Абвер: щит и меч Третьего рейха - Мадер Юлиус (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Генерал Руденко: Естественно в Польше. Какие еще операции, кроме акций саботажа, проводили ваши агенты?
Лахузен: Агенты группы «С» (саботаж и разрушение) минировали и взрывали мосты и другие стратегические объекты. Какие военные цели подлежат первоочередному уничтожению, определяло оперативное управление ОКБ. Я бы сформулировал задачу спецподразделений как разрушение стратегических военно—промышленных объектов на территории противника.
Генерал—майор юстиции Никитченко (член Международного трибунала от СССР): На каких еще совещаниях принимались решения об уничтожении украинцев и сожжении украинских населенных пунктов?
Лахузен: Хочу уточнить заданный вопрос, какое именно совещание интересует генерала? Состоявшееся в спецпоезде фюрера незадолго до взятия Варшавы в 1939? Если да, то из собственноручной записи Канариса в журнале боевых действий следует, что совещание состоялось 12 сентября 1939. Смысл сформулированного фон Риббентропом распоряжения, переданного Кейтелем адмиралу Канарису в виде приказа, заключается в следующем: ОУН (Организация украинских националистов), которая сотрудничала с абвером в военных вопросах, должна была поднять восстание в Польше, опираясь на проживающих там украинских эмигрантов. Целями восстания была ликвидация поляков и евреев. Если говорить о поляках, то имелось в виду уничтожение национальной интеллигенции и в первую очередь тех, кто был готов принять участие в движении национального сопротивления. Так что идея заключалась не в уничтожении украинцев, а, наоборот, — в сотрудничестве с ними и решении чисто политических и террористических задач. Об этом есть соответствующая запись в журнале боевых действий Управления Аусланд/Абвер/ОКВ. Можно легко убедиться в том, что речь шла о чисто диверсионной подготовке 500 или 1000 человек из ОУН.
Генерал—майор Никитченко: Эти приказы подписаны фон Риббентропом и Кейтелем?
Лахузен: Приказы подписаны фон Риббентропом.
Следует добавить, что Лахузену как руководителю отдела «Абвер–2» подчинялся и Учебный полк особого назначения «Бранденбург–800», в состав которого входил и батальон «Нахтигаль» («Соловей»), сформированный из украинских эмигрантов. Командовал батальоном оберлейтенант доктор Альбрехт Херцнер, а «общее политическое руководство и надзор» осуществлял Теодор Оберлендер. В составе штурмовой группы вермахта батальон «Нахтигаль» зверствовал во Львове в начале июля 1941. За неделю учиненных погромов во Львове погибло от трех до пяти тысяч поляков и евреев — мужчин, женщин, детей, стариков. В 1960 Верховный суд ГДР рассмотрел дело Теодора Оберлендера и заочно приговорил проживавшего в ФРГ бывшего командира батальона «Нахтигаль» (впоследствии федерального министра снабжения) к пожизненному заключению за военные преступления, совершенные на временно оккупированной территории СССР, и преступления против человечности.
Сотрудничество со спецслужбами США
Эрвин Эдлер фон Лахузен—Вивремонт руководил диверсионными операциями за границей и в тылу войск противника с 1938 по 1943. Еще в 1941 он был произведен в оберсты и награжден сравнительно редким «Золотым немецким крестом». В 1943 был отправлен на Восточный фронт и назначен командиром 41–го истребительного полка. В декабре 1944 по приказу Гитлера отозван с передовой и назначен руководителем разведуправления 12–го военного округа (Вена). Новое назначение было связано с так и не осуществленным намерением Адольфа Гитлера организовать последнюю линию обороны в Альпах (операция «Альпийский редут»). Лахузен получил звание генерал—майора в январе 1945, а в мае 1945 сдался в плен американцам, которые переправили его в следственный спецлагерь западных союзников Бад—Нендорф под Ганновером. Вездесущие журналисты разыскали Лахузена, и вскоре в одной из нью—йоркских газет появился сенсационный репортаж:
«…Над Лахузеном «от всей души» поглумились костоломы из полукриминального контингента, набранного британскими оккупационными властями для охраны следственных лагерей. С выбитыми зубами и синяками на лице, он едва передвигал ноги от систематических побоев. Подобного рода обхождение заставило бы озлобиться и отказаться от сотрудничества и куда менее гордого человека. Лахузен выдержал это испытание и в непростой ситуации повел себя как «офицер и джентльмен» — в истинном смысле этого выражения, избитого частым и не всегда оправданным употреблением. Несмотря на избиения в Бад—Нендорфе он принял решение рассказать все, что было ему известно…».
