Беседы - Агеев Александр Иванович (книги без сокращений txt) 📗

— Монастыри, особенно большие, всегда вели активную культурную и хозяйственную деятельность. Сейчас эта традиция постепенно возрождается. В то же время монастырь — это все-таки не сельскохозяйственная община, а прежде всего духовный, просветительский центр. Основная цель его насельников — собственное спасение и духовное окормление верующих, а не рентабельное хозяйство. Тем не менее сейчас крупные монастыри заводят свои хозяйства. Вот и у нас в Даниловом монастыре есть хозяйство в Рязанской области, созданное на базе двух колхозов. Руководит им эконом монастыря. Мы взяли умирающие колхозы, восстановили их, выращиваем пшеницу, делаем муку, из муки печем просфоры, пирожки, куличи. Монастырь заплатил долги бывших колхозов, сохранил и приумножил рабочие места. Помогаем на селе, работаем с молодежью, детей и их родителей знакомим с православием, чтобы они имели разумные знания о вере, не просто признавали, что Бог есть, но знали заповеди и следовали им. На деньги благотворителей построили там новую церковь. Нелегко достучаться до человека. Нельзя сказать, что эти люди — атеисты, но они могут быть равнодушны к вере, к Церкви, могут иметь какие-то пороки и недостатки, вот мы и пытаемся им помочь. За те шесть лет, что там монастырское хозяйство, какие-то сдвиги есть. Народ в Рязанской области добрый, хороший, умеет работать, сейчас все потихоньку возрождается.

— Могла бы Церковь взять на себя ответственность за развитие какого-то края, например Сибири? Или здесь не нужно путать духовное утешение или духовный рост и хозяйственные задачи?

— В духовном отношении, конечно, могла бы. А духовно богатый человек и практическую сторону дела постигает лучше и быстрее. Но буквально взять на себя ответственность за хозяйственное возрождение края Церковь не может — для этого есть светские власти: пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать — сапожник. Задача Церкви — призывать людей ко спасению, утверждать духовное начало.

— Что Вы думаете о межконфессиональном взаимодействии с мусульманами и католиками в России?

— В Российской Федерации создан Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации. Думаю, он делает полезное дело, потому что сейчас люди разобщены и, более того, есть некие силы, заинтересованные в подобном разобщении. Мы сегодня видим проявления такого разобщения в обществе, подчас страшные проявления. Представители традиционных конфессий, действующих на территории России, должны помогать друг другу.

— Недавно было опубликовано большое интервью президента Чечни Рамзана Кадырова. Там он очень грамотно и много говорит о Боге и о понимании воли Всевышнего, о том, как важны духовные ценности. В этом смысле он даст фору многим российским губернаторам, которые в основном озабочены хозяйственными проблемами.

— Что ж, будем расти. Сегодня уже нередки случаи, когда губернатор не просто стоит в храме со свечкой, но ведет себя как истинный христианин. Проводится большая серьезная работа на уровне епархий, вырастают храмы, а при них — структура, нацеленная на общение с людьми, с молодежью, с обездоленными. Святейший Патриарх, например, в день Святой Пасхи в Люблино встречался с людьми, которых называют бомжами. Это тоже показательно. Чем больше будет таких практических шагов, тем лучше. Конечно, мы много говорим, но меньше делаем, и тем не менее движение от слов к делу все-таки есть.

— Можно ли считать Русскую Православную Церковь всемирной?

— В том смысле, что она охватывает многие народы, — можно. Ведь ее приверженцами являются не только русские.

— Вас не тревожит раскол? Я имею в виду Украину и Грузию.

— Это трагично и больно. Больно — потому что нас пытаются поссорить с братским украинским народом. А Грузия — это солнечная, благословенная страна, куда в свое время устремлялось множество русских, там много православных святынь. Будем уповать на Божью помощь и надеяться, что хорошие отношения между нашими странами скоро восстановятся. Грузинская Церковь тоже активно к этому стремится. Они здесь не раз бывали, разговаривали и с покойным Патриархом, и с нынешним.

