«Машина» с евреями - Подгородецкий Петр Иванович (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
Сапоги у Ирки были классные, в обтяжку, снимать их было нелегко. Я справился с первым и обнаружил, что девушка мирно спит. Затем последовал второй сапог и вся остальная одежда. Было часов шесть утра.
Я не принадлежу к числу некрофилов, так что трогать бесчувственное тельце не стал и мирно лег рядом. Каково же было Иркино удивление, когда, проснувшись днем, она увидела рядом с собой огромного и храпящего меня. Я тоже проснулся и по мере возможности объяснил ей, как она сюда попала. Секс мы решили отложить на время после завтрака, мирно поели, потом Ирка пошла в душ и вернулась крайне расстроенная, сообщив, что пора, мол, вывешивать красные флаги, ибо начались праздники. В современном русском языке это называется «критические дни». Но, несмотря на это, Ира осталась у меня и, собственно, до сих пор и живет здесь.
Нашу свадьбу в октябре 2005 года мы с Ирой решили посвятить пятилетию совместной жизни. Происходило это мероприятие в «Трахтенберг-кафе» и вел его, понятное дело, Роман Львович. Весь вечер на сцене играла группа «Грин Таун», радуя нас всякими хитами, Трахтенберг рассказывал анекдоты и всячески прикалывал «молодых», пел песню Паскаль, мы с Трахтенбергом исполняли частушки и попурри, асам Роман даже спел Есенина «Ты жива еще, моя старушка?». Было весело, «Чивас ригал» и «Белое золото» отлично «уходили» под черную и красную икру, народ веселился и даже кричал: «Горько!» Алексеич тут же достал книжечку, сворованную им в Киевском горкоме комсомола в 1986 году, когда они с Макаром ездили в Чернобыль. Брошюра была посвящена внедрению в жизнь новых безалкогольных обрядов. Особенно понравился сценарий безалкогольной свадьбы с трогательной фразой: «Гости пьют безалкогольные морс, квас, воду, веселятся, кричат: „Горько!" Как тут не вспомнить крылатую фразу известного социал-демократа: «Страшно далеки они от народа!» В общем, свадьба удалась, причем я сильно надеюсь, что это последнее такое мероприятие в моей жизни.
Поскольку я не был «мальчиком без прошлого», а вовсе даже наоборот, Ирке стоило определенных усилий разогнать мое женское окружение. Бывало все по-разному. Обычно звонившие девушки, услышав женский голос, тактично клали трубку. Иногда спрашивали Петю. После ответа «Он спит» больше не звонили или звонили еще разок «для контроля». Иногда, правда, приезжали, стучали в окно, но, когда Ирка выглядывала, быстро исчезали. Как-то раз Ирина рассказала мне о любопытном звонке. Голос с неподражаемым хохляцким акцентом поинтересовался: «А Пэтра можно, та ни?» Жена, естественно, поинтересовалась, кто звонят и чего, собственно, даме надо. «Це Алена, вин, може, менэ и не помнит. Тут у вас дюже готели дорогие, так я думала, у Пэтра переночую…» Ирка сообщила ей, что гостиница как бы закрыта, поскольку мест нет, на что получила ответ: «Ну, може, еще позвоню потом, вдруг освободится». И, конечно, удвоила бдительность.
Кроме моих, были в «Машине времени» и другие жены. Некоторые из них даже имели влияние на жизнь и деятельность нашего коллектива. Когда я пришел в группу, Макаревич был уже женат. Женат он был не очень долго, но достаточно выгодно. За него вышла замуж красивая, хозяйственная и умная дочка политического обозревателя Центрального телевидения Игоря Фесуненко, Если бы не Игорь, думаю, «Машину» задушили бы сразу, окончательно и бесповоротно. Но на пользу Макаревичу сыграли, по крайней мере, две вещи: во-первых, он был однофамильцем главного архитектора Москвы Глеба Макаревича, во-вторых, его тесть, как я уже отметил, был политическим обозревателем. Тогда это была крайне престижная и ответственная должность, и входила она, если не ошибаюсь, в номенклатуру ЦК КПСС. И хотя Игорь работал в основном в Латинской Америке и писал замечательные книги про бразильский футбол, его вес, благодаря голубому экрану, мог перебить атаки наших недоброжелателей. Когда всякие «росконцертовские» старперы собирались на так называемый «худсовет», чтобы утвердить, а чаще не утвердить новую программу, мы все приглашали туда наших влиятельных друзей и родственников. Любимый нами космонавт Георгий Гречко поддерживал нас геройскими звездами, Алла Пугачева говорила, что программа у нас классная, и она с удовольствием исполнила бы что-то написанное нами, приходили Кобзон и Лещенко. Правда, последний мягко критиковал нас: «Надо бы попатриотичнее что-нибудь спеть, попатриотичнее…» Но часто дело кончалось тем, что какой-нибудь начальник управления или замминистра культуры России говорил, что программа сырая, ее надо доработать, что концепция ему непонятна, и нас заворачивали. Но когда на заседании присутствовал всем известный Игорь Фесуненко (номенклатура ЦК, не забывайте), действие развивалось по иному сценарию. Когда чиновник от культуры начинал мямлить про несовершенство образов, тот просто вставал и говорил: «Ну я, конечно, не специалист, но мне программа нравится». После этого обсуждение сворачивалось, и шоу утверждалось единогласно.
Ленка была самой умной и самой красивой из жен Макаревича. Видимо, поэтому она довольно быстро покинула его. У Макара, как я уже упоминал, был приятель – поляк по имени Мартин. Он появился у нас где-то в 78-м году и снял фильм о подпольном роке в СССР. Именно к нему в Польшу Макаревич ездил на пару месяцев, после того как старый состав «Машины» разошелся и мы начали работать вместе. Ну а дальше случилось следующее: Ленка была очарована младым ляхом и, разведясь с Андреем, вышла за него замуж. Представляете себе ужас папы-Фесуненко, политического обозревателя, получившего в зятья польского оппозиционера! Еще раз напомню, что через недолгое время Мартин погиб в автокатастрофе в Польше.
Утеряв законную жену на пике популярности и оставшись, таким образом, совершенно «бесхозным», Макар стал жертвой многочисленных претенденток на место супруги. Но лишь некоторым из них удавалось занять место более или менее постоянных любовниц. Я не занимался подсчетами постоянных, а тем более эпизодических любовных интриг Макаревича, но думаю, что за пять лет, прошедших между его разводом и новой свадьбой в октябре 1986 года, несколько сотен дам, так или иначе, прикоснулись к небольшому, но в то время еще задорному «младшему брату» Макара.
