Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы - Болтунов Михаил Ефимович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Разведчики поддержали Максимова и согласились отправить его в качестве официального военного корреспондента. Но не тут-то было. Англия по этому поводу заявила протест, и Евгений Яковлевич вынужден был вернуться на полдороги из Одессы в Петербург.
Он все равно поехал в Южную Африку, но уже как частное лицо, корреспондент нескольких российских газет. О том, что Максимов занимался разведцеятельностью, сомнений нет. Достаточно сказать, что он имел собственный секретный шифр и направлял донесения в Военно-ученый комитет Соллогубу.
Евгений Яковлевич не только собирал разведывательные сведения и писал статьи в газеты, но и храбро сражался на стороне буров. Он возглавлял так называемый Иностранный легион — отряд добровольцев из разных стран, потом командовал Голландским корпусом. Участвовал в боях. Был тяжело ранен пулей в голову.
В мае 1900 года за храбрость и умение руководить войсками Евгений Максимов удостоился в войсках буров высокого звания фехт-генерала, то есть боевого генерала. Он стал вторым иностранцем, удостоенным этого почетного звания.
Евгений Яковлевич Максимов с началом Русско-японской войны ушел добровольцем на фронт. Погиб в сражении под Мукденом в октябре 1904 года.
Вот такими были наши первые военные разведчики, работавшие под журналистской «крышей». В XX веке военная разведка будет достаточно широко использовать этот метод прикрытия. Но об этом наш рассказ впереди.
Переименован… в секретари
Последнее десятилетие XIX века было ознаменовано осложнением военно-политической обстановки вокруг России. Обострились отношения с Турцией, усилился Тройственный союз в Европе, агрессивные действия Японии в Китае реально угрожали российским интересам на Дальнем Востоке.
В верхних эшелонах власти росло понимание важности и необходимости наращивания сил военной агентурной разведки за рубежом. Свои усилия попытались скоординировать три министерства — военное, внутренних и иностранных дел, которые отвечали за добывание военно-политической информации.
Летом 1892 года прошло совещание, в котором приняли участие военный министр и министр внутренних дел. МИД представлял товарищ министра. Итоги совместной встречи были доложены императору.
О чем же договорились высокие представители министерств? Да, собственно, о том, о чем должны были договориться давно. В протоколе совещания записали: «При консулах, пребывающих в наиболее важных в военно-политическом отношении пунктах, надлежит содержать негласных военных агентов — специально отобранных офицеров…» И это, надо признаться, было воистину историческое решение. Ибо к тому времени военная разведка успешно отработала большинство форм и методов «крышевого» прикрытия. О них мы говорили в предыдущих главах. Это военнонаучные экспедиции и военно-дипломатические миссии, рекогносцировки, участие офицеров разведки в качестве наблюдателей на маневрах, учениях в походах и войнах, поездки на фронт под видом военных корреспондентов.
Опробованы и разного рода экзотические «крыши», например, торговые поездки в качестве скупщика скота, как это было с будущим военным министром России Алексеем Куропаткиным.
И только дипломатическое прикрытие, которое, казалось, следует использовать в первую очередь (так как оно дает массу преимуществ для разведчика), тем не менее оставалось в стороне.
Справедливости ради надо сказать, что единичные случаи использования «дипкрыши» иногда происходили. Так, в 1873 году русский офицер капитан Генерального штаба Яков Малама был назначен в командировку с переименованием в коллежские асессоры. Отправился он в качестве секретаря российского консульства в Эрзеруме.
За три года пребывания в этой должности Яков Дмитриевич объездил и досконально изучил порученный ему район, дал подробное описание Эрзерумского вилайета. В своей работе Малама проанализировал особенности климата и топографии, административное деление, налоговую систему, условия землевладения, скотоводства, промышленности, путей сообщения. Он представил сведения о финансах и торговле, образовании, положении церкви.
В 1876 году Малама возвратился из командировки и был переименован в подполковники Генерального штаба. Он удостоился аудиенции Государя Императора, где и представил свои исследования, проведенные в Турции.
