Григорий Распутин-Новый - Варламов Алексей Николаевич (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
«Юсупов же рассказал о случившемся и своему другу, английскому офицеру Рейнеру, служившему в английской разведке в Петрограде, начальником которой был известный сэр Самуэль Хоар. То был один из способов, которым освещались ваш Двор и придворные круги. Отсюда осведомленность английского посла Бьюкенена», – то ли просто повторял вслед за Феликсом Спиридович и чуть-чуть недотягивал до истины, то ли не желал эту истину раскрывать.
Зато очень близок к ее раскрытию был Великий Князь Александр Михайлович:
«Самое печальное было то, что я узнал, как поощрял заговорщиков британский посол при Императорском дворе сэр Джордж Бьюкенен. Он вообразил себе, что этим своим поведением он лучше всего защитит интересы союзников и что грядущее либеральное русское правительство поведет Россию от победы к победе.
Он понял свою ошибку уже через 24 часа после торжества революции и, несколько лет спустя, написал об этом в своем полном благородства «post mortem». Император Александр III выбросил бы такого дипломата за пределы России, даже не возвратив ему его верительных грамот, но Николай II терпел все».
И. П. Якобий писал в своей книге со слов сэра Самуэля Хоара, произнесенных им в июне 1933 года на банкете, о том, что «послу сэру Джорджу Бьюкенену пришлось ездить в Царское Село для объяснений» с Государем, но ни он, ни английские агенты высланы из России действительно не были.
«Другой английский офицер Локкер-Лампсон, вызванный в качестве свидетеля в недавнем процессе между кн.
Юсуповой и одной кинематографической фирмой, показал, что он знал о готовящемся убийстве», – приводил Якобий еще одно доказательство участия англичан в убийстве.
Из писем Императрицы мужу известно, что проницательный Распутин и сам англичан опасался. Когда весной 1916 года была потоплена немецкой торпедой английская субмарина с лордом Китчнером, Распутин призывал не огорчаться. «По мнению нашего Друга, для нас хорошо, что Китченер (так в письме. – А. В.) погиб, так как позже он мог бы причинить вред России, и что нет беды в том, что вместе с ним погибли его бумаги. Видишь ли, Его всегда страшит Англия, какой она будет по окончании войны, когда начнутся мирные переговоры», – писала она.
Слухи об англичанах, находившихся в Юсуповском дворце в ночь на 17 декабря, ходили по Петрограду уже в 1917 году. В одном из недавних выпусков альманаха «Минувшее» была опубликована рассекреченная переписка рядовых русских националистов, чьи письма перлюстрировала полиция. Некто П. Веселов писал некоему В. А. Демидову: «Последние известия (наиболее достоверные) гласят, что Гришка, быв агентом Вильгельма при дворе и окруженный четырьмя жидовскими банкирами, был устранен англичанами и что никакие князья тут ни при чем».
Агентом Вильгельма Распутин не был. А вот князья были «при чем», и валить все на одних англичан не стоит. Распутина убивали всем миром. Интернационалом. Только не масонским, а более широким, в который входили в том числе и самые что ни на есть ярые русские националисты. Либо прямо участвуя в убийстве, как Пуришкевич, либо явно или не явно с этим деянием солидаризируясь.
«Мы считали, что это проходимец, который губит Россию, – говорил на следствии 1917 года член „Союза русского народа“ Н. Е. Марков. – Это все такие ясные вещи, что каждый сам знает».
Близкий друг Великого Князя Михаила Александровича барон Н. А. Врангель записал в дневнике за месяц до убийства: «Подробно доложил В. князю политическое положение, скандал в Думе, негодование против „старца“ Григория Нового (Распутина). Пришли к заключению, что согласно общей воле решительно всех этого негодяя следует устранить. В. князь в шутку предлагал мне поехать с ним тотчас на моторе – и покончить с ним».
Оказалось – не шутка, и не причастны к его убийству и ко всеобщему российскому ликованию были разве что русские мужики, и Матрена Распутина со своих или с чужих слов не зря говорила следователю Соколову о пророческих словах своего родителя: «Государь говорил отцу, что если будет жить так, как хочет мой отец, то Его убьют мужики. Отец говорил Государю, что мужики никогда не убьют Царя, а убьет Его интеллигент».
Были ли интеллигентами Юсупов, Пуришкевич, Великий Князь Дмитрий Павлович или английский киллер Освальд Рейнер, вопрос спорный – главное, что цели своей по крайней мере первые трое не добились. Русские аристократы и монархисты хотели убить Распутина с одной единственной целью: выбить опору из-под ног Императрицы. Они были уверены, что его смерть ее сломает и Государыня перестанет влиять на государственную политику. Но Александра Федоровна оказалась сильнее и духом не пала. И тогда в воспаленном сознании убийц стали рождаться новые планы.
«Государь, кажется, скоро едет в Ставку, нужно было бы, чтобы императрица Мария Федоровна этим воспользовалась и с людьми, которые могут ей помочь и поддержать ее, отправилась бы туда и вместе с Алексеевым и Гурко потребовали бы, чтобы арестовали Протопопова, Щегловитова, Аню, и Александру Федоровну отправили бы в Ливадию, – писал Юсупов Великому Князю Николаю Михайловичу. – Только такая мера может еще спасти, если только не поздно. Я уверен, что пассивное отношение Государя ко всему, что происходит, является результатом лечения его Бадмаевым. Есть такие травы, которые действуют постепенно и доводят человека до полного кретинизма».
«Миша (Великий Князь Михаил Александрович. – А. В.) тоже не видит никакого выхода, кроме высылки их в Ливадию, но вопрос – как это сделать, он никогда на это не решится, да и она не поедет», – сообщал Николаю Михайловичу его родной брат Великий Князь Александр Михайлович (Сандро).
Никто ни на что не решился, и оказалось, что Распутина, с точки зрения российских государственных интересов, убили в общем-то зря. Снова получилось не преступление, но – ошибка и страшная гадость.
«…я познакомился с князем Юсуповым, который мне рассказывал (очевидно, уже десятки раз) историю этого убийства с его потрясающими подробностями, – вспоминал позднее С. Н. Булгаков. – В его рассказе не было ничего, кроме аристократической брезгливости, не было даже сознания того, что пуля направлена в царскую семью и что с этим началась революция. Это было уже тогда для меня очевидно. Убийство Распутина внесло недостававший элемент какой-то связи крови между сторонниками революции, а таковыми были почти все <…> Это убийство разнуздало революцию, и стали открыто и нагло говорить и даже писать – правда не о цареубийстве – но о дворцовом перевороте».
Но то, что задумывали одни, совершили другие, а воспользовались плодами – третьи.
Позднее появилось и знаменитое «завещание старца». Текст его приводится в книге Арона Симановича и по своему стилю выпадает из написанного автором книги «Распутин и евреи».
«Дух Григория Ефимовича Распутина-Новых из села Покровского. Я пишу и оставляю это письмо в Петрограде. Я предчувствую, что еще до 1 января я уйду из жизни. Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, нечего опасаться. Оставайся на своем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне, то их руки останутся замаранными моей кровью и 25 лет они не смогут омыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение 25 лет не будет в стране дворянства. Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающих тебе о смерти Григория, то знай: никто из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде. Григорий».
