Как я изменил свою жизнь к лучшему - Литвинов Сергей (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
–?Мм-м? Да?
–?Я говорю, нельзя им сдавать историю «Небесного Иерусалима». Воруют идеи у нас на раз. И защиты никакой. Так что делать первую четверку серий надо с другой истории.
–?Как нельзя? – захлебнулась я нектаром. – Но у нас же все готово, расписано в деталях!
–?Да знаю я! – перебил меня М. – Но ведь стырят же идею – и не поперхнутся.
В телефонной трубке установилось молчание – то ли ангел пролетел, то ли М. закурил свежую сигарету.
–?Поверь, тебе так будет даже проще: поменяешь своих героев на новом материале. Ну, давай. Вперед. Когда сможешь прислать мне первый вариант?
Следующие пару недель я ходила как во сне, тщетно пытаясь раскачать, свести на нет внутреннее сопротивление. В конце концов, М. прав: ну подумаешь, героиня из 23-летней выпускницы МГУ станет 35-летней теткой в разводе? Волшебный мир голубого экрана видал еще и не такие превращения. Но я, черт возьми, уже сжилась со своей Машей, чувствовала логику ее поступков и слов, как чувствуют их с близким человеком! Эта москвичка из состоятельной семьи, девочка из физматшколы ничем, казалось, не была со мной схожа – вплоть до цвета волос и глаз, но расставание с ней оказалось болезненным и требовало времени. «Ты ближе по возрасту к 35-летней, у тебя есть дочь, – уговаривала себя я. – Ну, хочешь, сделай, себе на радость, ее гуманитарием из Питера? Адвокатом. Уже проще, верно? Дальше – порезвись с ее первым браком. Пусть это будет не вялый питерский алкоголик с претензией на философствование, а, к примеру… ее подзащитный. Да, это будет подзащитный, которого с героиней – только звать ее теперь будут не Маша, а Анна (имя тоже необходимо было поменять, иначе я окончательно бы запуталась) связывают поначалу чисто профессиональные отношения. Итак, Анна берется за защиту интересного мужчины (назовем его Илья – а пуркуа бы и не па?), обвиняемого в убийстве. Защищать Илью оказывается несложно, ибо прямых улик нет, а косвенные разваливаются на процессе. Плюс – бывшая жена дает показания, благодаря которым у парня есть алиби, и вот наш герой выходит на свободу. Что же делает Илья, едва покинув зал суда? Он возникает на пороге дома своей бывшей адвокатессы. Начинается роман, заканчивающийся, как положено, сценой сдержанной страсти (тут важно не переборщить – федеральный канал, нас смотрят припозднившиеся дети!) и – беременностью. И вот тут-то на героиню и выходит бывшая жена (Люся? Света? Наташа? Выбирайте любое из имен): рыдая, она признается, что все сказанное ею на суде – ложь. А еще через несколько дней бывшую супругу находят мертвой в стылой Неве. Ну и далее в том же духе: Анна выводит мужа-убийцу на чистую воду, ее побег в Москву, начало работы на Петровке…
Я перечитала начало истории и выдохнула.
Не Бог весть что, но в качестве наброска биографии главной героини – сойдет. Теперь, когда вчерашняя студентка превратилась в чистый образец тэжэдэ, пора было вновь подумать о ее личной жизни. Я решила, что ради разнообразия пусть у Анны в Москве случится роман не с миллионером, а с небритым, плохо одетым коллегой (как, впрочем, в свое время и у Маши). Только в варианте с Машей ему было под тридцать, а тут окажется под сорок. В финальном эпизоде произойдет смертельное столкновение бывшего мужа с нынешним поклонником, обеспечив осчастливленным моим сериалом телезрительницам хеппи-энд.
Впрочем, я и сама люблю хеппи-энды, и потому банальность предстоящего финала меня не смущала.
Не смущал меня даже грозящий объем работы: четыре серии следовало довести с нуля до примерно двухсот страниц в диалогах.
Контракта со мной никто не подписал, но ведь М. был своим человеком на телевидении, приятельствующим с самим гендиректором, так что беспокоиться было не о чем, не о чем, не о чем…
Я приступила: список персонажей, сама история, разбитая на четыре части, да так, чтобы по окончании каждой серии вам безумно хотелось бы посмотреть продолжение. Все, как в американских учебниках по сценарному мастерству. Они же, голливудские гуру, и регулярно повторяют неофитам, что создание сценария, это не «написание», а «переписывание».
