Руал Амундсен - Яковлев Александр Степанович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Лето 1904 года было холодное. Лёд в бухте не вскрылся, и вырвать яхту из ледовых оков не удалось. Экспедиция вынуждена была остаться на вторую зимовку. Это не входило в расчёты Амундсена, но делать было нечего — приходилось жить надеждой на то, что следующее лето будет более тёплым.
Вторую зиму путешественники провели даже лучше, чем первую. Им уже были хорошо известны условия зимовки, да и место было обжитое. И работали они так же дружно и бодро. И никто из них не болел.
Амундсен, верный своим правилам, внимательно следил за тем, чтобы ни один участник экспедиции не оставался без работы. Праздность во время зимовок приносит неисчислимые беды: в долгую полярную ночь настроение у человека падает. Он легко поддаётся унынию, за унынием приходят апатия, безразличие, появляются болезни. Работа же спасает от мрачных дум. И каждый из членов экспедиции был загружен работой до предела.
Весна 1905 года была значительно теплее предыдущей. Появилась полная надежда, что экспедиция сможет продолжать путь дальше на запад. 1 июня остановили саморегистрирующие инструменты, затем разобрали все постройки на берегу и весь строительный материал перевезли на яхту.
Наконец всё было готово к дальнейшему походу. 13 августа яхта снялась с якоря и под прощальные крики эскимосов вышла из гавани.
Дальше на запад
Пролив, в который вошла «Йоа», не был известен европейцам. Ни один корабль никогда ещё не заходил в эти воды. Яхта шла медленно, пробираясь сквозь густой туман, то и дело меняя паруса, так как ветер был капризный. Пролив походил на извилистый коридор — казалось, он вот-вот кончится и яхта попадёт в закрытую бухту.
В продолжение двух недель «Йоа» шла по этому коридору. Высокие берега не пропускали ветра. Он едва шевелил вымпел на мачте. Судно двигалось лишь с помощью винта. Всё время приходилось бросать лот, измерять глубину. Это была очень утомительная работа. Иногда пролив разветвлялся, открывались пути в разные стороны, и тогда перед Амундсеном вставал вопрос: куда идти?
Экспедиции, искавшие северо-западный проход, как раз и погибали в лабиринте этих бесконечных проливов между безыменными островами. Острова сбивали с толку всех путешественников. А лето здесь коротко: открытой водой можно плыть только месяца полтора.
Амундсен опасался, как бы ему снова не пришлось застрять здесь в какой-нибудь безыменной бухте.
И, осматривая чёрные безлюдные острова, он как бы видел тени отважных своих предшественников. Тени тревожили его и заставляли торопиться.
Разветвления пролива стали попадаться всё чаще и чаще. Амундсен заметил, что течения в них разные: в одних сильнее, в других слабее. В самых южных проливах течение было самым сильным, «Йоа» шла именно по этим проливам, хотя порой они были очень узки. Так Амундсен и предполагал: проход на запад лежит между островами не на севере, а на юге. С каждым днём уменьшалась и глубина проливов. На пути попадались подводные камни. В одном месте яхта прошла почти чудом: под килем оставался лишь один дюйм воды. Амундсен так волновался, что не мог ни спать, ни есть. Его нервы были напряжены до крайности: он понимал, что если теперь, в ближайшие дни, не будет найден выход в Тихий океан, экспедиция попадёт в очень тяжёлое положение. Целые сутки он не спускался с мачты, стараясь миновать ловушки, расставленные природой.
Мысль о том, что они могут погибнуть и не выполнить своей главной задачи, мучила его.
«Я не мог прогнать от себя мысли о возвращении домой с невыполненной задачей. Часы, которые оставались мне на отдых и сон, проходили в эти дни главным образом в том, что я ломал себе голову над такими мыслями, и это отгоняло от меня сон. Я не мог есть; за каждой едой я чувствовал адский голод, но не в состоянии был проглотить пищу».
Так пишет он в своей книге, посвящённой этому плаванию.
26 августа, на заре, яхта вышла, наконец, в открытое море. Амундсен увидел огромное водное пространство. Это была радость. В восемь часов утра он закончил свою вахту и ушёл спать.
