Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина - Широкорад Александр Борисович (читать полную версию книги txt) 📗
Заранее прошу прощения у читателя, что о юных годах знаменитого конструктора пишу и буду далее писать конспективно: документальных сведений почти не сохранилось, а воспоминания родственников и знакомых через 50 лет, мягко говоря, не внушают доверия.
Василий Гаврилович Грабин родился в Екатеринодаре 1на рубеже XIX и XX вв. Причем это следует понимать и в буквальном смысле: по старому русскому календарю он родился 28 декабря 1899 г., а по новому уже в XX в. — 9 января 1900 г.
Его отец Гаврила Грабин проходил военную службу в полевой артиллерии и дослужился до чина старшего фейерверкера. Он много и живо рассказывал сыну о пушках образца 1877 г., и, возможно, уже в детстве Василий проявил интерес к артиллерии.
Семья Грабиных была по нынешним меркам большая. Вначале родились подряд три сына — Прокопий, Дмитрий и Василий, а затем четыре дочери — Варвара, Татьяна, Ирина и Анастасия. Отец семейства работал на мукомольной мельнице, мать занималась домашним хозяйством. Василий Гаврилович рассказывал, что свою трудовую деятельность он начал, пася гусей, а позже стал помогать отцу в работе на мельнице. В 1911 г. Василий окончил сельскую начальную школу. В 14 лет отец устроил его на работу в котельные мастерские предпринимателя Сушкина.
В 1915 г. Василий Грабин поступил конторщиком на Екатеринодарскую почту. Работа не мешала Василию успешно заниматься по вечерам, и в 1916 г. он успешно сдал экстерном экзамены за четыре старших класса гимназии и получил аттестат о среднем образовании. Уже после Февральской революции Василий успешно выдержал экзамены на должность низшего почтового чиновника.
Как писал позже сам В.Г. Грабин, впервые действия артиллерии он увидел в марте 1920 г. в Екатеринодаре: «...я, совсем еще молодой, возвращаясь с работы, увидел на Соборной площади толпу зевак, а у стен собора — четыре небольшие пушки, которые вели огонь по отступавшим за реку Кубань белогвардейцам. Это и были трехдюймовки — 76-миллиметровые пушки образца 1902 г. ... С огромным интересом наблюдал я за работой орудийного расчета, который посылал снаряды куда-то через весь город. Отец рассказывал, что бомбардир-наводчик ведет огонь лишь по той цели, которую видит, а если не видит, то и не стреляет. А эти ничего не видели, а стреляли! После каждой команды на
водчик вращал маховики, иногда выбрасывал руку назад и деловито ею помахивал то в одну, то в другую сторону. Красноармеец, стоявший у рычага, сзади пушки, брался за него и поворачивал пушку туда, куда показывал наводчик. Другой красноармеец подносил снаряды, по команде быстро бросал их в тыльную часть ствола, а третий, сидящий с правой стороны, закрывал замок. Наводчик поднимал руку и кричал: “Первое готово!” Тут же слышалось: “Второе готово”, “Третье готово”, “Четвертое готово”. Только после этого командир подавал команду: “Огонь... Первое!” Наводчик дергал за шнур — грохотал выстрел. За ним — второй, третий, четвертый... Наблюдая за всем этим, я очень интересовался, куда смотрит и что видит наводчик.
— Скажите, пожалуйста, — улучив момент, обратился я к одному из военных, — как может бомбардир-наводчик...
Он меня поправил:
— Наводчик...
— Хорошо, наводчик. Как может он стрелять, если перед ним дома, которые все закрывают, мешают видеть цель?
— Цели он не видит. Ему сейчас и не нужно ее видеть.
— А как же тогда он наводит орудие?
— Очень просто. На колокольне находится командир батареи, который видит цель. Колокольня соединена с батареей телефоном, рядом с командиром батареи — телефонист. У командира, находящегося возле пушек, — военный указал рукой, — тоже есть телефон. Все команды командира батареи передаются сюда. Орудийная прислуга приводит их в исполнение. Наводчик с помощью панорамы, прицела и механизмов наведения наводит орудие по трубе, — военный указал на трубу. — Только после этого орудие пошлет снаряд туда, куда направляет его командир батареи.
Из того, что рассказал мне военный, большую часть я, конечно, не понял. Прежде мне не приходилось даже слышать слова “панорама”, не говоря уже о многом другом, но расспрашивать дальше я не осмелился, только попросил разрешения еще остаться посмотреть. Военный разрешил и ушел, а я остался.
