Руал Амундсен - Яковлев Александр Степанович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Путь на запад шёл мимо множества мелких островов. Эти места были совсем не исследованы. Яхта должна была идти как бы ощупью.
Чтобы не попасть на подводные скалы и мели, Амундсен приказал вести непрерывное наблюдение за глубиной моря. И тут подчас обнаруживалась такая странность: с одной стороны яхты лот уходил на большую глубину, а с другой — из воды высовывались изгрызенные волнами чёрные камни. Большую часть этого опасного пути Амундсен сам находился в наблюдательной бочке и оттуда руководил движением яхты.
Однажды в проливе разыгрался шторм. Страшный северный ветер крепчал с каждой минутой и перешёл в ураган с дождём. Большая волна подхватила яхту и понесла её на скалы. Судно ударилось о камни. Собаки визжали и выли от страха.
Нужно было немедля ставить паруса. Волны бросали яхту из стороны в сторону, заливали палубу, яхта скрипела под их ударами, ветер вырывал из рук снасти, но экипаж работал изо всех сил и в конце концов поставил паруса.
Однако ветер и высокие крутые волны поднимали судно и снова бросали его на камни. Фальшкиль (брус под килем) разлетелся на мелкие щепки и всплыл. Ничего не оставалось делать, как только наблюдать за ходом событий и ждать, чем это кончится.
Сжав зубы, Амундсен стоял на вантах и горько упрекал себя за то, что забыл основное правило полярников: «Арктика коварна. Не верь ей ни на мгновение». А он забыл или, может быть, не успел в самом начале бури послать вахтенного в наблюдательную бочку: вахтенный заранее заметил бы скалы и предупредил об опасности. Неужели судно разобьётся и экспедиция кончится так же бесславно, как и все другие?
А мель, на которую несло яхту, становилась всё яснее; уже видно было, как разбивается об её край волна. Паруса натянулись, как кожа на барабане. Вся яхта дрожала. Гибель казалась неминуемой. Амундсен спустился на палубу и приказал:
— Приготовить лодку! Грузите провиант, оружие и патроны.
Тут Лунд, стоявший недалеко, крикнул:
— А не рискнуть ли последним средством: не бросить ли в море весь палубный груз?
Это было тайным желанием самого Амундсена, но он боялся его высказать вслух. В ящиках заключалось продовольствие, а продовольствие в тех местах — сама жизнь. Однако раздумывать было некогда. И груз полетел за борт. Ящики были тяжёлые — по двести килограммов весом; но откуда только взялись силы — ящики летели в воду, будто лёгкие тюки сена.
Оставалось не более двадцати метров до самого мелкого места. Пена и брызги покрывали судно, мачта шаталась. Большая волна высоко подняла яхту и швырнула на голые камни. Удар следовал за ударом. Да, это был конец. Собаки дико завыли. Вдруг высокий вал снова поднял яхту, она соскользнула с камней и свободно закачалась на вольной воде.
Амундсен быстро взобрался в бочку, — нельзя терять ни минуты, надо было найти путь среди многочисленных мелей, тесным кольцом окружавших яхту. У руля стоял спокойный, безмолвный лейтенант Хансен. Даже буря не вывела его из равновесия. Но сейчас он испуганно закричал:
— Судно не слушается руля!
Амундсен окаменел: значит, игра всё-таки проиграна? Прошла минута, судно снова ударилось о какой-то подводный камень, и... лейтенант Хансен радостно крикнул:
— Руль снова в порядке!..
Случилось нечто удивительное и мало правдоподобное: от первых толчков крючья руля выскочили из петель, а при последнем ударе они снова встали на своё место. Лейтенант Хансен твёрдой рукой переложил руль, и яхта отошла от мелей.
