Григорий Распутин-Новый - Варламов Алексей Николаевич (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Опять же, так это было или не так, сказать трудно.
В дневнике Государя за 1908 год встречаются рядом имена Вырубовой и Григория Распутина.
«6 ноября… Покатались и заехали к Ане В. Видели Григория и долго разговаривали».
«27 декабря… Поехали к Ане В., где видели Григория. Зажгли вместе ее елку. Было очень хорошо – вернулись в 12.15».
Но позднее, в 1909 и 1910 годах, Царская Семья встречалась с Распутиным, уже не прибегая к помощи Вырубовой, да и с Саблиным не все однозначно. Генерал Спиридович, например, писал в мемуарах о том, что «единственным человеком, расположенным к Вырубовой и Распутину, при поездках Государя, являлся Н. П. Саблин». Об особом отношении Саблина к Распутину говорил генерал Н. И. Иванов. Однако о Вырубовой Саблин в беседах с Романом Гулем отзывался отрицательно, а императрицу, напротив, боготворил: «Меня поразила ее спокойная, величавая красота. Императрица держала себя очень просто, разговаривала, смеялась, она хорошо говорила по-русски, хотя и с заметным немецким акцентом. Неподалеку от императрицы и прямо против меня сидела ее фрейлина Анна Вырубова, с которой тогда уже была очень близка императрица. Но насколько очаровательное впечатление произвела на меня, молодого лейтенанта, императрица, настолько же мне не понравилась ближайшая к ней фрейлина. Я уже знал от лиц, близких ко двору, что этой слабовольной, доброй женщиной многие пользовались для влияния на императрицу и это влияние причиняло тогда уже немало зла».
Вообще о Вырубовой все, кто ее знал (да и кто не знал), высказывались не просто по-разному, но диаметрально противоположным образом. По степени демонизации она второе действующее лицо в этой истории.
Смиттен писал в материалах расследования о том, что, согласно показаниям свидетелей, Вырубова была женщина «более чем ограниченная, но упрямая и самоуверенная… поверхностная, малообразованная… <…> нервная и экзальтированно-религиозная», бесконечно преданная императрице, «с которой ее связывали одиночество, общий душевный излом, общая экзальтированная религиозность и утешение, которое обе они нашли в одном и том же учителе – „старце“».
Неплохо знавший Вырубову князь Андронников на вопрос председателя следственной комиссии В. Муравьева, умная ли она женщина, ответил: «Все, что хотите, только не это! – Глупа… Удивительно добрая, – очень добрая личность…»
«Это – мечтательная мистичка, глупая как пень, по-бабьи суеверная», – вторила ему дочь Манасевича-Мануйлова Вера Ивановна Баркова.
«Существует весьма распространенное мнение, что Анна Александровна была не умная женщина. Многие выражались даже более просто и категорически. Это далеко не так, – возражал хорошо знакомый с материалами ЧСК, а еще лучше с самой Вырубовой А. И. Спиридович. – Она не блистала особым умом, но она не была и „глупая“ женщина, как она называет себя кокетливо в своих воспоминаниях. Чтобы удержаться в фаворе у Их Величеств в течение двенадцати лет, удержаться под напором всеобщей ненависти и, временами, среди чисто женских недоразумений на почве ревности, надо было иметь что-либо в голове. И Вырубова это „что-то“ имела. Ее же святые глаза, наивная улыбка и казавшийся искренним тон помогали ей в ее карьере около Их Величеств.
Не надо забывать и того, что за нею стоял ее отец – мудрый и умный Танеев. В описываемую эпоху Вырубова втянулась в политическую интригу, показала вкус к ней».
Да и лично Спиридович ей симпатизировал: «Дома Анна Александровна была обаятельна. Ее невинные глаза ласкали. Улыбка, голос тянули к себе. Вспоминались слова „Старца“ – „Аннушка украла мое сердце“. Живи она с ним „На Горах“ Мельникова-Печерского, была бы она „богородицей“».
Следователь Н. А. Соколов, напротив, Вырубову откровенно не любил и был убежден в том, что «Вырубова никогда не была другом ее (Государыни. – А. В.) души, так как императрица не могла не понимать душевной нищеты Вырубовой», и прямо обвинял фрейлину в сговоре с Распутиным, считая ее орудием его злой воли.
