Аркадий Северный, Советский Союз - Ефимов Игорь Маркович (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Он решает собрать воедино самых на тот момент известных авторов и исполнителей, работавших в "блатном жанре" и записать их чуть ли не под симфонический оркестр! Планировались: Высоцкий, Северный и Шандриков, уже хорошо знакомый любителям жанра омский автор-исполнитель, начавший записываться ещё на "химии", в 1972 году. Высоцкий не приехал, якобы не договорились; хотя, вполне возможно, что это только в задумке было. А до реального приглашения дело так и не дошло. Во всяком случае, ни один из серьёзных биографов и исследователей жизни и творчества Высоцкого о таком факте нигде не упоминает. И это сейчас, когда известен чуть ли ни каждый шаг, сделанный Владимиром Семёновичем в тот или иной момент!
Но, как бы там ни было, визит Высоцкого не состоялся. А жаль! Дело, конечно, не в записи под ансамбль, — это было по тем временам уже не Бог весть какое открытие. А вот встреча Северного и Высоцкого в рамках одного мероприятия могла бы быть очень интересна! Встреча артистов, творчество которых — два совершенно разных мира в нашей песенной культуре. Они не были лично знакомы, что подтверждается теми же исследователями жизни Высоцкого почти абсолютно. "Почти" — потому что сохранилось одно свидетельство об их возможной встрече через год после описываемых событий. Но об этом мы поговорим позже, в соответствующем месте. А сам Аркадий тоже был большой любитель мистификаций. Рассказывают, что на одной вечеринке он на спор набрал телефон Владимира Высоцкого и тот пел (!) гостям по телефону. Впрочем, всё это не столь важно. Дело, конечно, не в личном знакомстве, а в отношении. Северный, как известно, очень уважал творчество Высоцкого, и исполнял некоторые его песни. Высоцкий же был в достаточной степени безразличен к творчеству подавляющего большинства наших авторов-исполнителей. А многих "блатных" менестрелей просто не уважал за подражательство. Такие претензии он в своё время предъявлял и Северному, хоть это было и не совсем справедливо. Правда, надо заметить, что до нас дошло очень мало информации об этом. Известные нам реплики Высоцкого о Северном крайне немногочисленны, а воспоминания различных людей об отношении Владимира Семёновича к творчеству Аркадия не всегда достоверны. Но, по крайней мере, можно сделать вывод, что Высоцкий считал его очередным подражателем и оценивал соответственно. Ведь Высоцкий, практически, не был знаком с творчеством Аркадия, и для него все эти "блатные барды" были просто "всякими северными". А теперь мы можем только гадать, как оценил бы Высоцкий Северного в качестве артиста староодесского жанра, — того жанра, в котором Аркадий и был наиболее ярок и колоритен. Впрочем, оставим гадания, просто ещё раз посожалеем о несостоявшемся сейшне "Высоцкий — Северный", и вернёмся к реалиям нашего одесского "фестиваля".
Первым в Одессу прилетел Владимир Шандриков. Ему и слово:
"В 1977 году я получил письмо [15] из Одессы. Был удивлён — никого знакомых у меня там нет. Короткого содержания: приглашали посетить Одессу, посмотреть на Дерибасовскую и спеть несколько песен. Я тогда отнёсся несерьёзно, но друзья уговорили, ведь мне обещали оплатить самолёт, питание, проживание… В основном, я поехал из-за того, что должен был быть Высоцкий… В аэропорту даю телеграмму следующего содержания: "Встречайте. Рубаха красная, костюм "Тройка", глаза голубые, волосы короткие. В левой руке газета "Омская правда". В правой — коричневый портфель с текстами… Ведь меня там никогда в глаза не видели. А я не знал тех, к кому еду… Вадим был в командировке и поэтому меня никто не встретил, а Аркаша где-то забухался в Киеве и опоздал на два дня".
Поселили Шандрикова в какой-то огромной коммуналке на Франца Меринга, в которой, по рассказам, до революции был публичный дом, а после. Нет, не швейная мастерская, а. комитет комсомола! Здесь и прожили они с Северным все 20 дней "одесских гастролей". Наиболее полные и связные воспоминания об этом периоде остались у Владимира Романовича Шандрикова, поэтому в дальнейшем мы будем опираться именно на них. Разумеется, не забывая и о других участниках этой истории. Итак, на второй день появился Аркадий Северный. С глубокого похмелья. Да и вид был соответствующий: "… У него был галстук на резинке, пиджак "местами " блестел, рубаха нейлоновая, недели две не стиранная, носки дырявые, босоножки стоптанные". В итоге Коцишевскому пришлось покупать Аркадию новую одежду — от костюма до ботинок.
