Под черным знаменем - Семанов Сергей Николаевич (книги бесплатно без txt) 📗
Галина Андреевна значительно превосходила средний женский рост (в молодости она явно возвышалась над своим низкорослым, согбенным после каторги, а позже – хромым от ранения мужем). Обращали на себя внимание высокий лоб, крупные, правильные черты лица, но особенно глаза – темно-карие, глубоко сидящие, з внимательным и сосредоточенно-настороженным взглядом. И сразу же, сквозь полувековой исторический туман, после перемен стольких жизненных декораций, становилось ясно: да, в такую женщину мог влюбиться, а главное – прислушиваться к ней знаменитый, лихой и беспощадный атаман! Нет, красотка Окуневская явно не дотягивала в своем киношном образе.
Впоследствии подтвердилось и первое заочное впечатление от почерка: Галина Андреевна была натурой сильной и незаурядной, неописуемо тяжелая жизнь не сломила ее характера, цепкий природный ум не ослабел и к семидесяти годам, а подозрительная осторожность была истинным порождением той жуткой эпохи, в которую ей довелось жить.
Начали мы работать с Галиной Андреевной. Длилось это с неделю, не меньше, беседовали ежедневно по нескольку часов. Иногда я записывал ее слова на приятельский магнитофон, но по большей части делал собственный конспект, приближенный к стенографии. И хоть мы были взаимно дружелюбны, ее не покидала настороженная сдержанность, скупость в подробностях и характеристиках. Убежден, что некоторые сведения, и немаловажные, остались сокрыты, но обвинять мою собеседницу я никак не могу: пережившая столько тягот, обманов и разочарований, как она могла довериться так вдруг незнакомому человеку, совсем иной среды и другого поколения?…
Да, к тому же имелись у Галины Андреевны не только прошлые, но и нынешние основания к сдержанности. Еще в самом конце пятидесятых, в разгар «оттепели» обратилась она с обычной тогда просьбой о реабилитации. Но и в «оттепель» с немалым отбором «реабилитировали». 30 июня 1960 года из Киева на бланке Прокуратуры Украины пришел ей ответ, вот он (цитирую по подлиннику):
«По Вашему заявлению Прокуратура УССР изучила дело, по которому Вы были осуждены. Материалами дела виновность Ваша доказана, и оснований для реабилитации не усматривается.
Заместитель начальника отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Г. Малый».
Вот так и доживала свой век больная старуха, еще на восьмом десятке остававшаяся «контрреволюционеркой», то есть преступницей на «законных» основаниях… Только в середине семидесятых родственники некоторых махновцев после долгих хлопот стали наконец получать справки «об отсутствии состава преступления» – спустя полвека после событий.
Так же сдержанна и еще более своенравна была и дочь Нестора Ивановича – Елена Несторовна. О ней, впрочем, будет рассказано в конце книги, судьба несчастной женщины того вполне заслуживает, но это – сюжет особый, боковой. Здесь же не удержусь лишь от одного замечания: уж очень сильно была похожа Елена на отца – и внешне, и, полагаю, характером.
Но всего не сделаешь и всего не наберешь. Свою работу историка, как теперь видится, я провел добросовестно, хотя прекрасно понимал, что публиковать полученные материалы в ближайшее время никак невозможно. Впрочем, в ту пору многие работали, как говорилось в интеллигентском быту, «в стол», в надежде на будущее, так что я не был тут исключением. Бумагам пришлось пролежать без всякого применения более двадцати лет.
К счастью, все сохранилось: письма Галины Андреевны и некоторые документы, мои записи, несколько фотографий даже. Теперь я благодарю Судьбу, что именно мне, не ведавшему в молодости, по каким ценнейшим историческим россыпям я тогда гулял, довелось собрать это богатство и сберечь. Ну, а переписка наша вскоре естественным образом заглохла: о чем больше говорить, о чем спрашивать? Она дряхлела, я был занят делами, казавшимися мне тогда чрезвычайно важными. Что ж, дело житейское. И только теперь, когда Галина Андреевна давно скончалась, а мне довелось заново вернуться к истории махновского движения, я понимаю, какое богатое наследство я получил из ее рук. Воздаю искреннюю признательность ее памяти.
