был в состоянии заплатить за мебель. Как рассказывала мне его вдова, чек к оплате получила она — правда, так никогда его и не оплатила. Когда Мата Хари жила в доме, сад был площадью в 560 квадратных метров. Так как вокруг других домов не было, он был достаточно велик, чтобы Мата Хари могла развлекать там танцами своих гостей — порой, если было нужно, то и голой.
ГЛАВА 8
Мата Хари приблизилась к такому периоду в своей карьере, которым она могла бы гордиться больше всего. Габриэль Астрюк устроил для нее выступление в миланском театре «Ла Скала». Одновременно он постарался устроить так, чтобы она выступала вместе с Русским балетом, первое выступление которого в Монте-Карло состоялось именно благодаря совместным усилиям Габриэля Астрюка и Рауля Гюнсбурга. Художник Леон Бакст, занимавшийся сценическим оформлением выступления труппы, который был одновременно близким сотрудником Сергея Дягилева, получил предложение создать особенные костюмы для выступлений Мата Хари в Милане. Но из-за финансовых трудностей Руссо материальное положение Мата Хари тоже ухудшилось. Она так и писала Астрюку из Нёйи: — Нам Бакст не нужен.
Одновременно ее чувство рекламы подсказало ей идею сообщить своему импресарио, что она до отъезда в Милан закажет еще несколько своих фотографий в образе Венеры. Это была как раз та роль, которую она должна была танцевать в «Ла Скала». Имея на руках контракт с самым большим оперным театром в мире, она уже носилась с идеями о подобных выступлениях и в других местах.
С точки зрения искусства она по-прежнему считала себя в самой лучшей форме. Если Монте-Карло был уже золотым контрактом, то приглашение в Милан поставило на него печать истинной драгоценности. Она на самом деле «нашла свое место». В 1905 году как малоизвестная любительница без всякого обучения она начала танцевать. Через семь с половиной лет ее слава из частных парижских салонов пробилась через варьете, чтобы достичь апогея в Милане. Окончательно и бесспорно она была признана выдающейся танцовщицей. Не потому, что она воздействовала на зрителей эротикой, а потому что умела танцевать.
Во время театральных сезонов 1911 — 1912 годов Мата Хари танцевала в «Ла Скала» в двух балетах. Здесь она встретила, как она сообщала Астрюку, Преображенскую, самую выдающуюся балерину того времени, «которая дала мне несколько очень полезных советов». На открытии сезона она танцевала свой ставший уже знаменитым танец «Принцесса и волшебный цветок» — в пятом акте оперы немецкого композитора Глюка «Армид», написанной в 1777 году. В новом балете, на музыку Маренко, она 4 января 1912 года была Венерой. Мата Хари была очень довольна своими выступлениями. И она была права. Некоторые из самых красивых фотографий в ее альбомах датируются как раз этим временем. В подписях к фото она пишет как бы с некоторой дистанции и называет себя в третьем лице: «Мата Хари в роли Венеры в „Ла Скале“ в Милане».
Оркестром на первом спектакле сезона дирижировал Туллио Серафин, который уже тогда, в возрасте тридцати трех лет, был очень известным дирижером. Даже в 1963 году, когда ему исполнилось 84 года, он по-прежнему оставался одним из самых выдающихся итальянских оперных дирижеров. Он хорошо помнил Мата Хари. Она была «восхитительным созданием», говорил он мне. — Очень культурная, с природными задатками к искусству. Производила впечатление просто природной аристократки. Но кроме того, она была серьезной актрисой, — говорил маэстро. Желая подчеркнуть ее неповторимую индивидуальность, он воспользовался точным выражением — «una personalita» («личность»).
Миланские газеты были потрясены. Они не знали, как описать выступления Мата Хари. Это были совсем не те танцы, к которым они привыкли. «Коррьере делла Сера» посчитала ее танцы несколько медленными, но похвалила ее «выразительные движения». Газета назвала Мата Хари «мастером танцевального искусства, с изобретательным даром мимики, творческой фантазией и необычайной силой выразительности». Газета «Ломбардия» от 5 января 1912 года оценила ее равномерные, медленные движения «выполненными в совершенной гармонии и достойными восхищения».
Мата Хари поторопилась сообщить Астрюку о своем успехе. «Все газеты единодушно сообщают, что я идеальная Венера». После того, что написали газеты на самом деле, это утверждение кажется некоторым преувеличением. Но преувеличения и так были слабостью Мата Хари — а может быть, напротив, ее сильной стороной? Затем она описывала Астрюку, как она танцевала, и какое впечатление произвели ее выступления на миланцев и на балетмейстера «Ла Скалы». «Я танцевала Венеру со своими собственными волосами, то есть темными. Они сначала были удивлены, но я научила их, что Венера это абстрактная фигура, то есть воплощение красоты. Таким образом, у нее могут быть и коричневые, и рыжие, и светлые волосы. Они согласились».
