Интимные тайны Советского Союза - Макаревич Эдуард Федорович (лучшие книги читать онлайн txt) 📗

Сексуальная энергетика американских солдат воистину не знала границ. Когда жены американских солдат приехали в Германию, то они получили специальное разрешение носить военную форму, потому что американские солдаты не хотели, чтобы, оккупационные войска по ошибке приняли их за немок. Это сообщение лондонской Международной службы новостей от 31 января 1946 года. А в статье в «Нью-Йорк уорлд телеграф» от 21 января 1945 года ключевая фраза: «Американцы смотрят на немок как на добычу, подобно фотоаппаратам и люгерам».

И никак не пройти мимо одного из выводов медицинского отчета доктора Г. Стюарта, представленного генералу Эйзенхауэру: за первые шесть месяцев американской оккупации уровень венерических заболеваний возрос в двадцать раз по сравнению с уровнем, который был прежде в Германии.

Освобожденная Европа – арена второй сексуальной революции

К маю 1945 года Европа повержена и растерзана. Восточная прежде всего. Там немцы бились до последнего. Разрушенные, дымящиеся от пожаров города. Развороченные коммуникации. Развороченная жизнь, разорванный ежедневный порядок. В маленьких городках и селах поспокойнее. Но и там женщины без мужчин, дети без отцов. Все хотят есть. И тут приходят чужие солдаты. С запада и юга – американцы, канадцы, англичане, французы. С востока – русские. У них, западных и восточных солдат, есть еда, и они алчно смотрят на женщин. И часто не церемонятся. А женщины, уставшие без мужчин и без нормальной еды, готовы отдаться победителям и без насилия. В Вене один наблюдательный чиновник удивлялся бесцеремонности русских, искренне уверяя советских офицеров, что достаточно элементарной вежливости, чтобы добиться у австрийской женщины всего, чего захочется. И страх здесь был далеко не на первом месте.

Мораль и нравы катились вниз по всей Европе, превосходя сексуальные последствия еще не столь забытой Первой мировой войны. Женщины отдавались позорно легко. Здесь я буду обращаться к свидетельствам и наблюдениям нашего офицера-политработника, майора Бориса Слуцкого, потом известного советского поэта. Лучшее его творение – «Лошади в океане». Но это потом, в 50-е годы. А тогда, в 1945-м, Слуцкий, как офицер пропаганды, ориентированной на противника, прошел с войсками пол-Европы. Ценны его свидетельства в отношении того, что женщины уступали с позорной легкостью.

Почему в Венгрии светская дама, жена арестованного офицера, любившая своего мужа, отдалась советскому капитану на третий день их знакомства? Потому, что отчасти это вспыхнувшее влечение, отчасти беспутство, и, конечно, страх. Но вместе с густым и темным страхом, «раздвигавшим колени матрон и матерей семейств, были ласковость девушек и отчаянная нежность солдаток, отдававшихся убийцам своих мужей». Тех венгерских мужей, что не сдавались, а сопротивлялись до последнего патрона, в отличие от мужей румынских, легко сдававшихся, и болгарских мужей, перебежавших на сторону Красной Армии. Трагедия и загадка войны.

Как воспринимает все это наш офицер, интеллигент в майорской форме? Послушаем его, очевидца тех сексуальных отношений, что захлестнули Европу 1945 года, и которые так закопало время: «Меня всегда потрясала, сбивала с толку, дезориентировала легкость, позорная легкость любовных отношений. Порядочные женщины, безусловно, бескорыстные, походили на проституток – торопливой доступностью, стремлением избежать промежуточные этапы, неинтересом к мотивам, толкающим мужчину на сближение с ними. Подобно людям, из всего лексикона любовной лирики узнавшим три похабных слова, они сводили все дело к нескольким телодвижениям, вызывая обиду и презрение у самых желторотых из наших офицеров. Конечно, знание языка способствовало ловеласам, так же как и нахальство, умение вовремя пригрозить, напугать. Но были люди, абсолютно бессловесные, к тому же девственники, которые развратились в заграничном походе, не выучив и десяти слов на иностранном языке» [46].

