Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы - Кривич Михаил (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
С этого момента, с ареста четверки, начинается полный своеобразия двухлетний этап расследования. Следователи, и в Москве, и в Ростове, называют его — без насмешки и без всяких кавычек — делом дураков.
Мы так и не поняли до конца, кого они имеют в виду — подследственных или тех, кто больше двух лет держал их за решеткой, пытаясь навешать на них всех собак.
Всего четыре дня прошло после задержания, а Каленик признался уже в семи убийствах. Оказывается, у него были еще сообщники. В следственную тюрьму один за другим попадают Тяпкин, Пономарев, Величко. Все из того же Первомайского интерната. Идет по городу молва о банде сумасшедших маньяков, обрастает подробностями, становится почти истиной. Хотя в следственных кругах от прямых ответов уклоняются. Уголовное дело пополняется все новыми материалами, далеко не все они безупречны. Многие, можно сказать, не выдерживают критики. Но областное руководство, вплоть до обкома КПСС, требует немедленных разоблачений: надо успокоить народ. Москва тоже проявляет нетерпение. Пора, давно пора заканчивать дело. Задержанные раскололись, «царица доказательств» — вот она, голубушка. Не совсем по-царски выглядит, хромает на обе ноги, однако наличествует и может быть при необходимости представлена суду.
Дураки легко кололись, охотно подписывали чистосердечные признания, но как-то странно. Непоследовательно. Сегодня признается, назавтра откажется. А если не откажется, то все перепутает. Один раз забудет место убийства. Другой раз скажет про внешность жертвы что-то совсем уж несусветное. Потом ошибется в возрасте или в одежде.
Ну и что с того? Они же дураки! То есть, простите, умственно отсталые. Могут и напугать.
Их непоследовательность то и дело заводила уголовный розыск в тупик. Каленика спрашивают: такую-то убил? Да, убил. Где, когда, при каких обстоятельствах? Тогда-то, труп ищите там-то. Проверяют — все совпадает, все обстоятельства соответствуют, кроме самой малой малости: в день и час убийства смиренно кающийся убийца сидел в тюремной камере под неусыпным надзором тюремных служащих. Они его на часок в лес отпустили, что ли?
Без связи с потусторонними силами такого не может случиться. Однако советские следователи того периода были все как один материалисты. Ничего оккультного и потустороннего допустить не могли.
Дураков допрашивали, вывозили на места происшествий.
А убийства продолжались.
В сентябре 1983 года — неизвестная женщина, найдена в лесополосе на окраине Новошахтинска. В октябре — Вера Шевкун, лесопосадки у хлопчатобумажного комбината в Шахтах. В декабре — Сережа Марков, у пригородной платформы Персиановка, свыше семидесяти прижизненных и посмертных ножевых ранений.
Дураки тем временем сидели в следственной тюрьме.
Отстаивая и творчески развивая версию, уголовный розыск пришел к заключению, что банда психически больных маньяков обезврежена еще не полностью. То есть часть банды уже за решеткой, а остальные, желая снять подозрение со своих товарищей, продолжают черные дела.
Сами умыслили или кто-то им подсказал? Сами-то вряд ли. Дураки же.
По делу Шевкун и Маркова арестовали умственно отсталых, дебильных М. Тяпкииа и А. Пономарева. Оба однокашники Каленика. Убивали? А как же! Ножом? А чем же!
И снова пошли чистосердечные признания.
Но теперь-то, надо надеяться, банда убийц уже обезврежена? Как бы не так! Безумных маньяков в городе Ростове гораздо больше, чем может предположить психиатрическая наука.
10 января 1984 года в парке Авиаторов найден изуродованный труп Натальи Шалопининой — той самой девушки, которая год назад провожала на автовокзал свою подругу Ольгу Куприну, вскоре убитую при невыясненных обстоятельствах.
22 февраля в том же парке — труп Марты Рябенко, с отсеченными сосками и вырезанной маткой.
26 февраля опять же в парке Авиаторов берут на месте преступления инвалида с детства, умственно отсталого И. Бескорсого. Вернее, на месте неуклюжей попытки совершить преступление — изнасиловать женщину. Куда ему, инвалиду…
Несколько дней допросов — и Бескорсый берет на себя изнасилования и убийства Шалопининой и Рябенко. Смог, сумел. Вышло. Изнасиловал и убил.
Банды маньяков прибыло. Не интернат для умственно отсталых детей, а прямо вертеп какой-то. Рассадник преступности.
Дело продолжает разбухать. В одно производство объединены уже 23 убийства — это на октябрь восемьдесят четвертого года. Дураки сидят в камерах.
В одном только восемьдесят четвертом году — одиннадцать убийств. Потом окажется, что их пятнадцать. Это был пик деятельности филолога, время разгула его страстей. До этой отметки больше ему никогда не подняться.
А дураки — все до одного — в это время дают показания, то подтверждая, то отрицая сказанное на предыдущих допросах. Нелепость их показаний то и дело торчит ослиными ушами в материалах следствия. Когда оно попадет в руки Иссы Костоева и его бригады, сразу же обнаружится такая, к примеру, мистическая подробность: один и тот же орган, отсеченный убийцей у одной и той же жертвы, оказывался, если верить материалам дела, сразу в трех, достаточно удаленных одно от другого местах.
Несмотря на подсказки, дураки путались и невольно путали своих следователей. А те сами стали пленниками и жертвами собственных методов — родных, классических. Сейчас поговаривают, что на дураков оказывали физическое воздействие. Не знаем. Но можете быть уверены, что с ними особо не церемонились. Один скончался во время следствия, другой пытался покончить с собой. И надо ли бить психически больного человека, чтобы он сказал то, что требуется психически здоровому? Так ли уж трудно вколотить в его нетвердый разум нужную подсказку, намекнуть на детали и обстоятельства? Хотя, наверное, надолго не вколотишь. Не случайно же они потом так путались.
И следствие путалось вместе с ними. Оно пожинало то, что посеял угрозыск.
Следователям не было нужды нажимать на этих людей, — полагает Амурхан Яндиев. — Еще раньше оперативные службы выжали из них все, что требуется. Но как следователи могли поверить показаниям психически больных?»
Может быть, они и не очень верили, но руководство области — читай, обком партии — по-прежнему предпочитало версию о банде сумасшедших. Напомним, это происходило в восемьдесят четвертом году, когда тяжело болевшего Юрия Андропова сменил совсем больной Константин Черненко, до начала перестройки оставалось несколько бесконечно долгих месяцев и коммунистическая партия обладала абсолютной властью, какая и не снилась монархам и их наместникам. Обкому виднее, как вести сельское хозяйство, управлять промышленностью, развивать культуру и отправлять правосудие. Ему, обкому, до всего есть дело, и он за все в ответе. Партия сумеет отличить преступника от невиновного.
Что же касается профессионалов, то у них, независимо от партийной принадлежности, были большие сомнения в мало- серьезной версии об умственно отсталых сексуальных маньяках. Сомневался, а если говорить прямо, решительно отвергал версию руководитель следственной группы из Москвы Владимир Иванович Казаков (он потом войдет в бригаду Костоева). Об очевидных ошибках милиции и прокуратуры, о малоприятных последствиях этих ошибок задумывался нынешний главный сыщик области Виктор Васильевич Бураков. Вот уж действительно нонсенс: подозреваемые за решеткой, а зверствам конца не видать!
Но только осенью следующего года, когда слово «перестройка» начало понемногу входить в обиход, когда следствие взял в свои руки Исса Костоев, дураков стали выпускать на свободу. Нельзя сказать, что выпускали по-людски, хотя бы для порядка извинившись на прощание, какое там извинение, но из тюрьмы всех освободили.
И на том спасибо.
Они и говорили спасибо. Какие бы они там ни были, не их вина, что они такие. За что отсидели они в родной советской тюрьме кто два, а кто и три года? Ни за что. У кого-нибудь есть вопросы, пожелания, претензии? Нет вопросов? Тогда все свободны…
Их освобождение Иссе Магометовичу Костоеву далось нелегко. Партийную власть никакая перестройка не отменяла, да и вообще перестройка — она далеко, в Москве, а здесь свой обком, с которым просто так не поспоришь, свои порядки, которые просто так не переломишь. Судьбу невинных людей решили не доводы защиты, не логические аргументы и не апелляция к закону, а хорошие отношения с тогдашним Генеральным прокурором страны А.М. Рекунковым.
