Я из Одессы! Здрасьте! - Сичкин Борис Михайлович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— А как вас объявить, Леонид Осипович?
— Ещё проще: выступает хороший артист.
Миллионы людей в СССР знали, что Леонид Осипович Утёсов руководил эстрадным оркестром (проще сказать — джазом), и немногие были посвящены в тайну того, что оркестром, его административной и даже творческой жизнью руководила супруга Утесова — женщина своенравная и властная. Она выбирала и определяла репертуар, она планировала гастрольные поездки, она нанимала на работу новых исполнителей и подсобных рабочих.
Может быть, поэтому Леонида Осиповича музыканты за кулисами называли «Иванов», то есть равный среди равных. Леонид Осипович внешне всегда выказывал некоторую снисходительность по отношению к командным позициям своей супруги, но на самом деле, я думаю, великий одессит побаивался своей «половины». Почему? Для меня это осталось загадкой.
Про одного танцовщика говорили, что он очень умён. Спросили мнение Утесова. Леонид Осипович ответил:
— Да, действительно, он очень умный. Я уверен, после смерти его ноги будут лежать в Институте мозга.
Бывали случаи, когда Леонид Осипович как бы мимоходом жаловался, что мало репетирует с оркестром, это происходило от того, что по приказанию супруги артиста основное репетиционное время отводилось песенкам Эдит Утесовой. Мол, Утёсов может петь и без репетиций.
Леонид Утёсов — чистой воды самородок. В детстве у него обнаружился абсолютный музыкальный слух. И, взяв несколько частных уроков, он неплохо играл на скрипке. На этом музыкальное образование Утесова окончилось: никаких музшкол, училищ и, тем более, консерваторий. Все от Бога!
Народный артист Советского Союза Николай Черкасов, сыгравший главную роль в кинофильме «Все остаётся людям», как-то во время обеда никак не мог проглотить бифштекс. Утёсов, увидев это, ему говорит:
— Вот видишь, Коля, приходит время, бифштекс нечем раскусить — и все остаётся людям!
Мне трудно вспомнить, кто, как Утёсов, был столь щедр на острую шутку и ценил юмор других.
СВЕТЛОВ
Михаил Аркадьевич Светлов прославился своим остроумием не меньше, чем стихами и романтическим пьесами.
Даже будучи смертельно больным, он не терял чувства юмора и посмеивался над своим недугом.
— Как себя чувствуете, Михаил Аркадьевич?
— Спасибо, ничего… Только при ходьбе приходится опираться на палочку Коха.
В больнице, где лежал Светлов, каждое утро молоденькие медсестра укладывали шприцы в плетёные корзинки и отправлялись делать уколы больным. Приметив это, поэт сказал:
— Девушки взяли лукошки и пошли по ягодицы…
Дело было на одесском пляже. Приятель поэта, зайдя в воду, крикнул:
— Миша! Иди купаться! Вода — двадцать шесть градусов!
— Эх, ещё бы четырнадцать… — ответил Светлов, — тогда её можно было бы пить.
Светлов в Доме писателей стоит возле буфета и пьёт коньяк. Приятель ему говорит:
— Миша, хватит пить, это же вредно для здоровья!
— Почему ты так решил? Коньяк сосуды расширяет…
— Да, но не забывай, что они потом сужаются.
— А я им не даю!
Однажды в ресторане Всесоюзного театрального общества (ВТО) появился новый официант, ранее работавший в «Метрополе». Этот новенький, привыкший к огромным чаевым, и представить себе не мог, насколько актёрская братия, в общем-то, бедная. Не знал он также, что в ресторане ВТО главное не деньги, а неповторимая атмосфера большой актёрской семьи. Он не знал и того, что меню ресторана много лет не менялось. Всегда, в любое время дня и ночи вам непременно подадут любое блюдо из этого неизменного меню.
В этот вечер Светлов и я зашли в ресторан поужинать, имея наличного капитала 14 рублей.
— Селёдочку, пожалуйста, — попросил я.
— Кончилась, — ответил новенький официант. — Но для вас я постараюсь достать.
— Печёнку рубленную.
— Печёнки рубленной нет, но я постараюсь достать. И так, что бы мы не попросили, он отвечал, что этого нет, но он постарается для нас достать.
