Ангелы мщения (Женщины-снайперы Великой Отечественной) - Виноградова Любовь (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Политруки готовили армию к вступлению на вражескую территорию, рассказывая о зверствах врага на территории СССР. «Следы кровавых злодеяний немцев бойцы видят на каждом километре своего победоносного наступления», — отмечалось в донесении политотдела 31-й армии. В беседах приводились примеры таких злодеяний. «Подразделения 1162 сп прошли через дер. Видрица Шкловского района Могилевской области. В 500 метрах от деревни на опушке леса лежит девушка лет 20-ти. Это немцы поймали советскую девушку и за то, что она имела связь с партизанами, нанесли ей 20 ножевых ран и синяков, предварительно раздев ее догола и изнасиловав. В деревне ни одного дома. Немцы сожгли всю деревню, где насчитывалось 147 хозяйств. Сейчас осталось одно только географическое название…» [298]
«Акт о зверствах» зачитывался в подразделениях, заставляя бойцов «с еще большей яростью бросаться в бой, чтобы отомстить фашистским извергам» [299].
Клаве Пантелеевой запомнился короткий отдых, который ее армии дали в конце августа — начале сентября 1943-го у самой границы Восточной Пруссии. Она и ее товарищи писали множество писем родным и друзьям, наконец появилось для этого и время, и, главное, бумага: до этого бумага была страшным дефицитом и родных просили прислать в письме листочек. В письма Клава вставляла стихи, переписанные из «Боевого листка» — не маленького, который во взводе делала Зина Гаврилова, а большого листка дивизии, ее собственной фронтовой газеты. Там все время печатали разные стихи, и Клаве особенно нравились К. Симонова. Родители и сестры над этими стихами плакали, старшая сестра хранила все Клавины письма и думала стихи отправить «в какую-нибудь редакцию» — считала, что стихи Клавины. Когда Клава, вернувшись с войны, узнала об этом, ей стало очень смешно: «Да ты что! У меня ума не хватит сочинить, переписать бы — и то хорошо!» [300]
После отдыха Клавин взвод разделили на три отделения и все отделения «раскидали по разным частям». Получилось так, что в разные отделения почему-то попали и Клава с Марусей Гулякиной, а ведь Маруся только что вернулась после ранения. И когда Марусю убили, она была в паре с Катей Ульяновой. Клава узнала только позже, что Маруся погибла, и очень горевала о ней, но все же не так, как о Марусе Чигвинцевой. «Третья Маруся» — следующую Клавину пару тоже звали Марусей — благополучно воевала до конца войны. Как только кончилась война, Маруся Кузьмина вышла замуж за политрука Иванова и родила мальчика, который, насколько Клава могла судить по фотографиям, был «вылитый политрук Иванов» [301].
В августе — начале сентября полк Славнова вместе со снайперским взводом вывели во второй эшелон на отдых и пополнение: людей осталось мало. Вскоре им устроил смотр командующий 31-й армией генерал В. В. Глаголев. Узнав о его приезде, бойцов поспешно выстроили, и Славнов впервые заметил, что вид у полка неважный: его люди стояли не по ранжиру, в пропотевших и изношенных гимнастерках. Для боев сойдет, но генералу наверняка не понравится.
Но генерал по поводу их внешнего вида ничего не сказал, его удивило другое. Подходя к солдатам, он спрашивал, кто они и где воевали, и, если кого-то видел без ордена или медали, осведомлялся почему. Славнов объяснил, что наград в полк пришло больше, чем осталось людей. Получать медали некому: мало кто из стоящих в строю воевал в этом полку ранее, большинство — из других частей, попали сюда из госпиталей. Генерал велел наградить в первую очередь получивших ранения. И привести полк в порядок [302].
Вскоре им выдали новое обмундирование, заменили изношенное оружие и 12 сентября, в теплый солнечный день, провели награждение. Выступил приехавший к ним ансамбль песни и пляски, накрыли длинные столы для бойцов.
Через несколько дней приезжал еще и цирк. А скоро они вновь стояли в обороне и только изредка вели короткие бои с группами «обросших, голодных, одичавших, злых как волки» [303] немецких солдат, пробиравшихся из окружения на запад.
Перед наступлением на Восточную Пруссию на короткий отдых вывели и соседнюю дивизию, где служила Калерия Петрова и ее товарищи. Только собрались в баню и к парикмахеру, как в первый же день убило в туалете шальным снарядом Таню Кареву. «Убили!» — закричал кто-то из девчонок, прибежав оттуда [304]. Как обидно, и так трудно было в это поверить: передовая была не так уж и близко, так что на время, казалось, они находились в полной безопасности.
