Генерал в Белом доме - Иванов Роберт Федорович (книги онлайн полные .txt) 📗

Приведя слова Дуайта Эйзенхауэра, что второй фронт мог быть успешно открыт в 1943 г., Дэвид Эйзенхауэр делал вывод: «Во всяком случае, как заявлял Эйзенхауэр, позиция союзников была "больше выжидательной, чем позитивной"» [273].

Английские руководители, в первую очередь Черчилль, выступили против плана Эйзенхауэра нанести комбинированный удар по противнику с севера и с юга Франции. Черчилль продолжал вынашивать свою идею прорыва через Северную Италию на Балканы [274]. По поводу планов Черчилля Эйзенхауэр писал: «Хотя Черчилль и не говорил ничего об этом, я полагал, что его истинное беспокойство, вероятно, вызывалось скорее политическими, нежели военными соображениями. Возможно, он думал, что в условиях послевоенной обстановки, когда западные союзники крупными силами обоснуются на Балканах, это будет более стабилизирующим фактором, чем оккупация этого региона русскими…» [275].

Эта позиция англичан вносила серьезный элемент дезорганизации в стратегические планы Эйзенхауэра. Главнокомандующего сильно беспокоило и то, что количество войск и военного снаряжения, по его расчетам, не достигало минимума, гарантирующего успешное осуществление операции «Оверлорд» [276]

Эти опасения были лишены оснований. Западные союзники располагали силами, вполне достаточными для успешного осуществления десанта на материк.

Накануне вторжения во Францию под командованием Эйзенхауэра в Европе насчитывалось 2 876 439 солдат и офицеров – 39 дивизий (20 американских, 17 британских, в том числе 3 канадские, 1 французская и 1 польская) [277].

Эйзенхауэр отмечал, что борьба будет носить бескомпромиссный характер, и сообщал в Вашингтон, что необходимо наносить постоянные и все более мощные удары по германским войскам «до тех пор, пока нацисты не будут сокрушены на поле боя. Другого пути не дано. Военный разгром – единственный аргумент, который понимают нацисты. Правда, я не жду, что они воспримут этот аргумент быстро и без ожесточенного сопротивления» [278].

Эйзенхауэр отдавал себе отчет в том, что дальнейший ход войны во многом зависит не только от исхода боевых операций, но и от того, насколько удастся сплотить союзников. Страны фашистского блока откровенно делали ставку на раскол антигитлеровской коалиции, и Эйзенхауэр видел свою задачу в том, чтобы эта ставка оказалась битой. Руководствуясь этими соображениями, он проявил больше гибкости, чем другие англоамериканские руководители в сложной ситуации, создавшейся после высадки западных союзников во французской Северной Африке. Эйзенхауэр сумел в определенной мере самортизировать нараставшие франко-американские противоречия. Главная суть их заключалась в том, что по мере приближения завершающих сражений Второй мировой войны в США все более активизировались круги, выступавшие с антиголлевских позиций. Этот политический курс США наталкивался на серьезное сопротивление со стороны «Сражающейся Франции» и ее лидера Шарля де Голля.

В этих условиях перед Эйзенхауэром стояла сложная задача – установить отношения сотрудничества с де Голлем, что в конечном счете ему удалось. А это было непросто, так как, помимо сложнейшего комплекса политических проблем данного региона, необходимо было учитывать резко отрицательное отношение к де Голлю со стороны президента США.

Дэвид Ирвинг в своей работе «Война между генералами» много и подробно повествует о напряженных отношениях де Голля с англичанами и американцами. Он пишет о том, что де Голль объяснял поражение Франции в 1940 г. тем, что Рузвельт не оказал его стране необходимой помощи. «Радиостанции и газеты де Голля вели кампанию против политики Соединенных Штатов…» Де Голль ненавидел англичан и сообщалось, что в секретной речи перед французскими парашютистами 4 февраля 1943 г. он заявил: «Несмотря на то, что в настоящее время для французов необходимо вести проанглийскую пропаганду, англичане, как и немцы, в большинстве исконные враги французов. Именно русские, с военной точки зрения, выиграют войну, и французам следует льстить им и получать максимально возможную выгоду из трудностей русских с англо-саксонцами. После того как я возьму под контроль Францию, я займу позицию, которая не позволит русским постоянно оккупировать Германию» [279].

Высадка англо-американских войск во Франции, с учетом серьезных противоречий между этой страной и англо-американскими союзниками, привела к сложным проблемам.

В основе негативного отношения Рузвельта к де Голлю, помимо объективных причин, изложенных выше, лежал и фактор субъективного характера. Президент США, как и многие другие известные деятели западных союзников, довольно скептически смотрел на политические потенции и амбиции генерала де Голля.

Во время подготовки вторжения союзников в Нормандию острота противоречий между де Голлем и англоамериканскими союзниками не только не сгладилась, но еще больше обострилась. Для этого имелись свои объективные причины: день высадки во Франции приближался, а союзники не спешили демонстрировать свое понимание национальных нужд «Сражающейся Франции». Эти объективные противоречия между тремя союзниками находили свое отражение в отношениях между Рузвельтом, Черчиллем и де Голлем. И Эйзенхауэр должен был действовать с учетом этих сложных отношений.

Рузвельт был далеко за океаном, а Черчилль и де Голль имели в месяцы, предшествовавшие вторжению, многочисленные контакты, которые порой были очень неприятны и для той, и для другой стороны. Черчилль заявлял потом, что из «всех крестов», какие он нес во время войны, «самым тяжелым был Лотарингский крест» [280]. (Лотарингский крест – эмблема «Сражающейся Франции». – Р. И.)

Хотя западные союзники высаживались на территории Франции, де Голль не получил никакой информации о деталях операции [281]. Это решение было принято вопреки мнению Эйзенхауэра, который со всей настойчивостью обращал внимание Рузвельта на необходимость взаимопонимания с де Голлем [282]. Это, разумеется, было продиктовано нуждами вооруженной борьбы.

Показательно, что, прибыв в Англию 16 января 1944 г., Эйзенхауэр на следующий же день провел пресс-конференцию, на которой подчеркивал, что он является союзным главнокомандующим. «Я союзный военачальник, – говорил он, – и в основу деятельности моего штаба и всех операций, проводимых под моим командованием, будут положены интересы союзников» [283].

Взаимоотношения с прессой у главнокомандующего, так же как в Северной Африке и Италии, установились самые хорошие. Этому в немалой степени способствовало впечатление, произведенное Эйзенхауэром на журналистов уже на первой пресс-конференции. Им импонировали быстрые и четкие ответы генерала на многочисленные вопросы и его прекрасная память.

Уже на посту Главнокомандующего вооруженными силами западных союзников в Европе Эйзенхауэр проявил незаурядные политические и дипломатические способности. Ричард Никсон с полным основанием отмечал в мемуарах: «Хотя на протяжении всей своей жизни он (Эйзенхауэр. – Р.И.) всегда утверждал, что не является политическим деятелем, но никто не мог быть Главнокомандующим союзными войсками в Европе во время Второй мировой войны, не будучи при этом не просто политическим деятелем, а крупным политиком» [284].

Многие биографы Эйзенхауэра отмечают, что и на посту Главнокомандующего вооруженными силами западных союзников в Европе, и в качестве командующего американскими оккупационными войсками в Германии он осуществлял важные политические и дипломатические функции.