Плотин. Единое: творящая сила Созерцания - Султанов Шамиль Загитович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Реальный мир — необъятен. Мы никогда не сможем понять его, мы никогда не разгадаем его тайны. Поэтому мы должны относиться к нему, как к тому, что он и есть — как к чудесной загадке!
Однако обычный человек не делает этого. Мир никогда не является загадкой для него, и, когда он приближается к старости, он убеждается в том, что не имеет больше ничего, для чего жить. Старик не исчерпал мира. Он исчерпал только созидание себя и людей. Но в своем глупом убеждении он верит, что мир не имеет больше загадок для него. А потому и умирает…
Запомните: вещи, которые созидают люди, ни при каких условиях не могут быть более важны, чем мир. Мудрый относится к миру, как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, как к бесконечной глупости.
…На закате солнца гость Аммония учил несозиданию разговора с самим собой. Для этого он заставил нас проходить несколько часов по берегу моря с глазами, фиксированными неподвижно и сфокусированными на уровне чуть выше горизонта, что усиливало периферическое зрение. Тем самым он одновременно помогал остановить внутреннее течение мысли и тренировал внимание. Потом я понял, что концентрация внимания на периферии поля зрения усиливает мою способность концентрироваться в течение долгого времени на одной какой-либо умственной деятельности.
А потом глубокой ночью он сказал следующее:
— Встречаясь с неожиданным и непонятным и не зная, что с этим делать, отступите на какое-то время. Позвольте своим мыслям бродить бесцельно. Ждите, не имея желаний и надежды. Ответ или указание придут сами. И ваше внимание само поймает его.
Утром его уже не было с нами в саду…
…Титан замолчал. Я с удивлением взглянул на компьютеры. Мне показалось, что между ними опять вспыхнул какой-то внутренний спор, в который они не хотели меня вовлекать. Через минуту зазвучала речь Сюзанны:
— Однажды Александру принесли шкатулку, которая казалась разбиравшим захваченное у Дария имущество самой ценной вещью из всего, что попало в руки победителей.
Александр спросил своих друзей, какую ценность посоветуют они положить в эту шкатулку. Одни говорили одно, другие — другое, но царь сказал, что будет хранить в ней «Илиаду».
Захватив Египет, Александр хотел основать там большой многолюдный греческий город и дать ему свое имя. По совету зодчих он было уже отвел и огородил место для будущего города, но ночью увидел удивительный сон. Ему приснилось, что почтенный старец с длинными седыми волосами, — а это был Гомер, — встав возле него, прочел следующие стихи:
Тотчас поднявшись, Александр отправился на Фарос, расположенный несколько выше Канобского устья. Он увидел селение Ракотид, удивительно выгодно расположенное. То была полоса земли, подобная довольно широкому перешейку: она отделяла обширное озеро от моря, которое как раз в этом месте образует большую и удобную гавань. Царь воскликнул, что Гомер, достойный восхищения во всех отношениях, вдобавок ко всему — мудрейший зодчий.
Тут же Александр приказал своему архитектору Дейнократу начертить план будущего города. Под рукой не оказалось мела, и зодчий, взяв ячменной муки, наметил ею на черной земле большую кривую, равномерно стянутую с противоположных сторон прямыми линиями. Царь был доволен планировкой, но вдруг, подобно туче, с озера и с реки налетело бесчисленное множество больших и маленьких птиц различных пород и склевало всю муку. Александр был встревожен этим знамением, но ободрился, когда предсказатели разъяснили, что оно значит: основанный им город, объявили они, будет процветать и кормить людей из разных стран. Произошло это в 332 году до вашей эры.
Город изначально был разделен на пять кварталов, названных по первым пяти буквам греческого алфавита. В соответствии с замыслом Дейнократа были проведены две главные, очень широкие улицы, пересекающиеся под прямым углом. Одна из них, параллельная приморскому берегу, длиною в 30 стадий, вела от Канопийских ворот (на северо-восточной стороне) до ворот Некрополя. Другая, в 7 стадий длиною, шла от ворот Луны, расположенных на берегу моря, к воротам Солнца, обращенным к озеру Мареотис, к юго-западу. Часть города, к западу от этой улицы, сохранила прежнее название Ракотид, населенная преимущественно египтянами, а восточная часть была названа Брухионом.
