Влюбленный Байрон - О'Брайен Эдна (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
В августе, когда Шальной Джек не вернулся, чтобы дополнить семейный портрет, Кэтрин с маленьким сыном отправилась в почтовой карете в Абердин, где ей вновь пришлось снимать комнаты над магазином. Ее муж появлялся время от времени лишь для того, чтобы тянуть деньги из женщины, чей доход теперь уменьшился до 150 фунтов в год. Отвратительные скандалы, которые сопровождали его появление и которые, как утверждает Байрон, он помнил, не оставили у ребенка, по его собственному выражению, «вкуса к семейной жизни».
В Абердине жизнь матери и ребенка была спартанской и довольно неспокойной. Кэтрин, склонная к крайностям, переходила от неуемной любви к приступам гнева; сын, с его необузданным нравом, платил ей той же монетой. Соседи рассказывали, что миссис Байрон нередко бранила сына, называла его «хромуша», а через пять минут утешала поцелуями. Он со своей стороны развлекался тем, что во время церковной службы втыкал булавки в пухлые руки матери. Он не желал подчиняться. В шотландском пледе сине-зеленых тонов — цвета Гордонов — Байрон разъезжал на пони с хлыстом в руках и, если кто-то смеялся над его хромотой, пускал хлыст в ход и приговаривал: «Не смей так говорить!»
Шальной Джек писал из Франции сестре, которая была и его любовницей, умоляя ее «приехать ради Христа», так как у него нет ни крова, ни прислуги, а питаться приходится объедками. В августе 1791 года в Валансьене он умер от чахотки, продиктовав двум нотариусам завещание, в котором оставлял своего трехлетнего сына ответственным за его долги и расходы на похороны. Кэтрин ухитрилась их оплатить, заняв более тысячи фунтов под наследство, которое должна была получить после смерти своей бабки. Когда она узнала о смерти мужа, ее вопли были слышны по всей Брод-стрит: глубина ее скорби «граничила с помрачением рассудка». В довольно напыщенном письме, адресованном золовке, к которой она обращалась «моя дорогая сударыня», Кэтрин, описав свою безмерную печаль, попросила прядь волос покойного мужа в память о том времени, когда она и ее «милый Джонни» любили друг друга.
В пять с половиной лет Байрон стал настолько неуправляем, что Кэтрин отдала его в школу в надежде, что там мальчика приучат к послушанию. Отчуждение в семье, скандалы, обращение «хромое отродье» в устах матери, частые наказания — все это оставило столь глубокий след в его памяти, что много лет спустя в драме Байрона «Преображенный урод» мать называет сына, горбуна Арнольда, демоном и ночным кошмаром, когда тот молит ее не убивать свое дитя из ненависти к его отталкивающей внешности.
Благодаря своему наставнику мистеру Бауэрсу Байрон страстно полюбил историю, особенно историю Древнего Рима; он упивался описаниями битв и кораблекрушений, которые потом мысленно разыгрывал с собственным участием. В шесть лет он переводил Горация; величественные и мрачные описания смерти, приходящей без разбора во дворцы и хижины, возбуждали его испуганное воображение. Ему не исполнилось и восьми, когда он прочел все книги Ветхого Завета и нашел, что Новый Завет не сравнится с ним в выразительности и богатстве описаний. Когда Байрона зачислили в школу, он подсчитал, что уже прочел четыре тысячи романов, хотя, возможно, тут нам следует сделать скидку на мальчишеское преувеличение. Его любимцами были Сервантес, Смоллетт и Вальтер Скотт. Но самой сильной привязанностью Байрона оставалась история; «История Турции» Ноллеса заронила в нем страстное желание еще в юности посетить Левант и определила экзотический фон многих его восточных поэм.
В восьмилетнем возрасте в школе танцев его сразили прелести Мэри Дафф, и, еще не умея найти этому название, он ощутил приступы радости и смятение, сопутствующие влюбленности. Мэри была одним из тех хрупких, словно сотканных из цветов радуги созданий с классически правильными чертами лица, которые и в дальнейшем всегда пленяли Байрона. Ее сменила Маргарет Паркер, дальняя родственница, в которую он тоже был безумно влюблен. Вновь и вновь искал он эту душу-близнеца в своих кровных родственниках, стремясь ощутить ту страсть, которая погрузила бы его в «трепетное смятение». Противоположностью подобной нежности была ответная жестокость. Байрон попал под очарование романа «Зелуко» [7], в котором антигерой, утратив власть над собой, роковым образом принужден совершать преступления — он убивает самых близких ему людей, приручает воробья, чтобы потом свернуть ему шею, и эти черные дела не приводят его в узилище, а возвышают до положения Великого мага, которым и сам Байрон хотел бы стать.
