Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современ - Гурко Владимир Иосифович
Обращаюсь, однако, к самому составлению блока. Я уже упомянул, что главным инициатором этого блока был П.Н.Крупенский. Обойдя и переговорив с наиболее видными представителями думских фракций, от кадет вплоть до умеренноправых, а также с некоторыми членами Государственного совета, он предложил им собраться вместе за общей трапезой в ресторане «Контан», что на Мойке, с целью переговорить о согласовании деятельности обеих палат. Это предложение было охотно принято, и вот, приблизительно в начальных днях августа месяца, у Контана собрались представители всего думского центра и академической фракции Государственного совета барон Меллер-Закомельский, М.М.Ковалевский, М.А.Стахович, а от членов Государственной думы Милюков, гр. В.А.Бобринский, Ефремов, Шульгин и, разумеется, сам П.Н.Крупенский. Первоначально разговор был общего характера и ничего конкретного не обсуждалось. Но к концу обеда временно удалившийся Крупенский влетел вновь в комнату и в большом возбуждении сообщил, что состоялось решение о принятии государем лично на себя командования армиею. Известие это произвело огромное впечатление в особенности на лиц оппозиционного направления. В Ставке, возглавляемой великим князем Николаем Николаевичем, видели некоторый корректив к ультраправым течениям, поддерживаемым государем. Но независимо от сего и на чисто патриотической почве принятие на себя государем верховного главнокомандования войсками вызвало большие опасения. Что бы ни говорили, но собравшиеся члены Государственной думы, вплоть до самых левых, были в то время сплошь монархисты и всякого революционного действа во время войны не только не желали, но всемерно опасались. Впрочем, в момент образования блока о возможности революции и помыслов еще не было.
Как бы то ни было, полученное известие как-то способствовало объединению собравшихся. Тут было решено собраться вторично на квартире М.М.Ковалевского, за которым последовал ряд других собраний уже на квартире избранного председателем собравшихся барона Меллера-Закомельского, где и происходили заседания блока вплоть до самой революции. Приступили вскорости к составлению программы блока, приемлемой для всех представленных фракций законодательных палат. Для составления программы были избраны три лица: Милюков, Шульгин и автор этих строк. При составлении этой программы принимал, впрочем, участие и барон Меллер в качестве хозяина квартиры, где собирались. По выработке программы она была воспроизведена в количестве экземпляров, соответствующем числу инициаторов (если не ошибаюсь, нас было в то время десять человек), и им разослана накануне дня, назначенного для ее обсуждения. Однако не успела эта программа быть обсуждена и утверждена plenum'oм инициаторов, как выяснилось, что она уже находится в руках правительства. Вслед за тем произошло довольно длительное обсуждение выработанной программы в различных фракциях Государственной думы и Государственного совета, что сопровождалось избранием этими фракциями своих представителей в комитет блока. Насколько помнится, программа была принята всеми фракциями без изменений, во всяком случае, без существенных изменений.
25 августа представители фракций и групп Государственной думы и Государственного совета подписали программу соглашения образовавшегося «Прогрессивного блока», в который вошли от Государственной думы: прогрессивный националист гр. В.Бобринский, группы центра Львов, земец-октябрист Дмитрюков, левые октябристы-прогрессисты С.Шидловский, И.И.Ефремов и кадет Милюков. От Государственного совета группы академистов Д.Гримм, центра барон Меллер-Закомельский и условно группы беспартийного объединения Гурко.
«Нижеподписавшиеся представители партий и групп Государственной думы и Государственного совета, исходя из уверенности, что только сильная, твердая и деятельная власть может привести отечество к победе и что такою может быть только власть, опирающаяся на народное доверие и способная организовать активное сотрудничество всех граждан, пришли к единогласному решению, что насущнейшая и важнейшая задача создания такой власти не может быть осуществлена без выполнения нижеследующих условий:
Создание объединенного правительства из лиц, пользующихся доверием страны, и согласившегося с законодательными учреждениями относительно выполнения в ближайший срок определенной программы. Решительное изменение применявшихся до сих пор приемов управления, основывавшихся на недоверии к общественной самодеятельности. В частности: а) строгое проведение начал законности в управлении; б) устранение двоевластия в вопросах, не имеющих непосредственного отношения к ведению военных операций; в) обновление состава местной администрации; г) разумная и последовательная политика, направленная на сохранение внутреннего мира и устранение розни между национальностями и классами.
Для осуществления такой программы должны быть приняты следующие меры:
Частичная амнистия политически осужденных и возвращение административно сосланных. Полная веротерпимость. Разрешение русско-польского вопроса. Приступ к отмене ограничений для евреев. Примирительная политика по отношению к Финляндии. Восстановление деятельности профессиональных союзов. Проведение по соглашению с законодательными учреждениями уравнения в правах крестьян с другими сословиями. Введение волостного земства. Введение земских учреждений в Сибири, Архангельской губернии, Донской области и на Кавказе. Изменение земского положения 1890 г. и городового положения 1892 г.» и т. д. (множество других менее важных законодательных мер).
В Государственном совете к блоку и его программе безоговорочно присоединилась лишь академическая группа.
Центр не принял определенного решения в смысле подчинения своей деятельности решениям, принятым блоком. Относясь в общем к образованию блока вполне сочувственно, центр Государственного совета в виду того, что многие его члены состояли в Совете по назначению, лишен был возможности открыто вступить в состав блока, но, однако, выбрал в качестве своего представителя в нем барона Меллера. Еще менее определенно высказалась партия беспартийных, к составу которой я принадлежал. Немногочисленная по своему составу — число ее членов постоянно колебалось между 12 и 14, — она в большинстве состояла из бывших министров, считавших неудобным записываться в какую-либо определенную фракцию. Однако в общем фракция состояла из лиц, настроенных если не определенно прогрессивно, то, во всяком случае, либерально. В качестве лиц, бывших у власти, но от нее отставленных, они, естественно, состояли в некоторой оппозиции по отношению к лицам, их сменившим, но при этом держались строго корректно, с трибуны никаких нападок на правительство себе не позволяли и, разумеется, открыто вступать в состав блока не признавали возможным, и я хотя и считался делегированным от этой фракции в комитет блока, но формальных полномочий не имел, ибо и самых выборов делегата не было произведено. Тем не менее большинство фракции беспартийных относилось как к самому образованию блока, так и к принятой им программе сочувственно.
Иначе отнеслись к образованию блока крайне-правые крылья как Государственной думы, так и Государственного совета. Они едва ли не с места заподозрили блок в революционных устремлениях, не без основания опасаясь, что при объединении элементов оппозиционных с теми, которые в общем считали, что существующий государственный строй отвечает положению страны, верх и руководящее влияние в создавшемся таким путем союзе возьмут элементы левые, обладающие большими политическими навыками и большей трудоспособностью. Опасения эти, надо признать, до известной степени оправдались. Комитет блока (не помню точно, как именно он назывался) по мере развития событий, несомненно, левел, причем это полевение проявляли не столько представители оппозиционных фракций, сколько, наоборот, фракции, в общем консервативные.
О степени левизны, а тем более революционности блока и составляющих его комитет отдельных представителей различных течений политической мысли лучше всего судить не только по приведенной мною выше программе, но и по отношению к ней правительства.