Практикуемая в американском правосудии сделка с подозреваемым, когда в обмен на определенного рода гарантии последний соглашается на сотрудничество с органами дознания и следствия, в конечном итоге принесла Лахузену ощутимые дивиденды: он не вошел в число главных военных преступников, а вскоре после окончания судебного процесса был освобожден из—под стражи «за активную помощь западным союзникам в организации и проведении первого процесса в Нюрнберге».
Лахузен вернулся в Тироль (Австрия), где ему была назначена генеральская пенсия. Незадолго до своей смерти в Инсбруке он передал рукопись воспоминаний нью—йоркскому издательству. Сильно сокращенный вариант воспоминаний увидел свет в 1958 г. В редакционном предисловии прямо указывалось, что «книга ограничивается описанием германских диверсионно—разведывательных операций на территории англосаксонских стран (США, Великобритании и частично Южно—Африканского союза), хотя в журнале боевых действий 2–го отдела абвера упомянуто немало операций, которые проводились в Передней Азии, России, Западной Европе, Южной Америке и Мексике…».
В этом нет ничего удивительного, поскольку «не засвеченная» агентура Лахузена в течение ряда лет после окончания 2–й мировой войны успешно поработала на американцев и их западных союзников в Европе и во всем мире. Изрядно потрепанная агентурная сеть Управления Аусланд/Абвер/ОКВ осталась и в России, но здесь американцам не повезло: многолетний заместитель начальника отдела «Абвер–2», оберст Эрвин Штольце, попал в советский плен.
Глава 4
Диверсант № 2 абвера
31 мая 1945 г. в Берлине, через три недели после безоговорочной капитуляции вермахта офицерский патруль 2–й Гвардейской танковой дивизии РККА задержал подозрительного мужчину, пытавшегося скрыться среди развалин домов. В оборудованном со всей тщательностью убежище были найдены запасы продуктов, оружие, документы… Все выглядело так, как если бы хозяин подготовился провести здесь не один месяц. Русскую контрразведку не ввели в заблуждение ни гражданская одежда, ни артистически излагаемая «легенда», ни первоклассно сделанные документы. Не потребовалось много времени, чтобы установить личность задержанного — им оказался многолетний заместитель Лахузена—Вивремонта, начальника отдела «Абвер–2», диверсант № 2 германской военной разведки, оберст Эрвин Штольце.
Кем был человек, не подчинившийся приказу о капитуляции и собиравшийся продолжать войну в одиночку?
«Я, Эрвин Штольце, родился в Берлине в 1891 году. В 1914 записался добровольцем в армию и до 1918 воевал на Западном и Восточном фронтах в артиллерийском полку. В то время я был дилетантом в области разведки, и весь мой опыт исчерпывался назначениями в дозоры, допросами пленных или перебежчиков. После капитуляции я продолжил прерванную войной учебу. Я накопил немного денег, подрабатывая продавцом в магазине канцтоваров и служащим в магистрате Шарлоттенбурга, и рассчитывал завершить образование зимой 1922/23. В мгновение ока галопирующая инфляция превратила мои сбережения в ничто…
…Приблизительно в это же время НСДАП значительно укрепила свои позиции в Северной Германии. Я был активным членом партии, и руководство предложило мне пост партийного организатора на балтийских морских курортах, но я отказался…
…В марте 1923 наряду со многими предложениями рейхскомитета по трудоустройству офицеров (агент страхования, разъездной агент и т. п.) мне предложили место служащего в министерстве рейхсвера. Речь шла об организационном отделе рейхсвера, но в конечном итоге я так и не попал туда, поскольку в середине апреля руководитель отдела порекомендовал меня на работу в абвер. Когда я пришел в отдел, то думал, что мне предстоит заниматься вопросами организации противодействия врагу, вторгшемуся на германскую территорию. Я был в высшей степени удивлен, когда выяснилось, что предметом моей деятельности окажутся военная разведка и контрразведка…».