На берегах Новой гавани были заложены верфи и товарные склады. К востоку от них лежал храм Посейдона, а далее Мусейон («храм муз») — своего рода академия, объединявшая ученых. Возглавлялся Мусейон лицом, лично назначаемым Птолемеями, а позднее римскими императорами.
Термином «мусейон» назывались культовые святилища, создававшиеся в целях почитания муз. Святилище представляло собой обычно портик с алтарем, но оно не было храмом в собственном смысле слова. Между колоннами портика размещались статуи девяти муз. Мусейоны служили местом собраний для литературных и артистических кружков.
Страбон описывал александрийский Мусейон следующим образом: «Мусейон также является частью помещения царских дворцов, он имеет место для прогулок, экседру (крытую галерею с сиденьями) и большой дом, где находится общая столовая для ученых, состоящих при Мусейоне. Эта коллегия ученых имеет не только совместный фонд, но и жреца — правителя Мусейона».
Ритор Антоний, посетивший Александрию во времена Плотина, говорил о Мусейоне: «Когда войдешь в крепость, то найдешь четырехугольное место, огороженное со всех сторон. В середине — двор, окруженный колоннадами. За этим двором идут галереи, по бокам которых устроены кабинеты. Одни из них служат хранилищем для книг и открыты для тех, кто хочет заняться изучением философии. Таким образом представляется для горожан легкий способ приобретения мудрости. Другие предназначены для служения древним божествам.
…Посреди двора стоит колонна громадной вышины, служащая для ориентирования, так как когда приезжаешь в Александрию, то не знаешь куда идти, а ее видно и с моря, и с земли».
Первоначальное здание академии было разрушено в 215 году во время войны Каракаллы против Александрии. Но затем оно вновь было отстроено.
При Сотере в знаменитую библиотеку Мусейона было свезено около 200 тысяч свитков. При его преемниках библиотека удвоилась. Каждый корабль, прибывавший в Александрию, если на нем имелись какие-либо литературные произведения, должен был или продать их библиотеке, или предоставить для копирования.
К Мусейону примыкали царские дворцы, Сема — гробница Александра Великого, множество театров и общественных зданий, в том числе дикастерион (суд), наконец, Серапеум.
Птолемей I Сотер, желая создать культ единого бога, поручил эту задачу комиссии теологов, в которой значительную роль играл крупный египетский жрец Манефон. (Его деление египетской истории на периоды по царствам и по династиям так и осталось в исторической науке.) Синкретическое, единое божество получило имя Серапис, наследник одновременно и Осириса — Аписа, египетского бога мертвых из Мемфиса (Сер апси — «царь бездны»), и греческих богов — Зевса, Асклепия и Диониса. Чтобы запечатлеть внешний образ бога, Птолемей I перенес в Александрию статую, выполненную Бриаксисом для храма Гадеса в Синопе. Отныне экзотерический Серапис стал изображаться в образе мужчины средних лет с пышной шевелюрой и бородой, головой, украшенной модием (изображением меры зерна), с благожелательным и безмятежным выражением лица.
Культ, зародившийся в Мемфисе, довольно быстро распространился в Александрии, где Птолемей III строит величественное святилище на месте небольшого Серапеума, возведенного основателем династии. Здесь вдоль прохода располагались прекрасные статуи Диониса-ребенка и павлина с распущенным хвостом. А вокруг изображения Гомера стояли в экседре скульптуры греческих мудрецов, поэтов и философов.
Со временем город быстро вышел за свои пределы — на востоке простиралась окраина Элевсин со стадионом, ипподромом, кладбищем. На западе раскинулся главный некрополь, который состоял из многих, часто широко разветвленных ходов и покоев, изредка покрытых художественными украшениями. Вдоль канала, соединявшего Александрию с Канопом, раскинулись прекрасные усадьбы.
