Ян Берзин — командарм ГРУ - Горчаков Овидий Карлович (электронная книга TXT) 📗

Особый раздел отчета Берзин посвятил испытанию нового советского оружия в Испании: самолетов, танков, мин. Среди многих новинок, впервые примененных в боевой обстановке на Пиренейском полуострове, намечалось в обстановке предельной секретности испытать и истребители с принципиально новым вооружением: реактивными снарядами. Пятеркой таких истребителей командовал прославившийся впоследствии летчик Анатолий Серов. Весной 1937 года Берзин очень ждал эти истребители. Но они так и не прибыли на советских пароходах: командование посчитало рейс чересчур рискованным изза усилившейся морской блокады Испании. Отдать новое, мощное оружие в руки врага — нет, на это никто не мог пойти. Серов прибыл в Испанию без реактивного оружия.

В отчете Берзин полемизировал с теми нашими военными, кто вынес из Испании ошибочный вывод о ненужности крупных танковых соединений, который вел к расформированию механизированных и танковых корпусов, к использованию их в составе пехоты. Он настаивал на скорейшей модернизации авиации, широком развитии средств связи, переводе артиллерии с конной тяги на механическую, многократном увеличении кадров летного и бронетанкового состава.

Много внимания уделил Берзин разведке и партизанскому движению в Испании. Управление уже пожинало плоды умело поставленной разведки. Давали себя знать и действия XIV армейского корпуса — партизанского диверсионно-разведывательного соединения. На месте исчезнувшего Северного фронта осенью 1937 года под руководством обученных специалистов этого корпуса действовало не менее 18 тысяч партизан, среди которых отличались астурийские шахтеры.

Как ни старался Берзин в Испании следить за бегом событий на Родине, вернувшись, он быстро почувствовал, что поотстал от победного марша страны. Читал запоем газеты и журналы, пошел в «Хронику» на Тверском бульваре. Жадно глядел на улицы и площади Москвы, смотрел рекламные щиты — Погодин: «Аристократы», Афиногенов: «Салют, Испания...» У подножия памятника Пушкину увидел массу цветов: год 1937-й был годом Пушкина — исполнилось 100 лет со дня смерти поэта. Надо будет подарить Андрею новое издание Пушкина. Ведь именно Пушкин открыл его отцу, латышу, прекрасный и светлый мир русской поэзии.

Но сейчас художественная литература, театр, опера, балет — все это не для него. Дай бог успеть переварить поток информации по службе, проанализировать его. Время не ждет. Бикфордов шнур второй мировой войны уже горит — в этом он наглядно убедился в Испании. Дорог каждый час, каждая минута.

И кабинет прежний, и лица все знакомые, родные: его заместители Давыдов, Никонов, начальники отделов Стигга, Басов, Звонарев...

— Таковы, — заключая доклад, говорит Ян Карлович Берзин, — наши основные выводы, которые я доложил наркому. Все это подводит к мысли, что пора, самая пора нам с вами составить перспективный план нашей разведывательной деятельности в канун мировой войны. Да, да, да! Я не оговорился. Война не за горами, товарищи. И вы это должны знать лучше других. Этот план должен быть предельно конкретен. Он должен определить методы и средства нашей работы в Германии. Прошу представить проекты по планам отделов через месяц. Нет, через три недели. Товарищи Давыдов, Никонов и Стигга обобщат весь материал и наметят основные новые направления и объекты, поставят цели. Наша задача — не допустить внезапного нападения, сократить сроки войны, сберечь кровь бойцов Красной Армии.

Берзин умело пользовался своим огромным авторитетом в Управлении: авторитетом он окрылял, а не подавлял. А это умеют лишь талантливые руководители. Поэтому многие его помощники были ему лично преданы. Они понимали, что если им здорово повезет, если они добьются успеха в своем трудном деле, совершат подвиг, — об этом обязательно узнает Старик. И пусть больше никто не будет знать — секретность! — для них это высшая награда. Она помогала мириться с неизбежной в профессии разведчика безвестностью, со всеми опасностями и даже с возможным позором, если дело требовало, чтобы разведчик влез в обличье врага, надел его мундир, чтобы еще больнее ударить изнутри...