Роза Шанина отдыхать не могла, все требовала, чтобы ее с другой частью отправили на фронт: «Не хочу отдыхать!» И все писала что-то карандашом в своей тетради с толстыми корочками. У этой простой девчонки была большая тяга к образованию, к литературе, она мечтала после войны пойти учиться в университет. Тот дневник ее боевые подруги прочитали только через много-много лет в журнале «Юность».
Что касается ее товарищей по взводу, то они не возражали против отдыха. Вместе с другими Калерия Петрова сделала у парикмахера химическую завивку (второй раз в жизни, первый — у вокзала в Москве перед отправкой на фронт, когда они завились чуть не целым отделением) и начала наводить порядок в домике, куда их поселили. Другие девчонки подключились. Попросив в санроте марли, покрасили ее акрихином — противомалярийным средством, которое лечило плохо, зато окрашивало все, с чем соприкасалось, в желтый цвет («малярики» ходили все желтые). Для занавесок акрихин подошел отлично [305].
Взвод девушек сплотился после нескольких месяцев фронта. Кто-то добудет еду — поделят на всех. Мужики завалятся в домик к снайперам — похихикав, девчонки скоро их выставят. Если пристает кто-то, к начальству не бегали жаловаться, а говорили подругам. Вместе можно дать отпор.
Командиров на отдыхе они особенно не слушались — куда там! Ведь они теперь обстрелянные солдаты, снайперы с десятком или двумя снятых немцев в серой «Личной книжке снайпера». Да вообще-то муштры, строевой на отдыхе почти и не было. Что командирам нравилось — так это проверять стрельбу девушек. Скорее это была не проверка, а демонстрация для зрителей: мол, смотрите, какие у нас снайпера! Ставили им банки, бросали бутылку в воздух, давали стрелять из всех видов оружия. Кале запомнилось противотанковое ружье, из которого ей хотелось пострелять из интереса. Оказалось, от ПТР такая отдача, что целую неделю у нее плечо было синее. С удовольствием девушки стреляли из пистолетов — к тому времени у большинства имелись подаренные разведчиками трофейные «пистолетики» — маленькие, дамские.
Они потом пригодились тем, кому случилось наступать в городах. А легче всего было, конечно, стрелять из автомата — в этом они тоже практиковались. Стреляли и в гостях — часто ребята из других частей приглашали их к себе в гости, на танцы, и девушки отправлялись компанией человек в десять.
На том отдыхе их в первый раз наградили орденами и медалями. Медалью «За боевые заслуги» — за пять убитых немцев, а те, у кого было десять на счету, получили ордена. В те же дни в армии провели слет женщин: было много речей, накрыли длинные столы, была и выпивка, и мясные консервы. В конце устроили танцы, и Каля, хоть и не очень любила танцевать, в тот день даже вальс танцевала с другой девчонкой. Хотела ради танцев переобуться в туфли, которые дядя-генерал прислал из Москвы, но постеснялась, оставила в вещмешке. А туфли эти скоро развалились, и она их выбросила.
Глава 13
«А где Тося?» — «Тосю убило»
Третью снайперскую пару Клавы Логиновой Тосю Лукичеву, не такую уж красавицу, но общительную и веселую девчонку, убило под Сувалками в начале неудачного советского наступления. В первый день атаки захлебнулись, и всю ночь девушки-снайперы стояли в траншее с уцелевшими немногими солдатами. Поставили туда и связистов, и даже штабных. Согласно приказу, все «стреляли без конца» по немецкому переднему краю: минные поля и проволоку уже сняли, и можно было ждать чего угодно. На следующий день немцев отрезала с тыла другая группа советских войск. Клава и Тося нашли себе место в окопе, где до них стоял пулеметный расчет: видимость здесь была хорошая и удобно стрелять. Но только они начали наблюдать, как неожиданно совсем рядом разорвался снаряд. Клава Логинова помнила только удар — взрывная волна выбросила ее из окопа. Когда пришла в себя, услышала, как медсестра зовет ее по имени. Голос Клава слышала как под водой, ее контузило. «А где Тося?» — сразу же спросила она, и ей ответили, что Тосю убило. Проведя в госпитале неделю, Логинова вернулась в часть: как-то «неудобно» ей было болеть в такой момент: вот-вот они начнут наступать по вражеской территории.