Однако, хочу еще раз повторить, это был единичный случай, судя по всему, под конкретное разведзадание, инициированное, возможно, самим императором. Но системы, как таковой, к сожалению, не существовало. И вот теперь в 1892 году министры, наконец, договорились: системе быть!
Для начала решили, что негласные военные агенты должны назначаться в Германию и Австро-Венгрию. Главный штаб конкретизировал, что для пользы дела следует назначить агентов в следующие пункты: для Германии — в Дрезден, Данциг, Торн, Бреславль и Штетин, для Австро-Венгрии в Будапешт.
Штабс-капитан барон Карл фон Нолькен в том же году уволен с военной службы «по случаю возложения особо секретного поручения». Он переименован в титулярные советники и назначен секретарем консульства в Кенигсберг.
В следующем году по пути Нолькена прошли капитан Генерального штаба граф Валериан Муравьев-Амурский и штабс-капитан Евгений Миллер. Первый убыл в Будапешт, второй — в Дрезден.
Все они были людьми сравнительно молодыми. Старшему из них Нолькену на день отъезда за рубеж исполнилось 33 года, младшему — Миллеру — 26 лет. Выходцы из старинных дворянских родов России. Карл Нолькен из баронского рода, внесенного в Эзельский дворянский матрикул, Валериан Муравьев-Амурский племянник генерал-губернатора Восточной Сибири, унаследовавший титул своего известного дяди. Евгений Миллер также был под стать своим коллегам.
Офицеры имели блестящее образование. Миллер окончил Николаевский кадетский корпус, кавалерийское училище и Академию Генштаба, Муравьев-Амурский — Пажеский корпус и также Академию Генштаба. Нолькен был военным инженером. За спиной у него — Николаевское инженерное училище и Академия Генерального штаба.
Словом, были все основания надеяться, что служба у этих трех негласных военных агентов сложится успешно. Но как показала практика, первый блин вышел комом. Оказалось, мало иметь громкую фамилию и старинный дворянский род. Не помогло в разведывательной работе и хорошее военное образование. Миссия офицеров под «крышей» консульских сотрудников провалилась.
Думается, были на то как объективные, так и субъективные причины. Каковы же они?
Во-первых, назначение офицеров обставлялось поразительными формальностями и огромной канцелярской волокитой. Даже краткое описание этой процедуры может утомить читателя. Тем не менее о ней надо сказать. Начиналась она с того, что подбирался кандидат на должность негласного военного агента. Об этом сообщалось начальнику Главного штаба. Тот докладывал о кандидате военному министру. В свою очередь, глава военного ведомства запрашивал «добро» у своего коллеги — министра иностранных дел, который сам решение не принимал, а советовался с послом или консулом.
Потом ответы шли обратной дорогой. Когда же, наконец, военный министр получал положительный ответ, он был обязан обратиться к государю и получить его «высочайшее соизволение».
После получения «соизволения» офицер подавал прошение об отставке. Когда же отставку получал, просил главу МИДа о зачислении на службу по этому министерству. Потом его переводили в резерв. Пребывание в резерве длилось до полугода, в ходе которых он знакомился с новыми обязанностями и убеждался в правильности своего решения.
После всех этих длительных и утомительных процедур, которые длились от нескольких месяцев, до нескольких лет, он мог выехать к новому месту службы.
Вся эта изнурительная работа делалась якобы для того, чтобы замаскировать будущую разведывательную деятельность офицера. Увы, порою подобная «маскировка» имела обратные последствия. Большое количество документов — докладов, писем, справок, посылаемых по разным адресам, несмотря на грифы «секретно», проходили через руки десятков чиновников, а суть — тайная деятельность офицеров с их истинными фамилиями, указывалась в посланиях открыто. Более того, эти письма, поступающие за границу на имя послов или консулов, естественно, проходили через «черные кабинеты», и будущая тайная деятельность становилась ясной и понятной для местных спецслужб.