Здесь мы немного отвлечёмся. После того, когда часть воспоминаний В. Р. Шандрикова была опубликована в газете "Новая Сибирь" [16] именно это место вызвало резкий протест дочери Северного Натальи Звездиной. [17] По её словам, отец очень любил чистоту, всегда сам стирал свои вещи, не доверяя даже жене, и в таком виде просто не мог приехать. Честно говоря, первоначально это описание вызвало и у нас некоторое сомнение. В нашем распоряжении было множество фотографий, запечатлевших Северного в Киеве весной 1977 года. В джемперах, пальто, да и галстук весьма приличный. Кроме того, и те киевские знакомые Аркадия, с кем нам доводилось беседовать, все как один утверждали, что вид у него был вполне достойный. Однако на одесском фото с Коцишевским и Шандриковым и на всех киевских фотографиях, датированных маем месяцем, он одет уже совершенно по-другому! Да и не мог Владимир Шандриков, человек глубоко порядочный и обладающий к тому же фотографической памятью художника, всё это сочинить. Зачем? А если вспомнить двухдневное (а, может, и более продолжительное?) опоздание Северного, сам собой напрашивается вывод, что то ли загулял где-то Аркадий на киевский гонорар, то ли случилось что-то с ним. А возможно, и то и другое. Фред Ревельсон вспоминает, что в Киеве Северного несколько раз забирали в вытрезвитель. Но Аркадию при первом задержании каким-то образом удалось доказать, что нарушивший общественный порядок гражданин Звездин и певец Северный, — один и тот же человек. Поэтому потом милиция просто привозила наутро Аркадия домой к Фреду на "машине с красной полосой", не забывая при этом выписать штраф. А вообще-то Аркадий играл с огнём, — всё из-за тех же паспортных проблем. Поэтому трудно предположить, что, распрощавшись с друзьями, Аркадий попал в ментуру; тем более — на таких ментов, которых не интересовала его музыкальная слава. Если бы он так всерьёз загремел, то вышел бы оттуда не оборванцем. а вообще б не вышел! Так что, скорее всего, обошлось всё-таки без ментовских ужасов. Свободный человек при хороших деньгах, к тому же любитель известного дела и завзятый картёжник. Но важно ли это? Главное — Северный, в каком бы то ни было виде, всё ж таки добрался, наконец, до Одессы, где его ждут уже Коцишевский и Шандриков.
А Коцишевский, видимо, заранее представлял, что затраты на организацию концертов у него будут большие. Поэтому ещё загодя попытался привлечь к этому делу знакомых одесских "бизнесменов" и привёл их посмотреть на "заезжих артистов"."… Однако они пришли утром, я уже проснулся и слышал их разговор с Вадимом: "Вот эти два цуцика будут петь?! Я пас!" Второй поколебался и сказал: "Я тоже пас!" И Вадиму пришлось одному пойти на эти немалые расходы" — вспоминает Владимир Шандриков. Гонорары певцам и музыкантам, оплата квартиры, где происходила запись, питание и выпивка в ресторане — всё это требовало действительно больших денег. И, следовательно, должно было как-то окупиться. Поэтому решено было записать как можно больше концертов.
Но дисциплина у Северного с Шандриковым была ещё та! Если музыканта за опоздание можно было "уволить" (а такие случаи тоже были) и найти нового, то наших героев оставалось только терпеть и не давать им сильно разгуляться. Впрочем, Аркадия трудно упрекать за это разгуляево. Ведь он в первый раз, наконец, оказался в городе, который по легенде был ему родным! Так где же легендарному "одесситу" глотнуть колоритной атмосферы реальной Одессы- мамы, как не в "Гамбринусе" и в прочих весёлых заведениях. Причём, в "Гамбринусе" он не только пиво пил, но и в картишки поигрывал. Да так, что порой на пиво денег уже и не оставалось. Денег он вообще не жалел. Коцишевский рассказывал про одесского скрипача Шлёму, игравшего на улицах: Аркадий, мол, как увидит его, так кидает червонец и стоит, смотрит, как тот играет. Что Коцишевского немало возмутило — "скрипач-то — говно!" Но где ещё были в Союзе в то время уличные скрипачи? Должен же был Аркадий, в самом деле, окунуться в эту Одессу. Поэтому записи всё-таки шли со скрипом. К тому же были и "объективные" причины: то на запись какие-то посторонние шумы наложились, то облава "в районе концерта", а то музыкантов перекупил кто-то. В итоге за двадцать дней было записано только три концерта. И получилось в результате совсем не то, что первоначально задумывалось. Но предоставим слово непосредственному участнику событий:
