Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ - Бронников Андрей (книга регистрации .TXT) 📗
Чтобы расчистить тропинку к боевым машинам, пришлось немало попотеть. Наконец мы закончили работы и улеглись на внешней стороне вала, который формировал крайнее, четвертое направление. Благо, что это была восточная сторона, сейчас освещаемая теплыми лучами солнца. Снег здесь давно растаял, и склон покрывала жухлая прошлогодняя трава, на которой можно было с комфортом расположиться.
Партийные работники стояли в две шеренги, одетые в офицерские бушлаты и гражданские штаны. По команде четыре человека вышли из строя, нахлобучили танковые шлемофоны и резво побежали к своим машинам, которые стояли в ряд, уныло склонив стволы орудий вниз и влево.
Один из представителей «номенклатуры» неловко влез в башню ближней к нам БМД. Мы с Костей лежали, высунув носы над земляным валом и предвкушая интересное зрелище стрельбы боевыми выстрелами. Из динамика голосом Боброва над полигоном разнеслась команда «к бою!».
Ближняя машина, как и остальные три, рыкнула, выплюнув из выхлопных труб облако вонючих газов, и преж-де, чем двинуться вперед, чуть дернулась на месте. В этот момент опущенное орудие вдруг бабахнуло. Почти одновременно земля под нами вздрогнула так, что мы с Костей слетели вниз по склону, над головами совсем рядом пролетело нечто с противным тонким фырканьем, и в уши ударил грохот разрыва. С неба посыпалась земля, несколько мгновений мы лежали, прикрыв головы руками.
«Ни хрена себе», — подумал я. «Ага», — подтвердил Костя, и оказалось, что свою мысль я прокричал вслух почти ему в ухо.
А над полигоном из динамика уже неслись закрученные бобровские матерки. «Выбросьте этого придурка из машины!» — продолжал ругаться начальник кафедры, а на данный момент — руководитель стрельб.
«Придурком» оказался первый секретарь одного из райкомов КПСС области. Он с трудом выбрался из люка и как побитый пес побрел на вышку танковой директрисы, откуда велось управление стрельбами.
«Что там курсанты?» — спокойно спросил через динамик Бобров. Мы с Костей уже пришли в себя, выползли на гребень и показали себя подполковнику. «Слава богу, — с облегчением произнес он и скомандовал: — А теперь уберитесь оттуда подальше! У меня таких дураков целый строй стоит». Повторять дважды нам не потребовалось.
Кажется, в этот же день (а может быть, это было в другой раз) со мной случился еще один эксцесс во время метания оборонительной гранаты. Метание проходило под вечер, погода была пасмурной. Метали не из окопа, а из-за укрытия, которое представляло собой стену высотой около двух метров и такой же ширины.
Подошла моя очередь нахлобучить на голову каску и получить УЗРГМ с гранатой на пункте выдачи, который был организован в небольшом окопе. Взяв и то, и другое, я выдвинулся к преподавателю, майору Костину. После моего доклада он подал очередную команду, и я дрожащими руками навинтил гранату на запал. Здесь возникла заминка — я левша, и поэтому кольцо оказалось с левой стороны, а выдергивать ее правой рукой было неудобно. Майор Костин был к этому готов. Ничего не переспрашивая, он развернул кисть моей руки и показал, что надо делать. Затем скомандовал: «Гранатой огонь».
Как только я выдернул кольцо, пальцы сами до боли прижали рычаг запала к гранате. Я сделал шаг влево, швырнул как можно дальше Ф-1 и вновь укрылся за стеной. Через несколько секунд раздался взрыв. Счастливая улыбка появилась на моем лице. Майор Костин, не замечая моей радости, распорядился, чтобы я поменял курсанта с оцепления.
Пост оцепления находился на достаточно большом расстоянии от огневой позиции. Холодало. Я от скуки начал считать количество взрывов, мечтая скорее оказаться в столовой — ужина еще не было. После очередного взрыва над валом, ограждающем место для метания гранат, поднялся черный дым, и в ту же секунду острая боль в районе переносицы заставила меня присесть. Совладав с собой, я принялся ощупывать нос. В сантиметре от глаза торчал мельчайший осколок. Поддев ногтем, я выдернул его. Тонкий как игла и длиной около сантиметра, он вонзился в переносицу, едва не повредив глаз.
В тот раз я на себе испытал мощь советского оружия, потому что игольчатый осколок умудрился преодолеть расстояние, едва ли не в два раза превышавшее характеристики гранаты, и если бы он поразил меня в глаз, то мог бы считать свою миссию исполненной.
Наиболее яркие впечатления у меня связаны именно с огневой подготовкой — пожалуй, даже большие, чем с парашютными прыжками. Оно и немудрено — такого азарта, как после стрельбы или ведения огня из прочих видов вооружения, я не испытывал никогда, особенно когда цель поражалась с первого выстрела или очереди.
Глава 21. Прыжки с Ил-76ТД
Лето второго курса оказалось богатым на события, и началось оно с моего дня рождения, который случился (на тот момент исполнилось двадцать лет) второго июня. Свои именины я стараюсь не замечать и никогда не праздную, но эти мне запомнились на всю жизнь подарками. Первый — банку сгущенки — мне вручили перед строем, а второй отдали втихую уже в строю. Это были пять боевых патронов. Уж потом, на четвертом курсе, с этим не было проблем, а тогда являлось ценным приобретением. Дело в том, что предстояла сессия, во время которой основным событием были стрельбы из АКС-74. Здесь шпаргалки не помогают. Или ты попал в мишень и поехал домой, или промазал и… остался на пересдачу за счет отпуска. Если незаметно добавить лишние патроны в автоматный магазин, то шансы заметно повышаются.
Один из подаренных патронов я оставил, как средство для открывания банок для сгущенки (достаточно было пробить пару дырок), и он валялся у меня в кармане все оставшиеся годы до выпуска. Остальные четыре я использовал по прямому назначению и выполнил стрельбу на «отлично». Спасибо друзьям.
На первый мой день рождения в училище я сделал себе подарок сам. Будучи в учебном центре, я и Костя Кож-мяков были отправлены на хозработы в распоряжение начальника вещевой службы. На одном из складов ВС, который представлял из себя побеленный сарай, необходимо было навести порядок. Посреди склада лежала огромная, в человеческий рост, куча старой гражданской одежды. Это были те вещи, которые были у нас изъяты во время переодевания в гимнастерки. Тогда в спортивных штанах я забыл три рубля — немалые деньги по тем времена. Штаны с помощью моего друга быстро нашлись, а измятая лежалая трешка оказалась на месте! Следующим местом наших непосильных трудов стал, конечно же, магазинчик учебного центра…
Однажды летним утром по роте неожиданно пролетело известие, что будут прыжки. Такое случалось и раньше, но всегда слух оказывался ложным. Все дело ограничивалось перекладкой куполов и предпрыжковой подготовкой, но только не в этот раз.
Этого мы ждали уже давно, потому что таковое, по не известной нам причине, не случалось уже почти два года, то есть с карантина прыжков не было вовсе. Впервые в училище должны были прилететь несколько Ил-76, самые современные по тем временам военно-транспортные самолеты.
Обычно после такой новости события начинали развиваться очень стремительно. Занятия отменялись, все училище отправлялось на перекладку парашютов, благо, что летом это было сплошным удовольствием. Сразу после ужина, облаченные в комбинезоны, в матерчатых шлемах и с выкидными стропорезами на поясе, отправлялись на предпрыжковую подготовку. Парашютный городок кишел, как муравейник. Были задействованы все тренажеры, трамплины, а в этот раз — и макеты военно-транспортных самолетов. Отбой был раньше, а подъем назначался на два часа ночи.
В целом все происходило как в карантине — подъем, спешная погрузка парашютов, завтрак, но без марш-броска. Бегом мы направлялись в автопарк. Там нас ждала колонна автомобилей, на которых мы отправлялись на военный аэродром Дягилево близ Рязани.
Прибывали туда затемно. Свежий предрассветный ветерок холодил плечи. При свете автомобильных фар разгружали сумки с парашютами и выставляли их рядами «в козлы» повзводно. Становилось жарко, после этого воз-никала короткая пауза, которая уходила, как правило, на отправление малой нужды. Это было очень важно — оказаться в самолете с пустым мочевым пузырем.