Меня поражало и то, что два красноармейца во время выстрела продолжали сидеть на сиденьях, закрепленных на станке пушки. Я подумал: “Вот какие храбрецы!” Вспомнился рассказ отца о том, как в царской армии офицеры
“приучали” солдата, который боялся пушки: сажали его на сиденье, закрепленное на станке, привязывали веревками и давали выстрел. Но эти двое не были привязаны. Действительно, храбрецы!
Только сам став артиллеристом, я узнал, почему наводчик и замковый трехдюймовки должны были при выстреле находиться на сиденьях: это способствовало более точному ведению огня.
Долго стоял я возле пушек. В ушах звенело от грохота выстрелов. То и дело поглядывал на колокольню, где находился командир батареи. Очень хотелось забраться туда, посмотреть, куда стреляют и как поражают цель, но просить об этом я не решился.
Случай этот, как и рассказы отца, сыграл немалую роль в том, что я решил связать свою жизнь с артиллерией — поступил в артиллерийское училище, окончил его, прослужил несколько лет строевым офицером.
Затем — академия»*.
В июне 1920 г. Василий Грабин становится курсантом объединенных командирских курсов в Екатеринодаре. Сразу же Грабин показал себя одним из лучших в учении. Его отличают природный ум, целеустремленность и волевой характер. Не меньшую роль играют пролетарское происхождение и «идеологическая грамотность» — он с самого начала становится убежденным большевиком.
В ноябре 1921 г. группу из лучших курсантов-артиллеристов отправляют из Екатеринодара в Петроградскую командирскую школу полевой тяжелой артиллерии. Грабин впервые попадает в северную столицу. К концу 1920 г. город сильно обезлюдел из-за голода, тифа и террора ЧК. Грязь и запустение на фоне роскошных дворцов. Курсанты артиллерийской школы занимались в роскошном здании бывшего Михайловского артиллерийского училища на Выборгской стороне. Но паек был гораздо хуже, чем в Екатеринодаре. На день полагалось 200 граммов хлеба, но половину курсанты отчисляли в пользу голодающих детей Поволжья. Суп варил с кониной или ржавой селедкой, на второе подавали вареную брюкву. В классах почти не топили.
__________
* Грабин В.Г.Оружие победы. М.: Политиздат, 1989. С. 20-21
В начале 1921 г. курсант Василий Грабин вступает в ВКП(б). Чтобы пойти на это в столь тревожное время, надо было быть мужественным человеком. Давно были наголову разбиты Колчак, Миллер, Юденич, Деникин и Врангель, но Гражданская война продолжалась, а голод и разруха достигли апогея. Население городов находилось на голодном пайке, а зажиточные крестьяне не хотели даром отдавать хлеб по продразверстке. Изъятие хлеба силой повсеместно вызывало крестьянские восстания.
В конце февраля 1921 г. началось знаменитое Кронштадтское восстание. О нем писали много, но в подавляющем большинстве необъективно. Согласно официальной истории считалось, что мятеж в Кронштадте подняли белые офицеры во главе с бывшим царским генералом Козловским на средства британской разведки. Сейчас мятежников зачастую выставляют борцами за дело рабочих и крестьян против тирании большевиков. Обе точки зрения не имеют ничего общего с действительностью. Спору нет, тяжелое экономическое положение страны и крестьянские восстания стали катализатором мятежа. Но почему восстал именно Кронштадт, а не гарнизоны Москвы, Нижнего Новгорода, Казани или Киева? Британские и иные спецслужбы тут ни при чем. В Лондоне и Париже о мятеже узнали гораздо позже, чем в Петрограде и Москве. С некоторой натяжкой можно сказать, что Кронштадтский мятеж инспирировал... Николай II. Именно он еще в начале Первой мировой войны запретил выходить в море четырем балтийским линкорам-дредноутам без его личного разрешения. Морские сражения на Балтике носили скоротечный характер, и пока решали бы направить запрос царю, пока его шифровали в Петрограде, пока расшифровывали в Ставке в Могилеве, пока его величество соизволило бы прочесть запрос, посоветоваться, германские корабли вернулись бы на свои базы. Два с половиной года экипажи находились в ожидании выхода в море, но, увы, линкоры-дредноуты так и не сделали ни одного боевого выстрела за всю войну.
