Солдат столетия - Старинов Илья Григорьевич (читать книги полностью .TXT) 📗
На окраине города возникла перестрелка, но скоро все успокоилось, только отправлялись машины на тушение пожара.
Командование гарнизона не сразу узнало, что во время налета советской авиации на военные объекты в районе Будапешта огнем зенитной артиллерии был сильно поврежден один из самолетов. Осколками снарядов был ранен в грудь и скончался штурман — лейтенант Михаил Огурцов, выведены из строя один из двух моторов и радиостанция, из пробитого бака вытекало горючее.
Борт-механик техник-лейтенант Иван Добряков, мастер "на все руки" делал все возможное, чтобы дотянуть до своих на одном моторе, но тот был поврежден и из него нельзя было выжать полной мощности.
Поняв невозможность возвращения на базу, командир корабля капитан Семен Петрович Бунцев принял решение: экипажу покинуть самолет с парашютами, а поврежденную боевую машину направить на ближайший крупный железнодорожный узел противника.
Экипаж выполнил приказ, и все покинули самолет. Капитан прыгнул последним, когда в небо уже вонзились лучи прожекторов.
"Сегодня днем друзья однополчане узнают, что самолет капитана Бунцева на базу не вернулся. Судьба экипажа неизвестна. Да! Где теперь крепыш, "мастер на все руки" Иван Михайлович Добряков, где второй пилот, артист по натуре, Анатолий Темкин, борт-радист Ольга Кретова? — думал командир корабля, снижаясь с парашютом.
Глава 2. Один в тылу врага
Добрякову посчастливилось незамеченным приземлиться в большом саду. Собирая парашют, борт-механик давал условные звуковые сигналы, но ответа не было. На улице были слышны голоса, кто-то разговаривал, кто-то шел, громко постукивая кованными каблуками.
Неожиданно вблизи возникла перестрелка. У Добрякова екнуло сердце.
"Неужели заметили кого-либо из наших", — подумал он и, спрятав парашют под кустом, быстро побежал туда, откуда только что доносились выстрелы.
Выбежав на улицу, Добряков почти вплотную столкнулся с двумя, точно выросшими из-под земли, серыми фигурами в шлемах. Решали доли секунды. Солдаты противника не ожидали встречи, и появление пилота их ошеломило. Добряков опередил их. Прежде чем гитлеровцы опомнились, он выпустил одну за другой две короткие очереди из автомата. Как подкошенные, не вскрикнув, серые фигуры упали на мостовую и кругом все стихло. Борт-механик хотел бежать через улицу, но остановился и один за другим перетащил трупы гитлеровцев в сад, из которого он только что вышел.
"Так будет вернее, — не сразу найдут", — рассудил механик и, забрав три гранаты, перебежал через улицу, перелез через каменную ограду и садом стал пробираться туда, где слышал стрельбу. Часто останавливался, прислушивался, подавал условные звуковые сигналы, но никто не откликался, а вдали слышалась чужая речь. Вдруг донесся сильный взрыв, затем несколько послабее.
"Неужели это на железнодорожном узле", — подумал Добряков. Эти далекие взрывы и только теперь им замеченное отражение зарева пожара заметно подбодрили механика. Медленно и осторожно шел он по саду, все еще надеясь найти своих, имитируя временами условный сигнал — двукратный лай, но напрасно.
Подойдя к наружной ограде сада, пилот остановился. Светало. По улице на большой скорости пронеслись две пожарные машины и два фургона с солдатами, а Добряков одиноко стоял и смотрел на них из-за высокой каменной ограды.
Что делать? В городе, видимо, много войск противника, а он один. И, обозревая окрестности, механик остановил свое внимание на полуразрушенном двухэтажном здании. В дом, видимо, попала бомба крупного калибра, и одна стена его обрушилась, обнажив сохранившуюся обстановку комнат. На втором этаже около внутренней пробитой осколками стены, стояли пианино и диван. В подвале под неразрушенной частью дома из-за темных штор окна пробивался яркий свет. Добряков решил укрыться в развалинах дома. Скрываясь среди насаждений, никем не замеченный, он подполз к дому, через полузаваленное окно скрылся в подвале под разрушенной частью, где не было никаких признаков присутствия людей.
