Валерий Харламов - Макарычев Максим Александрович (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

В то самое время, когда отец Валерия Харламова осваивал азы будущей профессии токаря в ремесленном училище, пароход вез в Советский Союз детей из Испании, среди которых находилась мама нашего будущего героя. Но расскажем о том, почему и каким образом Бегоня Ориве-Абад, басконка по национальности из Испании, оказалась в Советском Союзе.

18 июля 1936 года одна из испанских радиостанций передала сообщение: «Над всей Испанией безоблачное небо». Но то была не простая сводка погоды, а условный сигнал мятежникам. Во главе их встал генерал Хосе Санхурхо. Через несколько дней, после гибели Санхурхо в авиакатастрофе, национал-фашистов возглавил Франсиско Франко. Именно по его фамилии установившийся вскоре в Испании режим стали называть франкистским.

В Испании началась гражданская война. По существу, это была первая схватка с международным фашизмом в Европе. Гитлеровцы, спустя несколько дней после начала мятежа, направили в Испанию авиационный «Легион Кондора», а итальянец Муссолини — пехотный «Корпус добровольческих сил». Страну наводнили иностранные военные инструкторы, диверсанты, хорошо обученные наемники, воевавшие на стороне Франко. В распоряжении национал-фашистов были современные виды оружия. Так, итальянский экспедиционный корпус был оснащен новейшими танками, артиллерией.

В этой сложнейшей обстановке разрухи и хаоса, когда в Испании появилось много беженцев, противники фалангистов по договоренности с советскими представителями приняли решение отправить в Советский Союз детей, в первую очередь из семей коммунистов. Бегоня, единственная дочь Бенито Ориве-Абада и его жены Антонии, оказалась среди сотен других испанских ребятишек, которых отправили в СССР. По-русски никто из них не говорил. Советские люди встретили испанцев с особенной теплотой. Это была настоящая жизненная трагедия: дети, уехав на чужбину, оказались сиротами при живых родителях, оставшихся во франкистской Испании. О их судьбе они ничего не знали — как не знала, например, в течение почти двадцати лет Бегоня.

«Мамин теплоход пришел в Крым. Она жила в санатории “Ласточкино гнездо” в Крыму, затем ее с другими испанцами перевезли в Одессу, — рассказывает сестра Харламова Татьяна Борисовна. — Перед самой войной детей отправили в Саратов. В Саратове мама пошла работать на завод. До войны там производили комбайны, а в годы Великой Отечественной стали изготавливать авиационную технику. А затем, когда испанских детей эвакуировали из Саратова на юг, случилось страшное. Два из трех теплоходов с детьми были подбиты в результате немецкой бомбежки. По словам мамы, вся Волга была в крови. “Мы сидели на гробах и разговаривали с погибшими сверстниками: ‘Вот ты уже отмучился, а нам еще предстоит самое страшное’ ”, — вспоминала мама об этих жутких днях».

Бегоня в годы войны работала токарем на авиационном заводе в Тбилиси. «Там была целая группа, состоящая из токарей-испанцев. И лишь в 1945 году, после войны маму отправили в Москву. Она устроилась сначала в токарный цех, а затем стала работать лаборантом в химической лаборатории на машиностроительном заводе “Коммунар” недалеко от станции метро “Белорусская”, где с 1943 года уже работал папа», — вспоминала Татьяна Харламова.

С испанскими мальчишками Борис Харламов познакомился раньше, чем с женой. Случилось это на Соломенной Сторожке, где жили его родители. Испанских детей разместили на старинной даче. С мальчишками Борис Харламов запускал в небо голубей, это было любимое занятие ребят до войны. Вместе они играли в любимый испанцами футбол. Борис даже выучил с десяток слов на испанском языке.

Однажды Борис Харламов пришел в заводской клуб, который располагался недалеко от Белорусского вокзала. В клубе перед традиционным просмотром кино проводились танцы. В тот вечер рядом с его приятелем-испанцем, с которым он познакомился еще до войны, стояла группа темноволосых девушек. Все ждали, когда заиграют самое популярное танго тех лет: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»

Борис решил, что пригласит на танец невысокую, стройную девушку, стоявшую чуть поодаль от подружек. Когда в динамике раздались знакомые слова тысячу раз прокрученной пластинки со знаменитым танго, он подошел к испанке:

— Буэнос ночес (Добрый вечер)! Разрешите пригласить вас на танец?

