Александр Великий - Догерти Пол (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Несмотря на любовь к спиртному, Александра нельзя уподоблять Калигуле или Нерону, развратным римским императорам, прожигавшим жизнь в беспробудном пьянстве и увязшим в страшных пороках.
Греческие пирушки представляли собой обильную выпивку и обычные беседы. В некоторых случаях приглашали и женщин, например, на пирушке в Персеполе, когда афинская куртизанка Таис уговорила Александра сжечь дворец. Александр и его сподвижники-военачальники, такие как Пердикка, Леоннат и Аттал, были людьми мужественными и закаленными. Им довелось испытать все тяготы и весь ужас древних войн: ночные марш-броски, снег в горах, страшную жару в пустынях, невероятную жажду, дикий голод, опасное соседство ядовитых змей, диких животных, ураганы и переправы через бурные реки. Во многих случаях воины эти вели себя как бандиты, и все же в недостатке мужества и отсутствии выдержки их не упрекнешь.
В обществе, где восхищаются мужеством, лидер должен превосходить всех остальных как на поле боя, так и во время кутежа. Александр доказал свое умение в обеих областях. Его действия в сражении при Гранике в 334 году до н. э., когда он атаковал левый фланг персов, включая высших командиров Дария, и ринулся в рукопашный бой, – настоящий гимн его мужеству и великолепному искусству верховой езды. Плутарх дает описание той славной атаки.
Тем временем полководцы Дария собрали огромную армию и построили ее у переправы через Граник. Александру пришлось сражаться здесь, открывать врата Азии. Многих его командиров пугала глубина реки, обрывистые и крутые берега. Парменион настаивал на том, что в такое позднее время дня переправа слишком рискованна. На это Александр ответил: «Мне будет стыдно перед Геллеспонтом, если, переправившись через пролив, я испугаюсь Граника». Царь бросился в реку с тринадцатью илами всадников. Он вел войско навстречу неприятельским копьям и стрелам на обрывистые скалы, усеянные пехотой и конницей врага, через реку, которая течением сносила коней и накрывала всадников с головой, и казалось, что им руководит не разум, а безрассудство и что он действует как безумец. Как бы то ни было, Александр упорно продолжал переправу и ценой огромного напряжения сил овладел противоположным берегом, мокрым и скользким, так как почва там была глинистая. Тотчас пришлось начать беспорядочное сражение, воины по одному вступали в рукопашный бой с наступавшим противником, пока наконец удалось построить войско хоть в какой-то боевой порядок. Враги нападали с криком, направляя конницу против конницы; всадники пускали в ход копья, а когда копья сломались, стали биться мечами…
Естественно, хулители Александра старались не обращать внимания на подвиги Александра, подобные приведенному выше, и описывали его как своенравного восточного деспота. Афиней цитирует острого на язык Эфиппа:
Александр носил ритуальные облачения даже во время развлечений. Надевал иной раз пурпурную тогу, сандалии в виде копыт, рога Амона, словно бы сам он и был богом Амоном. Иногда изображал Артемиду, он часто облачался в ее платье, когда ехал на колеснице. Бывала на нем и персидская одежда, но за плечом висели лук и копье богини. Иногда появлялся в облике Гермеса, чаще же всего, почти каждый день, носил пурпурный плащ и тунику с белой отделкой. К головному убору прикреплял царскую диадему. Когда бывал наедине с друзьями, обувал сандалии Гермеса. Носил часто шкуру льва и дубинку, как Геракл… У Александра вошло в привычку поливать пол изысканными духами и тонкими винами. Перед его приходом жгли мирру и другие благовония, а все присутствующие хранили молчание или из страха произносили благие пожелания.
Для объективности нужно привести описание внешнего вида Александра во время начальной фазы его вступления в Индию. Посланники из города Ниса приехали в лагерь царя и увидели там великого завоевателя, одетого словно простой солдат. Он не успел еще снять боевого облачения и покрыт был пылью с ног до головы. Пораженные послы – ну кто бы не удивился: великий воин и так просто одет – молча простерлись перед ним ниц. Понятно, Александру это польстило, и принял он их очень любезно.