Вот это были истинные продукты той сексуальной революции, бушевавшей в Европе в 1945 году: девственники из тоталитарной страны, развратившиеся в заграничном походе.

Занятное дело – знакомиться с воспоминаниями фронтовиков о сексуальном беспределе в Европе. Пройдитесь по ним, и европейские страны засияют цветами сексуальной отзывчивости – от красного горячего до зеленого спокойно-нежного. Выражаясь сегодняшним языком, можно выстроить рейтинги сексуальной отзывчивости европейских стран победного 1945-го и первых послевоенных лет.

Конечно, Румыния здесь первая, горяче-красная. Слова «румынский разврат» понимались однозначно во всей наступающей Красной Армии. Что поражало наших в румынках, потомках древнего племени даков, уходящего корнями в индоевропейский этнос и обогащенного потом древними римлянами? Развитая, высокая грудь, которой было отмечено большинство этих жгуче-черноволосых женщин. Что свидетельствовало, говоря научным слогом, о высоком уровне полового гормона под названием эстрадил, стимулирующего половую страсть, гормона, который у этих женщин был в два-три раза выше в сравнении с женщинами с менее пышной грудью. Природная страсть румынок из века в век дополнялась социальными обстоятельствами. В румынской Констанце наши впервые встретились с борделями. Солдаты долго вспоминали Румынию 44-го как страну процветающего сифилиса. И в ходу была такая побасенка: румынский муж жалуется в советскую комендатуру по поводу того, что наш офицер не уплатил его жене договоренные полторы тысячи лей [47].

Следом Венгрия, страна, где «женщины, не столь развращенные, как румынки, уступали с позорной легкостью» [48]. Темноволосые, темпераментные венгерки, облагороженные легкостью поведения, передаваемого по наследству еще от тех времен, когда страна входила в Австро-Венгерскую империю, в которой царил культ еды, музыки и наслаждений, были открыты эросу. Он приходил к ним в разные годы, то в обличье крепкого мужика, то оборотистого хозяина, то элегантного господина своих же кровей, а теперь вот солдата из России, гнавшего немца на запад, и давал любой женщине – селянке, аристократке, красавице и уродке, молодой или солидной матроне – счастливый шанс в полной мере ощутить себя женщиной, дающей и наслаждающейся. Венгры не стеснялись говорить: «Когда другие идут на площадь, мы предпочитаем идти домой ужинать и в постель».

Австрия, третья в ряду сексуальной отзывчивости. «Австрийки не оказались чрезмерно неподатливыми. Подавляющее большинство крестьянских девушек выходило замуж „испорченными“. Солдаты-отпускники вермахта чувствовали себя как у Христа за пазухой. А уговорить жительницу Вены труда не составляло, если вы просто галантны» [49]. Такой менталитет – наследство все той же австро-венгерской монархии, особой венской культуры, открытой разным языкам и влияниям и впитавшей в себя нравы и особенности сексуального поведения, пришедшие из Черновиц, Германштадта, Триеста, Праги и Будапешта и расцветшие на австрийской ниве. По стечению обстоятельств, в свое время в Вене творил Зигмунд Фрейд, подаривший миру понятие «либидо», и это стало определенной торговой маркой австрийской женщины, как правило, не осознававшей этого, но остро чувствующей по Фрейду зависть к пенису.

С запада в наш рейтинг вклинилась Италия 45-го года, которую извращенный Курцио Малапарте представил как знамя: «истинное знамя Италии – не трехцветное полотнище, а половые органы… И весь патриотизм итальянского народа там, ниже лобка» [50]. Американские солдаты вволю насладились гостеприимством итальянок. По крайней мере, американцы были защищены презервативами, чего не хватало немцам, когда они там видели себя хозяевами. В руки советских генералов попал приказ по германской армии, в котором говорилось о срочных поставках больших партий презервативов для группы войск в Италии, где резко вырос процент венерических заболеваний среди немецких солдат.