Девушка, немного смущаясь, кивнула головой. Потом Борис проводил Бегоню до общежития. Так начался их роман…

«Встречались тогда, когда у нее и у меня заканчивалась смена. Посидим, чайку попьем и идем гулять по московским улицам. Я приходил домой только к полуночи. Все свободное время проводил с ней. У нее был очень приятный голос, она любила петь на родном языке песни из популярного в те годы аргентинского кинофильма “Возраст любви” (La edad del amor) 1953 года с известной актрисой Лолитой Торрес в главной роли. Мы любили смотреть этот фильм в кинотеатре, а моя супруга потом пела почти как Лолита Торрес. Фильм был классный, потом я достал самодельную пленку, на нее записали песни из этой кинокартины, и супруга часто подпевала Торрес», — вспоминал Борис Харламов в 2007 году в интервью для фильма «Валерий Харламов» из цикла «Живая история».

Так поется в песне, которую любила исполнять в кругу близких Бегоня Харламова. Бегоша, как звал супругу Борис Сергеевич.

«Сидели в кино мы обычно на заднем ряду, целовались. Один раз я даже брюки в кинотеатре порвал. Кресла были расположены близко друг от друга, и из того, что располагалось напротив меня, торчал гвоздь. Я стал резко подниматься после сеанса, оцарапал коленку», — вспоминал Борис Харламов. 1

Так и гуляли несколько месяцев, а потом решили пожениться. Позже завод выделит молодоженам комнатушку, а пока, до свадьбы, жених и невеста «оставались при своих»: Борис Харламов жил с родителями на Соломенной Сторожке, Бегоня — в заводском общежитии на Тверской-Ямской улице. Главное было в том, что они сильно любили друг друга: он — сын русского мастера-краснодеревщика и она — дочка простого испанского шофера, о судьбе которого она по-прежнему ничего не знала.

Долгое время молодых не расписывали, потому что у Бегони был только вид на жительство, она считалась «лицом без гражданства». Лишь после того, как родился Валера, через три недели, на родительский адрес пришла телеграмма из загса с разрешением вступить в брак. Бориса и Бетониту расписали 3 февраля 1948 года.

Схватки у матери Валерия Харламова начались в ночь с 13 на 14 января 1948 года после того, как они с супругом в компании друзей в заводском клубе накануне вечером отпраздновали Старый Новый год. Бегоня даже пыталась танцевать. Подпевала подружкам.

Пришли домой, и супруга, схватившись за живот, поняла, что вот-вот родит. Борис боялся, что они не успеют в роддом. К счастью, выручили друзья. Увезла в роддом Бегоню не «скорая помощь», а испанец по имени Монхе, который работал шофером на заводской служебной машине. Вопреки некоторым байкам, которые больше похожи на легенду, дескать, родился Валерий в машине и умер в машине, Бегоня Ориве-Абад (она не меняла фамилию после замужества — это традиция у испанских женщин) благополучно родила сына не в автомобиле, а в больнице. Хотя роды действительно проходили стремительно.

А вот Бориса Сергеевича в эту волнительную ночь ждали самые настоящие приключения.

«Я вышел на улицу. “Скорая” уже уехала. Помню, что на улице было очень холодно. Метро не ходило еще. Я взял ее вещи, небольшой сверток, закрутил в узелок. Меня вскоре задержала милиция. Я был в отцовской шинели без погон, больше похож на дезертира. Спрашивают документы. “Какие документы?” — отвечаю им. “Тогда пошли в участок”, — говорят милиционеры. Слава богу, думаю про себя, сейчас хоть согреюсь, а когда метро откроется, я и уйду. Пришли в участок, милиционеры спросили: “Что у тебя там внутри свертка?” Я говорю им: “Посмотрите сами, там вещи жены, она сейчас рожает в больнице”. Достал документы, которые, конечно, были у меня, показал их милиционерам. “А чего же раньше не сказал?” — возмущаются они. Я улыбнулся и ответил: “Метро-то в шесть утра открывается, погреться у вас хотел”. Они посмеялись, спросили, родился ли у меня кто-нибудь. Я им ответил: “Жду, пока еще нет”. — “Тогда желаем вам мальчика”, — сказали милиционеры, напутствуя меня», — вспоминал Борис Харламов. 2