Делалось это, разумеется, в расчёте на большие чаевые. Тогда Светлов не выдержал и спросил его:
— Послушайте, дорогой, вы действительно все можете достать?
— Да, — гордо ответил официант.
— В таком случае, — сказал Светлов, — достаньте нам, пожалуйста, немного денег…
Однажды в каком-то издательстве Светлов просил аванс под будущий роман. Редактор по фамилии Рабинович сказал:
— Дайте заявку…
— Заявки нет…
— Дайте название…
— И названия нет…
— А что же есть?
— Есть только первая строчка, — улыбнулся Светлов. — Роман будет начинаться так: «Креста на вас нет, товарищ Рабинович»… И Рабинович выдал аванс 10 рублей — от себя лично.
Один знакомый Светлова жаловался ему, что у него болит бок и что это очень противно. Михаил Аркадьевич его успокоил:
— Когда что-то болит, это сигнал, чтобы человек обратил на это внимание.
— Я понимаю, — сказал знакомый. — Но лучше, когда совсем ничего не болит.
— Так не может быть, — ответил Светлов. — Когда я встану, а у меня ничего не будет болеть, значит, я умер…
По всей стране были установлены скульптуры Сталина. Однажды Светлов посмотрел очередной бюст Сталина и воскликнул:
— Так хочется сказать: «Товарищи, хватить ВАЯТЬ дурака!»
Михаил Аркадьевич вернулся из Киева, славившегося своими антисемитами. Светлова спросили, понравилась ли ему столица Украины? Он ответил:
— Флора — очень красивая, а фауна — омерзительная…
В любом более или менее крупном советском учреждении всегда имеется профсоюзный деятель, занимающийся похоронами товарищей по работе. Есть такой деятель и в Союзе писателей. Опытный, многим обеспечил последнее пристанище. Каждому писателю в зависимости от положения в писательской социерархии полагаются похороны по соответствующей категории.
Как-то раз Михаил Аркадьевич обратился к этому похоронщику:
— Послушай, Гриша, когда я умру, по какой категории ты мне устроишь похороны?
— Брось, Миша! Ты до ста лет доживёшь…
— А всё-таки, по какой категории?
— Что за разговор, конечно, по высшей, по четвёртой…
— Сколько стоит высшая?
— Четыре тысячи рублей.
— Гриша, — предложил Светлов, — дай мне сейчас, в счёт похорон три тысячи, они мне нужны позарез, а хорони меня по самой дешёвой категории.
Помню, разговаривали мы как-то о кинорежиссёрах. Речь шла о режиссёре-женщине, большой и очень толстой. Светлов долго молчал, слушая разные мнения. А когда спросили его, коротко бросил:
— Если бы у неё было столько таланта, сколько жопы, она бы была Чарли Чаплиным.
Писатель Софронов известен не столько как писатель, сколько как антисемит. Как-то спросили у Светлова, какие у него взаимоотношения с Софроновым.
— Неплохие, — отвечал Светлов. — Мы с ним расходимся только по аграрному вопросу. Он хочет, чтобы я лежал в земле, а я хочу, чтобы он.
Светлов много пил, но всегда знал некий предел. Это позволяло ему сохранять достоинство и ясность мысли. Говорят, Светлова никогда и никто не видел пьяным, но и трезвым его тоже никто не видел. Однажды я спросил его:
— Михаил Аркадьевич, как вам удаётся сохранять ощущение меры, как вы знаете, что в такой-то момент надо прекратить пить?
— Очень просто, Боря. Я тебя научу, — ответил он. — Когда начинаешь пить, выбери среди окружающих самую уродливую женщину. Пей и поглядывай на неё. В тот момент, когда эта женщина покажется тебе красавицей, останавливайся. Норма выполнена.
В 60-х годах Михаил Светлов написал стихи к большому эстрадному представлению. На премьеру поэт явился в своём единственном чёрном, блестящем (от времени) костюме. Заметив некоторое удивление на лицах знакомых, Светлов объяснил:
— Не беда, ребята. Это знаменитый костюм. В нём мой дедушка встречался с Пушкиным. А если говорить правду, то в этом костюме я гулял с Есениным. Костюм-то что надо! С биографией!
Светлов был разведён с женой, которая жила с сыном отдельно. Сына Михаил Аркадьевич часто навещал, как-то и я поехал с ним. Помню, во время прогулки с сыном Светлов сказал:
