Лики прошлого - Багдыков Минас Георгиевич (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

В нашем институте долгие годы работал и пользовался непререкаемым авторитетом и доверием терапевт, доцент внутренних болезней — Исай Павлович Поляк.

Он работал в тот период, когда небосвод заслоняли в институте и городе прославленные и звучные имена профессоров — Воронова, Миндлина, Михайлова и даже Андреева, но именно к нему тянулись простые люди и работники нашего института. Он был их врачом, осматривал и давал им рекомендации. Он обладал каким-то только ему присущим магнетизмом, люди верили ему, его улыбке, анекдотам и рассказам на каждый случай жизни, при этом умным, поучительным и к месту. Это был врач, нестандартно мыслящий, и каждый больной понимал, что он лечит его персонально, для него готовит пропись, дает состав лекарственных препаратов, и, что главное, это им помогало. Когда он шел с большим кожаным портфелем на двух замках по городу, казалось, что все вокруг оживает, люди приостанавливаются, расплываются в улыбке, здороваются со своим доктором, перебрасываются с нам несколькими словами, радостные и бодрые продолжают свой путь.

Он знал всех студентов в медицинском институте, причем гораздо лучше, чем ректор и декан. Именно с третьего курса у них начиналась терапия. Читая и изучая впервые каждое заболевание, студенты начинали обращать внимание на себя и «болеть» ими. На помощь к ним приходил обаятельный человек, доктор Исай Павлович, который терпеливо выслушивал, осматривал, обязательно давал советы, а при необходимости в течение остальных трех лет и лечил своего коллегу.

К сожалению, на старости лет он страдал диабетом, своим здоровьем занимался мало, все больше шутил да лечил других, на себя не хватало времени.

Привезли его в нашу клинику прямо с речного вокзала.

В круизе по Волге и Дону стало ему плохо, появившийся карбункул шеи прогрессивно увеличивался в размерах, и в септическом состоянии был прерван круиз. К Исаю Павловичу стекались лучшие врачебные силы, у постели постоянно находился его сын, доктор медицинских наук. Антибиотики подбирала и присылала автор пенициллина академик Ермольева. Он постоянно шутил, рассказывал анекдоты, был гостеприимным хозяином у себя в палате, и все же смерть наступила.

В тот же день и час в клинику был доставлен с таким же заболеванием и в таком же возрасте бомж. Его лечил обычный ординатор, ординарными средствами медикаментозного обеспечения, которые имелись в больнице, и он выжил. Уходить ему было некуда, и пришлось еще долгие месяцы оформлять документы в дом престарелых.

Для хирурга в его сложнейшей повседневной работе важно быть всегда в состоянии равновесия, уметь избегать дополнительных нервных перегрузок, переключаться на деятельность, не связанную с нервно-эмоциональными перегрузками.

Многие врачи-хирурги рисуют, поют, играют на инструментах, собирают редкие грампластинки, уникальные произведения искусства, делают поделки из корней, собирают книги, марки. Беда, когда у человека кроме работы за душой ничего нет: появляется потребность в алкогольных разгрузках, что ведет к деградации личности, неуверенности в себе. Только после запуска в космос коллективов космонавтов встал вопрос о человеческой совместимости, о необходимости человеку управлять своими чувствами, поддерживать уровень хорошего настроения.

Но разве это актуально только в космосе? А в повседневной жизни? Здесь на высоте только японские фирмы, у которых мерилом чести является выполненная работа.

Как-то хирург высшей квалификации, доцент кафедры, человек принципиальный, требовательный к себе, особенно в профессиональных вопросах, оказался в беде. У него не складывались с молодым профессором взаимоотношения, возможно, потому, что ум и интеллект, да, впрочем, и квалификация были у обоих практически на равных. Ежедневно, как на экзамене, нервно-психические перегрузки доходили до предела возможного.

Предстояла очередная операция — грыжесечение, причем оперировать надо было мать знакомых — пожилую женщину. B это же время у операционной сестры умирал от рака муж. Бессонные ночи, переживание, психические перегрузки окончательно сломили волевого педантичного профессионала высокого класса.

Между операционной сестрой и врачом обычно была полная совместимость и согласованность в работе. Они доверяли друг другу. Во время местной анастезии, особенно в конце ее, больная стала крайне беспокойной, металась, кричала, говорила, что ей больно. Врач и сестра покрикивали на нее, заставляя замолчать, призывали к совести и требовали не мешать выполнять им свой долг.

Когда же на месте введения новокаина появилось багрово-красное пятно, оба оторопели: боли настолько усилились, что из соседних операционных пришли врачи узнать, что здесь происходит. Сразу выяснилось, что операционная сестра наполнила спиртом 200-граммовый стакан и туда бросила шарики для обработки рук (хирурга, а в другой такой же стакан налила новокаин. Собрав шарики из спирта, она по рассеянности поднесла спирт врачу для производства местной анастезии, что и было произведено. Разобравшись, сразу приняли все меры предосторожности, но после того, как больная проспала двое суток, стала некротизироваться кожа, подкожная клетчатка. Образовавшийся дефект пришлось закрывать кожной пластикой. После выписки больной последовало заявление в суд, и врач долгие годы доплачивал больной энную сумму денег из своей зарплаты.

К известному профессору на учебу поступила молодая женщина, очень активных позиций, желающая заниматься наукой и совершенствоваться в хирургии.

Закончила столичный институт, крайне самоуверенная, без основательных знаний, но зато и без комплексов. К моменту несчастья она страдала еще обострением язвенной болезни желудка и заболеванием щитовидной железы.

Однажды ночью на дежурстве привезли молодого человека с проникающим ранением в живот. Новоиспеченный доктор стала требовать от старшего коллеги оперировать этого больного самой, на что он дал согласие. Находясь во взвинченном состоянии в три часа ночи, не контролируя свои действия, считая, что она поступает правильно, при ревизии органов брюшной полости пропустила ранение двенадцатиперстной кишки. Больной вскоре умер от перитонита, на вскрытии это обнаружилось. Однако она так и не сделала для себя выводов и продолжала так вести себя, как будто ничего не произошло. Весь ужас заключается в том, что этот молодой врач может закончить диссертацию и защитить ее, тогда и черт ей будет не брат. Все еще впереди.

Тоталитарная система породила врача, работающего по инструкции, не ведая, в какие годы эта инструкция была издана и кем. Зачастую врач не имеет представления и о том, что после этой инструкции была издана следующая, отвергающая все положения первой. Со студенческих лет вбивалось в голову, что главное и основное это не собственные, а те, написанные в книгах суждения.

Главное, что наверху все знают, а тебе следует выполнять и ссылаться на авторитет.

Хирург же по своей сути — творец, создатель, постоянно стремящийся к совершенствованию знаний, техники, оперативных подходов. Зачастую возникают ситуации, которые не описаны в учебниках, монографиях, инструкциях. Как быть? Настоящий хирург-творец берет огонь на себя и делает так, как подсказывает логика действий и развития процесса, законов патофизиологии. Наконец, его спасают прирожденные качества мастера, природная одаренность «левши».