Очутившись в подвале, Добряков вдохнул кислый запах испорченных овощей, смешанный с противной мышиной вонью. Что-то зашевелилось в темноте, послышался писк. Механик остановился у окна и прислушался. Через полузаваленное окно в подвал проникал слабый свет, и, когда глаза привыкли к полумраку, борт-механик пошел вдоль стены осматривать свое убежище. В подвале было много овощей в бочках, россыпью на стеллажах и на полу. На одном стеллаже он обнаружил яблоки. Большая часть их испортилась, но Добряков на ощупь выбрал несколько штук и утолил жажду. Продолжая разведку в темноте, он нащупал дверь, но она не открывалась, видимо, была закрыта или завалена снаружи. Ознакомившись с подвалом, Добряков опять подошел к окну. Издали доносились взрывы и иногда совсем недалеко раздавались отдельные выстрелы и короткие очереди.
Добрякову не верилось, что он остался один в тылу врага. Он все всматривался в сад, прислушивался, что-то ждал и думал о том, где теперь его друзья по оружию: Темкин, Кретова.
Из предосторожности он решил завалить окно, чтобы им не воспользовался непрошенный гость и осторожно подтянул к нему несколько кирпичей. Оставил только небольшие щели и через них очень долго наблюдал за тем, что делалось в саду.
Глава 3. В лапах вражеской разведки
Добряков не знал, что командир экипажа Анатолий Темкин находился недалеко в особняке у немцев.
Пережитые Темкиным события происходили с такой быстротой, точно в приключенческом кинобоевике. Прыжок в темноту. Рывок открывшегося парашюта. Приземление прямо на вражеский патруль на окраине города. Как стая разъяренных собак восемь гитлеровцев почти одновременно с криком бросились на одного парашютиста и схватили его.
Окинув сердитым взглядом пленного и своих солдат, командир предложил одному невзрачному солдату снять меховые унты, толстяку забрать меховую тужурку, а сам отобрал часы пленного.
Ефрейтор и четыре солдата повели Темкина в город. Вид пленного был непригляден: руки связаны за спиной, гимнастерка без ремня, галифе и носки без обуви.
Конвоиры провели пленного мимо полуразрушенного дома, в котором были видны обнаженные взрывом комнаты, свернули за угол и подошли к высокой белой каменной ограде. Часовой вызвал дежурного, и тот пропустил их во двор. У сохранившегося красивого особняка их остановили, и ефрейтор ушел докладывать. Вскоре он вышел вдвоем с полным, высокого роста человеком в плаще и распорядился ввести пленного. Темкина ввели в комнату, где, точно разминаясь, с сигаретой в зубах ходил подтянутый, стройный, высокого роста офицер в чине майора. За столом сидел обрюзгший гитлеровец с большой лысеющей головой. Рот полуоткрыт, нижняя губа его отвисала, обнажая крупные желтые зубы, глаза зло смотрели на вошедшего, да так зло, точно он хотел наброситься на Темкина. На столе стояло несколько бутылок и приятно пахнущие закуски.
— Развяжите его, — приказал майор конвоирам.
Майор подошел вплотную к Темкину. Худое, хорошо выбритое лицо, приятный запах дорогих духов, Анатолий заметил внимательный острый взгляд из-под насупленных белесых бровей, едва заметное волнение. Казалось, гитлеровец временами успокаивающе и незлобно поглядывал на измученного пленника, но затем в его глазах и на лице за деланной улыбкой можно было заметить не то злобу, не то презрение.
Наконец, сделав шаг вперед и смотря в упор на пленного пилота, майор заговорил с ним на русском языке с небольшим иностранным акцентом.
— Вы, я вижу, пилот, а не диверсант, как мне доложили. Вам повезло. Спаслись и теперь имеете дело с вашим коллегой. Я тоже пилот и тоже был сбит в чужом тылу. Не бойтесь! Мы уважаем храбрых людей и с вами ничего плохого не случится. Вы спрыгнули с подбитого самолета?
Темкин кивнул.
— Ваша должность, звание, фамилия?
— Это вам известно из моих документов, — ответил Темкин.
— Так не отвечают. Кто вместе с вами покинул самолет и кто там остался, надеюсь, вы скажете мне раньше, чем мы узнаем это сами?