Имя Нестора Махно широко известно. Оно постоянно упоминается в энциклопедиях и исторических трудах, несколько раз возникает в «Тихом Доне», а в «Хождении по мукам» дано подробное описание его самого и его окружения. Ну, а разного рода повестушки, кинофильмы, журналистские россказни – все это в оные годы хлынуло могучим потоком, который, впрочем, уже давно иссяк: старая схема исчерпана, а для нового, то есть объективного, освещения этой темы требовалась гласность, а также безопасность авторов. Теперь такое время, кажется, наступило. Попробуем…
Нестор Махно стал вожаком, а вскоре и подлинным символом народного движения Юга России и Украины. Долгое время разрозненные отряды повстанцев, именовавшие себя махновцами, сопротивлялись войскам интервентов, красных, белых, петлюровских националистов, многих прочих, и, несмотря на слабое вооружение и неважную организацию, сопротивлялись весьма успешно, порой одерживая даже впечатляющие победы. Махновщина обросла преданиями, фольклором, крепко осталась в народной памяти, особенно -, на Левобережной Украине, родине их бывшего атамана.
Начинать осмысление этой народной стихии, понять ее и правильно оценить – дело нелегкое, как, впрочем, можно сказать о всех крупных явлениях российской истории XX столетия. Омертвелые схемы и догмы слишком долго закрывали от нас подлинность, к тому же не раз и не два сменяясь новыми «антисхемами» и «неодогмами». Не станем никого ругать, но вот себя осудить не грех, даже полезно. В заключение моей нашумевшей когда-то статьи давался четкий и недвусмысленный приговор: «Четыре года бушевал пожар махновщины на Левобережной Украине. Жестокий огонь ее обжигал и другие районы страны. Ограбленные города, свернутые в спираль железнодорожные рельсы, разоренные заводы и кровь, море человеческой крови – вот то наследство, которое оставила махновщина народам России и Украины, не принеся ничего взамен». Жестокий приговор, ничего не скажешь.
Да, так-то оно так… Только вот известно все же, что кровь лили в ту пору красные и белые, зеленые и желто-голубые, анархисты и монархисты, свои и чужие. И города грабили. И рельсы и водокачки портили. Значит, дело не только в жестокостях – сколько их пережила тогда несчастная наша страна?! Надо разобраться во всем тут спокойно, только это позволит нам понять пройденный путь, а следовательно – оценить современность. Попытаемся же. И конечно – начинать следует с выяснения личности того человека, что дал имя махновщине.
Облик Нестора Махно в истории до сих пор не познан, а первые тридцать лет его жизни скрыты в историческом тумане, который уже вряд ли. удастся развеять. Вот – дата рождения. В первых наших справочниках (1930-й) указывался 1889 год. Затем появилась новая дата – 1884-й. Это отразилось и в изданиях зарубежных. Так, в немецкой энциклопедии 1939 года (Лейпциг, том 7) уточнено: 27.10.1884. То же повторялось в справочниках на многих языках довольно долго. В своей статье я указал обе названные даты, и вот – приходит вскоре письмо из тех, которые любят получать все историки – то лучшие отклики на наши публикации. На этом нельзя чуть-чуть не задержаться.
Писал мне редактор издательства «Энциклопедия» Юрий Шебалдин – талантливый и образованный историк. После вежливого комплимента в адрес моей статьи он сделал исключительно ценное фактическое дополнение: «Хочу обратить твое внимание на то, что Н. И. Махно родился не в 1884 и не в 1889 г. Недавно мы получили справку Гуляйпольского загса, согласно которой Нестор Иванович Махно родился 27 октября 1888 г. Родители: отец – Махно Иван Родионович, мать – Махно Евдокия Матвеевна. Оба православные». Ценнейшие сведения, они вполне могли бы затеряться!
И еще. Галина Андреевна подробно рассказала мне в свое время, что настоящая фамилия ее свекра была Михненко (а не Махненко – популярная тогда среди малороссов), но уличная кличка Ивана Родионовича почему-то стала именно Махно, а по простоватым обычаям той поры дети именовались именно так. Вдова не могла тут ошибиться, ибо слышала рассказы о том не только от покойного мужа, но и от многочисленной его родни, которую хорошо знала.
