Люди молчаливого подвига - Василевский Александр Михайлович (читаем книги бесплатно .txt) 📗
И почти все, кто приходит в музей, склоняются на прощание над страницами Памятной книги. На заглавной обложке золотом оттиснуты строки из речи Тодора Живкова:
«Генерал Владимир Заимов преданно служил делу народа, отдал все свои силы борьбе против монархизма и фашизма, за победу Советского Союза над гитлеровцами. Из его мужественной борьбы против немецких завоевателей и их болгарских слуг, из великого самопожертвования тысяч павших борцов против фашизма, их непоколебимой веры в победу трудящиеся черпают силы для борьбы за мирное социалистическое процветание нашей народной республики.
Вечная слава пламенному патриоту и верному другу Советского Союза генералу Владимиру Заимову!»
Записи, которые мы листаем, перевертывая страницу за страницей, торжественно вливаются в общую песню в честь героя и бойца.
«Вечная память замечательным сынам болгарского народа — отцу и сыну Заимовым.
«Мы, группа учащихся 38-й школы, посетили дом-музей Стояна и Владимира Заимовых. Мы глубоко взволнованы всем увиденным здесь. Особенно нас поразила скромность в личном быту этих выдающихся болгар, главной целью которых было верно и самоотверженно служить своему народу.
«С огромным интересом и вниманием осмотрели мемориальный музей Заимовых. Восхищаемся и гордимся борцами за славянское единство.
«Сегодня мы, группа курсантов военного училища им. Георгия Бенковского, посетили дом-музей Стояна и Владимира Заимовых. Героическая жизнь этих великих болгар будет вдохновлять нас на овладение военным делом. Мы приложим все свои силы, чтобы усмирить, если это понадобится, врагов нашей Родины, всего социалистического лагеря».
Очень многие взволнованно и неторопливо читают стихи Ананиса Душкова, посвященные генералу Владимиру Заимову, и переписывают их на память. Мы тоже перенесли их в свои блокноты. Вот они, эти поэтические строки:
Медленно течет рассказ пожилой женщины, навсегда вобравшей в свою память дорогие страницы жизни-подвига ее мужа. На ее глазах зрело мужество, приведшее Владимира Заимова и его друзей в ряды смелых борцов против фашизма. Часто — очень часто! — в ее присутствии шли жаркие дискуссии, вырабатывались оценки происходящих событий, принимались важные решения. Как будто из вчерашнего дня встает картина, связанная с Октябрем семнадцатого. «В Петрограде победил пролетариат!» — воскликнул Заимов, вернувшись из полковой казармы. Он был необычайно воодушевлен. До Болгарии не дошли все подробности революционного восстания, но Владимир понимал, что произошло событие историческое, великое, имеющее огромное значение и для Болгарии. Он чуть ли не бегом направился к отцу, с которым дружил горячо и преданно: «Пусть порадуется вести из России!» Анна не раз потом слышала в разговорах отца и сына слова «социалистическая революция», «Ленин», «большевики»…
А это воспоминания других лет. Кто-то, рассказывает Анна Заимова, подарил мужу книжку о лейпцигском процессе над Георгием Димитровым. Издание, сами понимаете, подпольное: печать слабая, бумага серая, дешевая. Два вечера кряду сидел Владимир над этой книжкой, восторгаясь бесстрашием революционера-ленинца.
И разве не вправе мы предположить, что именно эта книга послужила для Владимира Заимова поддержкой в труднейший час его жизни?! Пример коммунистов, не страшившихся смерти, был для него знаменем, символом несгибаемости. Владимира Заимова жестоко пытали, мучили: отрекись от своих убеждений. Он гордо отвечал, что считает для себя честью быть в одной шеренге с верными сынами Болгарии.
Ему твердили: повинись царю, попроси его смилостивиться, он дарует жизнь — генерал-патриот наотрез отказался подписать какое-либо прошение. Анна рассказывает: полицейские перед каждым свиданием уговаривали меня убедить мужа склониться перед царем — Владимир запрещал мне даже затрагивать эту тему: «Царская милость мне не нужна. Вины перед Болгарией за собой не вижу!» Я и сама сознавала, что Владимир ни в чем не виновен перед Болгарией, перед родным народом. Наоборот, он хотел своему народу, народам России вечной свободы и вечного счастья. Он не мог поступить иначе. Он был беззаветно предан Родине. И очень любил вашу страну…
Потом, уже после расстрела, ей передали письмо. Последнее, предсмертное письмо.
«Ты, Анна, знаешь… Я не мог отречься от своих убеждений и порвать со своими друзьями из России… Я знал, что это опасно, но я понимал — еще опаснее, если Болгария останется без друзей из России.
Анна, я больше всего думаю о тебе, о твоем расшатанном здоровье и той муке, перед которой я забываю свою. В чем вина твоя, моя благородная подруга, что ты пережила столько невзгод? Сейчас, в самые тяжелые дни твоей и моей жизни, я прошу тебя простить меня за все. Знай, что лишь ты одна и никто иной всегда была в моем сердце. Ты заняла в нем место матери и любимой. И только дети оторвали от этой любви кусочек, но никто другой никогда там не был… Верьте, что я действовал по убеждению, и будущее покажет, что я был прав…»
— Да, он не мог поступить иначе, — тихо, с гордостью произносит Анна. В этот момент раздался звонок: — Это, наверное, дети пришли. И она сразу же нашла в последнем письме мужа строчки, обращенные к детям:
«Степа, о тебе тоже много думаю. Какое зло причинил я тебе! Сможешь ли ты продолжить службу там, где твоего отца всегда будут упрекать и клеймить? Ты стал таким самостоятельным, поймешь ли мою идею о славянстве?..
А ты, радость моя, Клавушка, как тяжело тебе! Папа знает, как ты его любишь и что ты всегда готова пожертвовать всем для него. Но злые люди сильнее, они разлучили нас. Мы не скоро сможем собраться вместе, и тебе долго придется быть одной, придется отказаться от многих желаний. Увы, человек думает об одном, а выходит другое. Но что бы ни случилось, ты очень умна, у тебя доброе сердце, ты будешь и впредь радостью и опорой для матери и вместе с братом утешишь ее и скрасишь, насколько это возможно, тяжелые дни, которые ей предстоит перенести. Обо мне думайте меньше. Мне хватит одной вашей горячей любви, и она будет для меня утешением в моем тяжелом будущем».