Гурко также полагал, что Вырубова только прикидывалась простушкой и играла в свою игру, «…по общему отзыву близко знавших ее лиц, женщина эта отличалась чрезвычайной хитростью, которая и заменяла ей наличность сколько-нибудь выдающегося ума и хотя бы поверхностное знакомство с политическими вопросами. Она старалась завоевать симпатии Государыни, убеждая ее в своей безграничной преданности всей Царской семье, а в особенности самому Царю, по отношению к которому она, по-видимому, даже прикидывалась влюбленной. Сообразив, что пленить Царицу можно отнюдь не раболепством и не безукоризненным исполнением придворного этикета, так как в искренность чувств, высказываемых блюдущими этот этикет, Александра Феодоровна успела извериться. А. А. Вырубова, в то время еще девица Танеева, при первом же своем появлении при дворе в качестве свитской фрейлины, прикинулась необычайной простушкой до такой степени, что первоначально была признана непригодной для несения придворной службы <…> То обстоятельство, что она не имеет никакого официального положения при дворе, не только не мешает ее сближению с Царицей, а, напротив, содействует ему. Но в представлении Государыни умело высказываемые Вырубовой чувства беспредельной преданности Царской семье получают характер полной искренности, так как, по ее мнению, чувства эти не могут проистекать из каких-либо личных видов: Императрица была далека от мысли, что положение друга Царицы более завидно, чем положение лица, принадлежащего по должности к ее окружению. Находится, наконец, и иная почва для их сближения, а именно общая любовь к музыке. Обладая обе некоторым голосом, они занимаются пением дуэтов, что приводит к их ежедневному продолжительному общению. Еще большей связью является впоследствии их слепая вера в Распутина».
С. Ю. Витте в своих воспоминаниях называл Вырубову «самой обыкновенной, глупой петербургской барышней, влюбившейся в императрицу и вечно смотрящей на нее влюбленными медовыми глазами со вздохами: „ах, ах!“» и писал, что «сама Аня Танеева некрасива, похожа на пузырь от сдобного теста».
«Внешне она была очень красивой женщиной, невысокого роста золотистой блондинкой с великолепным цветом лица и поразительно красивыми васильковыми синими глазами, сразу располагавшими к себе», – описывал Вырубову впервые увидевший ее 12-летним подростком С. Марков.
Министр внутренних дел Протопопов утверждал, что Вырубова была «фонографом слов и внушений, всецело Распутину преданная, послушная и покорная».
Другой царский министр А. Н. Хвостов говорил на допросе, что «Вырубова – несчастная женщина, истеричка, недалекая, которая попала под гипнотическое влияние Распутина».
«Ее Величество любила окружать себя людьми, которые бы всецело отдавали ей самих себя, которые бы всецело отдавались ей и почти отказывались от своего "я". Она считала таких людей преданными ей. На этой почве и существовала Вырубова. Вырубова была неумная, очень ограниченная, добродушная, большая болтушка, сентиментальная и мистичная. Она была очень неразвитая и имела совершенно детские суждения. Она не имела никаких идей. Для нее существовали только одни личности. Она была совершенно неспособна понимать сущность вещей: идеи. Просто были для нее плохие и хорошие люди. Первые были враги, вторые – друзья. Она была до глупости доверчива, и к ней проникнуть в душу ничего не стоило. Она любила общество людей, которые были ниже ее, и среди таких людей она чувствовала себя хорошо. В некоторых отношениях она мне представлялась странной. Мне она казалась (я наблюдал такие явления у нее) женщиной, у которой почему-то недостаточно развито чувство женской стыдливости… С Распутиным она была очень близка», – рассказывал учитель царских детей швейцарец П. Жильяр на другом следствии, которое проводил Н. А. Соколов в 1918 году в связи с убийством Царской Семьи.
«Она была слабой, податливой и в то же время привязчивой, цепкой – как плющ, обвившийся вокруг дерева», – создавала весьма емкий художественный образ Ю. Ден.