С первых дней возвращения на свой старый пост Берзин занялся кадрами. Кадры решают все. Где-где, а в разведке трижды правильны эти слова. Сколько сюрпризов и неожиданностей в личном составе с апреля 1935 года, когда он покинул Управление! Труд проделан титанический. Горы своротили. В основном «старики», известные Берзину по именам и по псевдонимам. Но много и новых имен, работники, судя по их делам, уму, энергии, весьма перспективные. Именно такие и нужны в предстоящей большой войне.

Особый интерес Старика вызвало дело полковника Маневича. Плохо с Маневичем: сидит в итальянской тюрьме, в Кастельфранко дель Эмилия, близ Модены. А как здорово начинал «Этьен», «Конрад Кертнер» в Италии! Какие давал сведения! И вот он в фашистском застенке. Может просидеть пожизненно. А Берзин, приговоренный в свое время к вечной ссылке, знал, что это такое. Но, будучи оптимистом, он не спешил списать Маневича, нет, напротив, приказал выяснить все возможности освобождения полковника Маневича из тюрьмы и представил его к следующему званию — комбрига.

Быть может, то было первое представление к очередному званию командира, находящегося в плену, во вражеской тюрьме. Оно было самым поразительным доказательством доверия Старика к своим соратникам. И он не ошибся: в 1965 году Лев Ефимович Маневич был удостоен (посмертно) звания Героя Советского Союза.

В кабинете Берзина шло очередное секретное совещание: армейский комиссар 2-го ранга знакомился с новыми кадрами разведчиков. Один из них — Шандор Радо, псевдоним — «Дора», он же «Альберт». Член Коммунистической партии Венгрии с декабря восемнадцатого, с 18 лет.

— А Советская республика в Венгрии, — отметил Берзин, — победила в марте девятнадцатого. Так?

— Защищал республику, будучи комиссаром артиллерийской колонны, — информирует Никонов. — Делегат III конгресса Коминтерна. В 1923 году принимал участие в классовых битвах в Германии, занимая пост начальника штаба Среднегерманского ревкома в Лейпциге. Жена — Лена Янзен — в прошлом секретарь Клары Цеткин, бывший работник ЦК КПГ. В момент прихода к власти Гитлера товарищ Радо преподавал в берлинской марксистской школе. Бежал с женой в Вену. Идейный антифашист, интернационалист до мозга костей, стопроцентный большевик. Хорошо показал себя в Париже. По специальности он картограф, географ, знаток государственного права и юридических наук, всесторонне образованный человек, интеллектуал. Знает основные европейские языки. Обосновался прочно в Женеве, создал научно-географическую фирму «Геопресс». С августа тридцать шестого вышел в эфир, завязал широкие и многообещающие связи [38].

— Прошу передать «Доре»: беречь силы до большой войны. Интересоваться прежде всего гитлеровской Германией. Никоим образом не нарушать законы Швейцарии. Никаких контактов с местными коммунистами. Быть готовым к мобилизации всех возможностей по первому сигналу Центра... Таких групп мы обязаны иметь больше в Германии и вокруг Германии.

— Думаю, — уверенно заявил Никонов, — мы сможем установить нужное число надежных форпостов, используя в первую очередь подобранные вами в Испании кадры. Все зависит от того, сколько у нас осталось времени до большой войны.

— Года два-три мы еще имеем в запасе. Как у «Доры» со связью?

— Пока одна рация. Слышимость нормальная. На случай войны предусмотрены две-три рации в Женеве и Лозанне.

— Надо повидаться с радиоконструкторами, посмотреть, чего они добились в разработке коротковолновых раций, поставить им задачу скорейшей ликвидации нашего явного отставания в этой области. Надо показать им портативные абверовские рации, которые мы захватили в Испании... Кто у нас следующий?

Берзин открывает папку с личным делом Леопольда Треппера. Весьма перспективный разведчик. Выходец из Польши, жил в Палестине и во Франции, с 17-ти лет — в коммунистическом движении. Уже несколько лет живет в СССР, журналист, сотрудничает в Коминтерне.