— Соединенные Штаты, на Ваш взгляд, — христианская страна?

— Конечно. Там ощущается мощное присутствие Константинопольской Церкви — очень сильная архиепископия в плане церковном и внешнеполитическом. Большие и сильные епархии Антиохийской Церкви. Русская Православная Церковь после объединения также очень важна и значима.

С протестантами я мало знаком, но нам приходилось встречаться с ними в Гарварде, беседовать по поводу возвращения колоколов. Отношение к нам было самое доброе. Если бы меня спросили: «Вам понравилось в Америке?» — я бы ответил утвердительно.

— Козни Вам никто не чинил?

— Определенные сложности были, ведь переговоры о возвращении колоколов велись целых 25 лет — первый разговор на эту тему состоялся в 1983 г. Когда открыли монастырь, возник вопрос о наших колоколах, которые тогда находились в Гарвардском университете. Началась переписка с американцами, покойный президент Рейган одобрил эту инициативу — правда, это не дало никаких практических результатов.

И только с 2003 г. пошел рабочий процесс, завершившийся возвращением колоколов. Этот акт упрочил мир и согласие между двумя государствами и двумя народами.

— А что такое колокол в теологическом смысле?

— Это глас Божий. Глас Господень на водах, как мы поем на Богоявление. Он призывает на богослужение, колокольным звоном отмечаются отдельные моменты богослужения, в частности его окончание. Колокол на Руси всегда был неотъемлемой частью жизни общества. Он созывал на вече, возвещал о победах, предупреждал об опасности. Колокол рассматривали как живое существо — его наказывали, били плетьми, у него, страшно сказать, могли вырывать язык, могли отправить в Сибирь. В нашей звоннице есть колокола XVII в., отлитые при царе Федоре Иоанновиче. Они олицетворяют традицию, дошедшую до нас из глубины веков. Сразу собрать звонницу было очень трудно, собирали деньги, лили один колокол, затем другой. Так постепенно создавался ансамбль. В Даниловском монастыре один из четырех лучших сохранившихся в России наборов колоколов.

— Как Вы относитесь к тому, что сейчас появилось на волне возрождения традиций и возвращения к истинным истокам? Я имею в виду культ Перуна и неоязычество.

— Мы не можем приветствовать язычество и фетишизм, т. е. возвращение к тем временам, когда люди не знали истинного Бога. Наша задача — рассказывать об истинном Боге, но самое главное — жить по-христиански, чтобы свидетельствовать о Христе.

— Кроме духовной деятельности Вы руководите коллективом монастыря, т. е. фактически являетесь управляющим. Каковы Ваши принципы управления?

— Управление должно быть основано на любви, которая может проявляться в строгости, во взыскательности, но и в снисходительности. Полагаю, это главное. Ведь святые отцы говорят, что пример для монаха — это ангелы, а пример для мирянина — это монахи. Я должен являть собой пример для насельников монастыря, потому что они наблюдают за тем, как я живу, что делаю, слушают, что говорю. Плохо, если слова расходятся с делом. Мы стремимся к тому, чтобы в монастыре была дисциплина, идеальный порядок, как в хорошей семье. Придет к нам человек и скажет: вот как живут и работают в Церкви! Так и нужно жить и работать. Если у нас это получается, то мы благодарим Бога, а не получается — мы каемся и надеемся исправиться. В монастыре есть обычай, он мне очень нравится: на праздники — на Рождество, на Пасху — человек 70–80 сотрудников приходят поздравлять наместника. Мы организуем чаепитие, люди читают духовные стихи собственного сочинения, поют церковные песни, говорят добрые слова. Такое искреннее человеческое общение дорогого стоит. Оно показывает, что все мы православные христиане, и это нас объединяет.

— Есть ли у Вас любимая поговорка или притча, которая точнее всего отражает Ваше отношение к жизни?