Никаких родственных отношений с семейством Байронов не было, хотя Кэтрин и пыталась заручиться содействием Фрэнсис Ли, чтобы добиться финансовой поддержки от Злобного Лорда: «Вы знаете лорда Байрона. Как Вы полагаете, пожелает ли он сделать что-нибудь для Джорджа или взять на себя расходы на его образование, а если пожелает, то позволят ли его теперешние обстоятельства это сделать?» Все письма оставались без ответа. И вот однажды утром в 1798 году до них дошла весть, что Злобный Лорд скончался в свои шестьдесят пять; его сын был убит ядром еще раньше, в 1794-м, в сражении при Кальви. Так десятилетний Джордж стал шестым лордом Байроном — благодаря этому возвышению мать и сын мгновенно воспарили на крыльях Икара.
Вся атмосфера детства Байрона круто изменилась. Теперь по распоряжению директора школы ему полагались вино и кексы, а на перекличке, произнося «Доминус де Байрон» вместо «Байрон», он не удержался от слез. Не обнаружив в зеркале никаких перемен в своей внешности, он принял решение меняться внутренне и вести себя, как подобает лорду.
Случившееся стало головокружительным восхождением в новый мир и для его матери. Переезд из Шотландии в Англию внесет большие перемены, ее новыми друзьями станут родственники из семейства Байронов, а со временем она станет помощницей сына и поселится вместе с ним.
Ее первое появление в Ньюстедском аббатстве не произвело впечатления на домоправительницу, которая сочла Кэтрин неопрятной, а ее сына слишком упитанным, чтобы сидеть на коленях у свой няни Мэй Грей. Кэтрин пришлось продать свою мебель, чтобы оплатить похороны Злобного Лорда, который уже несколько недель лежал в аббатстве, пока кредиторы прибирали к рукам все что могли. Расходы составили 74 фунта 17 шиллингов и 6 пенсов, и Кэтрин торжественно потребовала, чтобы слуги на похоронах были в черном. Скопив к концу августа 1798 года достаточную сумму, Кэтрин с сыном и Мэй Грей сели в почтовый дилижанс и отправились в путешествие с вынужденными остановками в весьма непрезентабельных гостиницах — другие ей были не по средствам.
ГЛАВА III
Шотландские пледы, шотландские ленты, шотландский выговор, голубые холмы и черные ручьи с форелью — все это в прошлом. Вместо них — родовое гнездо, монастырь XII века с пристройками более поздних времен, некоторые из них без крыш, почти развалины. Однако все это казалось чудом для такой впечатлительной парочки — матери и сына, отринувших мрак и позор съемных комнат ради этой неоценимой роскоши. Ньюстедское аббатство — махина серого гранита с готическими окнами и арками, место оргий и ритуалов, а по слухам — и обиталище призрака монаха в черном клобуке, который ночами крадется по пустым галереям, возмущенный тем, что святилище превратили с место светских забав.
Внутри — комнаты с привидениями, сводчатые переходы, монастырь с нишей, где хранились пистолеты Злобного Лорда, уцелевшие от когтей кредиторов. В парадной спальне, которую Байрон незамедлительно занял, — на стене шпага, которой Злобный Лорд сразил своего кузена, и фамильный герб с девизом «Crede Byron» [8], изображающий русалку, окруженную двумя гнедыми конями. Не важно, что это были руины, что одно из крыльев не имело крыши, что трапезная служила сеновалом, а в монастырских постройках помещался скот, — это был его Волшебный Замок. Джо Марри, старый суровый слуга, привыкший к повадкам своего безумного господина, возмущался вспыльчивой мамашей, которая жаловалась на грязь и беспорядок, и ее скороспелым сынком с его претензиями. Поведение Байрона состояло из сплошных требований: он настаивал, чтобы ему прислуживали во время трапезы, чтобы ему разрешали, когда ему только заблагорассудится, стрелять из пистолета даже во внутренних помещениях и носить заряженный пистолет в кармане жилета — привычка, которую он сохранил на всю жизнь. Возмущенный уничтожением леса, он посадил желудь и напыщенно произнес: «Он будет расти и крепнуть, и я вместе с ним».