Вдруг шум и сильная беготня по палубе разбудили его. Амундсен сразу понял, что случилось нечто очень важное. Внезапно в каюту вбежал лейтенант Хансен и крикнул:
— Вижу корабль!
И тотчас убежал обратно.
Амундсен быстро вскочил с постели. Значит... значит, северо-западный проход найден! Ура! Мечта юношеских лет осуществилась.
«В горле я почувствовал странное ощущение. Конечно, я был несколько возбуждён и переутомлён, и, несомненно, это слабость, но на моих глазах навернулись слёзы. «Вижу корабль!» Магические слова! И сразу же родина и всё милое моему сердцу приблизились ко мне и простерли руки. «Вижу корабль!» Я мгновенно оделся. На минуту я остановился перед портретом Нансена, висевшим на стене, и в это мгновение изображение словно ожило, будто Нансен смотрел на меня и кивал головой. Я кивнул ему в ответ, улыбаясь от счастья, и вышел на палубу».
Да, впереди в открытом море виднелось судно. Это было парусное китобойное судно, пришедшее с запада.
Все на яхте будто обезумели, поздравляли друг друга, обнимались, кричали, прыгали и плясали. И всех радостнее был Амундсен. Победа была в его руках! Он первый проплыл из Атлантического океана в Тихий северо-западным проходом. Цель достигнута!
Когда прошла первая волна радости, Амундсен вдруг вспомнил, что в течение нескольких дней ничего не ел. На вантах у мачты висели свежие оленьи туши. В каком-то исступлении он подбежал к ним и, отрезая кусок за куском, проглатывал мясо, не прожёвывая, целиком, как изголодавшийся зверь. За время перехода по проливам он так измучился, что стал неузнаваем. Ему шёл только тридцать третий год, а на вид можно было дать семьдесят лет. Он был худ, истощён вконец, глубокие морщины прорезали его лоб и щёки.
Три часа спустя «Йоа» подошла к китобойному судну. Называлось оно «Чарльз-Гансон» и пришло сюда из Сан-Франциско. «Йоа» подошла к нему вплотную, стала борт о борт.
Пожилой седой капитан вышел навстречу.
— Вы капитан Амундсен? — был его первый вопрос.
Амундсен был очень удивлён, что капитан «Чарльз-Гансона» знает его имя.
— Это первое встреченное вами судно? — спросил капитан.
— Да, первое.
— Я чрезвычайно счастлив, что первый могу поздравить вас со счастливым прохождением северо-западным путём.
Сияющий от удовольствия капитан пригласил Амундсена и его товарищей к себе в каюту. Он-то лучше других понимал, какой огромный подвиг совершили его гости, и был по-настоящему счастлив, что первый встретил экспедицию.
— Не нужно ли вам чего? Я рад помочь всем, что у меня есть.
— Благодарю вас, мы ни в чём не нуждаемся. Нам хотелось бы только получить вести с родины.
— К сожалению, я уж полтора года как ушёл из Сан-Франциско; у меня есть кое-какие газеты, только они очень уж старые.
— Старые для вас — для нас они свежие.
Капитан принёс пачку газет. Амундсен с жадностью начал их перелистывать, и первое, что бросилось ему в глаза, был заголовок: «Война между Норвегией и Швецией». Изумлённый, он поглядел на своих спутников, на капитана. «Что же там происходит сегодня? Почему вспыхнула война? Окончилась ли она, или продолжается?»
Но капитан ничего не мог ответить.
Норвежцы были ошеломлены известием о войне. Скорей бы попасть на родину или хотя бы туда, где есть телеграф, где есть связь с Норвегией!
Амундсен расспросил капитана об условиях плавания дальше на запад. По словам капитана, плыть можно было без опасений — проливы были свободны от льда. Он знал этот путь, как свои пять пальцев и дал норвежцам карты с отметками глубин и направления течений.
Амундсен торопился. Скорей, скорей! Надо использовать открытое море и попутный ветер. На прощание капитан подарил мешок картофеля и мешок лука. Это было большим лакомством для экипажа «Йоа»: уже два года они не пробовали свежих овощей.