Важно подчеркнуть, что пьянство Александра, в устах такого хулителя, как Эфипп из Олинфа, не исключало его сексуальной развращенности. В юности он отличался сдержанностью, о чем свидетельствует замечание Плутарха: «Александр говорил, что сон и близость с женщиной более всего другого заставляют его ощущать себя смертным, так как утомление и сладострастие проистекают от одной и той же слабости человеческой природы». Личные отношения Александра – будь то любовные или товарищеские – казались ему священными: дружба, длившаяся всю жизнь с Гефестионом, до сих пор является предметом споров и подозрений.
Гефестион был Патроклом Александра-Ахилла. Несомненно, они были очень близки: после сражения при Иссе Александр представил Гефестиона плененной матери Дария как «другого Александра». Был ли Гефестион любовником Александра или другом, доподлинно неизвестно. Тем не менее Гефестион пользовался такими привилегиями, что Олимпиада ревновала к нему Александра и в письмах к сыну обрушивалась на него с нападками. Александр показал эти письма Гефестиону и разрешил ему написать в ответ язвительное предупреждение: «Прекрати ссориться с нами, не злись и не угрожай. Если будешь настаивать, мы будем очень недовольны. Ты должна понять, что Александр значит для нас больше, чем кто-либо на свете». Диодор не говорит нам о реакции Олимпиады на это письмо, но можно вообразить, какова была ее ярость. Диодор говорит, что Александр любил Гефестиона больше других: «Всю свою жизнь Александр предпочитал Гефестиона всем остальным».
Возможно, что у Александра были гомосексуальные отношения с персидским евнухом Багоем, бывшем прежде приближенным Дария. Александра физически тянуло к нему, поэтому евнух мог использовать свое влияние во вред даже невинным людям. К сексуальной ориентации Александра следует относиться со скидкой на время. В Древней Македонии разница между гомосексуальной и гетеросексуальной любовью была не столь явно очерчена, а отношение Александра к сексу было довольно прагматично. Диодор сообщает, что прежде, чем отправиться в Азию, военачальник Парменион настоял на том, чтобы Александр защитил свое престолонаследие, женившись и родив сына. Александр сухо ответил, что у него просто нет времени на женитьбу, оседлую жизнь и ожидание рождения наследника. Будучи воспитанным властной Олимпиадой, Александр, конечно же, выказывал большое уважение женщинам. К женщинам Дария он относился с большим почтением и присвоил титул «матери» и жене Дария, и Аде, царице Карий. Александру очень нравилась интимная близость с женщинами, в том числе и с афинской куртизанкой Таис. Он влюбился в Барсину, вдову своего недруга, греческого полководца Мемнона из Родоса, после того как ее захватили в плен возле Дамаска. Случилось это после его великой победы при Иссе (333 г. до н. э.). Барсина родила Александру сына Геракла, который не имел статуса наследника престола.
В начале весны 327 года до н. э. Александр женился на Роксане («Маленькой звезде»), дочери персидского сатрапа Оксиарта. Незадолго до смерти Александра она забеременела и впоследствии родила мальчика (Александра IV). В 324 году до н. э., когда Александр призывал своих военачальников брать в жены персиянок, он и сам женился на двух: дочерях Дария и Артаксеркса, предшественника Дария. Александр унаследовал гарем Дария, по словам Диодора, числом не менее дней в году, составленный из выдающихся своей красотой женщин, собранных из всех стран Азии. Каждый вечер они проходили перед ложем царя, чтобы он мог выбрать себе одну из них для ночных утех.
Александр довольно умеренно пользовался такой возможностью. Плутарх высказывается о сексуальных пристрастиях Александра:
Однажды Филоксен – он командовал армией, стоявшей на берегу моря, – сообщил Александру в письме, что у него есть Феодор из Тарента, который хочет продать двух мальчиков замечательной красоты, так вот, не хочет ли царь их купить. Александр возмутился и спрашивал у друзей: «Неужто Филоксен так плохо обо мне думает, что смеет делать мне такое гнусное предложение?» Филоксену он написал, обругал и велел прогнать и Феодора, и его товар. Выбранил также и Гагнона: тот также предлагал ему знаменитого в Коринфе своей красотой мальчика Кробила. Узнав, что два македонца, служивших под началом Пармениона, – Дамон и Тимофей, обесчестили жен каких-то наемников, служивших у Пармениона, Александр приказал полководцу разобраться в этом деле, и если вина македонцев будет доказана, убить их, как диких зверей, сотворенных на пагубу людям.