Всех охватило такое ликование, какого ещё не бывало на яхте. Люди обнимали друг друга, смеялись, пели и приплясывали. Собаки снова зашныряли по яхте, подняли грызню. Шторм прекратился только на пятые сутки, и яхта уже по спокойной воде двинулась дальше на запад. Однако через несколько дней снова разыгралась буря. Пришлось бросить якоря и, чтобы противостоять ветру, пустить мотор. Опять всё кругом закипело; волны перекатывались через палубу, а брызги достигали верхушки мачты. Амундсену казалось, что шторм вот-вот швырнёт яхту на берег; он уже выбирал мысленно, куда удобнее выброситься. Но и на этот раз, хотя буря продолжалась четверо суток, всё обошлось благополучно — цепи и якоря выдержали. Яхта была спасена.
Вскоре произошел ещё один случай, едва не погубивший экспедицию. Небольшое машинное отделение яхты, где стоял мотор, было переполнено бидонами с горючим. Однажды машинист сказал Амундсену, что один из бидонов немного течёт. Серьёзного пока ничего не было, но если течь не остановится, то маленькое помещение наполнится горючими газами и может вспыхнуть пожар.
Амундсен спустился в машинное отделение, понюхал воздух, пропитанный запахом бензина, и приказал машинисту перекачать горючее из повреждённого бидона в другой. Вечером яхта стояла на якоре у небольшого острова. Амундсен сидел в каюте и писал дневник, что аккуратно делал каждый вечер. Вдруг на палубе раздался страшный крик: «Пожар!» Все бросились наверх. Столб пламени выбивался из машинного отделения. Амундсен и его товарищи бросились заливать пламя, прикрыли люк в машинное отделение, завалили его ящиком, чтобы прекратить воздуху доступ, и пожар был потушен.
Так в борьбе с опасностями и случайностями, с бурями и туманом, осторожно пробираясь вперёд между мелями и скалами, проскальзывая между льдами, яхта двигалась всё дальше и дальше на запад.
9 сентября «Йоа» подошла к Земле короля Вильямса. Один из проливов, ведущих дальше на запад, а именно пролив Симпсона, был совсем свободен от льда. И Амундсену и всем членам экспедиции показалось, что северо-западный проход открыт. Ведь самые трудные места уже пройдены. Если плыть дальше, то, может быть, яхта беспрепятственно выйдет к мысу Барроу. Однако целью экспедиции было не только открыть северо-западный проход. Не менее важную задачу представляло изучение магнитного полюса. А по последним магнитным наблюдениям экспедиции было установлено, что магнитный полюс находится не далее как в ста милях к северо-востоку. Приходилось остановиться на зимовку именно здесь, недалеко от магнитного полюса. К тому же подходила зима. Дни становились всё короче и короче, с севера дули ледяные ветры. И, посоветовавшись с товарищами, Амундсен решил стать на зимовку.
В поисках места стоянки яхта вошла в бухту Патерсон и пошла вдоль берега. Лейтенант Хансен, нёсший вахту в наблюдательной бочке, вдруг закричал:
— Вижу замечательную бухточку. Лучше не сыщешь! Чудесная бухта!
Амундсен быстро взобрался к нему. Да, вдали виднелась маленькая гавань, закрытая от всех ветров. В неё вёл неширокий проход. Тотчас же спустили шлюпку, и Амундсен с двумя товарищами двинулись на разведку. Проход в гавань был глубок, но узок, и большие, опасные льдины сюда не могли проникнуть. Маленькая, похожая на чашу гавань действительно была очень удобна для стоянки. Никакие бури не были здесь страшны: с востока и запада поднимались высокие берега, а южный берег был пологий и удобный для того, чтобы поставить там домики для жилья и для научных приборов. На берегу виднелось много оленьих следов — это обещало хорошую охоту. О пресной воде можно было не беспокоиться — сюда стекало несколько быстрых ручьёв.
На следующий день Лунд, Хансен и Ристведт отправились на берег знакомиться с окрестностями. Они видели целые стада оленей, большие стаи гусей и других птиц.
Лучшей гавани не стоило искать.
— Здесь мы и перезимуем, — решил Амундсен.
И с ним все согласились.
12 сентября яхта вошла в гавань, названную впоследствии бухтой Йоа.
Всё складывалось так хорошо, что и Амундсен и его друзья были полны бодрости и самых светлых надежд.