Что есть истинная правда.
Итак, первый вариант отсылался по мейлу М. Через пару дней я получала ответное письмо с его критикой и рекомендациями. Садилась за работу и перелопачивала весь материал. Отсылала улучшенный вариант обратно. А еще через два дня мне приходили новые комментарии и пожелания…
Так происходило раз пять. Потом М. нес эпизод «на канал» и там несчастная серия препарировалась вновь – что твоя лягушка студентом-садистом, где каждый из редакторов желал вставить свои пять копеек. Отважный М. ругался с ними по каждой из правок, но искусство ведения военных действий, как известно, подразумевает иногда уступать в отдельном сражении, дабы выиграть войну. Кроме того, требования канала для сценариста – это нечто вроде Моисеевых скрижалей для правоверных: обсуждению не подлежат.
Прошло лето, наступила осень.
Работа – медленно, буксуя, – но двигалась вперед.
Иногда я заставляла себя выйти из дома, чтобы пойти поглазеть на витрины антикваров в центре. Саблон, раскинувшийся вокруг готической церковки район старьевщиков, славился среди знающих людей на всю Европу. Большинство из выставленных на продажу вещичек были мне не по карману, но никто не мешал зайти в лавку, пропахшую пылью веков, а часто – еще и табаком, и собачьей шерстью, и прицениться. К примеру, к огромным расписным сундукам из Бретани XVIII века, предназначенным для приданого, или к покрытому зеленоватой патиной бронзовому Будде, привезенному Бог весть когда из бывших ост-индских колоний, или к барочной серебряной сахарнице…
Особенно же я радовалась, когда обнаруживала среди антикварных сокровищ старую плитку с кобальтовым рисунком. Изразцы. Они стоили недорого: поторговавшись, можно было унести с собой обернутый в пожелтевшую газету кусочек из XVI или XVII веков. Казалось невозможным представить, что мой родной город еще не существовал даже в воображении Петра Алексеевича, а вот эта сценка из жизни детей или пастухов уже украшала чей-то камин в Низких Землях!
Выкрасив стены в ванной комнате в синий цвет, я постепенно вывешивала на них свои приобретения. Теперь, чтобы успокоить нервы и попытаться заснуть после очередного мейла, полного критики от редакторов канала, я ложилась в пенную ванну и часами рассматривала детали костюма бравого солдата, морской пейзаж с парусниками и мельницы, окруженные стадами овец…
Впрочем, было бы нечестным не упомянуть, что, окромя критики, редакция рассылала своим авторам еще и прекрасные в своей маркетинговой невинности «памятки для сценариста». К несчастью, я не сохранила сих блистательных документов в своем ноутбуке, но кое-что помню. Например, по результату «круглых столов» с привлечением активных телезрительниц выяснилось, что в сериалах надо обязательно показывать «красивую жизнь»: виллы, яхты, личные самолеты, нужное подчеркнуть. Зиму (зиму!) русскому человеку демонстрировать, напротив, не стоит – «наш зритель не любит зиму». Поэтому действо сериала сдвигалось на лето, а Илья постепенно превратился из парня со средним доходом в миллионера (очевидно, вовсе этой категории было никак не избежать). Приз же моих симпатий получил абзац, призывающий выделять в тексте сценария «красные флажки». «Красным флажком» могла стать любая роковая для мелодраматического или детективного поворота реплика. К примеру: «Хочу – не могу!», «Да не тебя люблю, а соседку!» или «А убийца-то – муж!». Позднее эту часть диалога актеры на съемках должны были выделить громким драматическим гласом. Зачем? – спросите вы, а я – после прочтения маркетинговых наставлений – поясню.
К примеру, вяжете вы трико, иль готовите борщ, иль гладите белье, а на экране происходит фоном нечто муторное. И тут, чтобы привлечь ваше внимание, актер или актриса истерично выкрикивает ударную фразу. Эффект достигнут: вы встрепенулись и некоторое время следите за происходящим на экране… Однако вскоре вновь вернетесь к свекольной зажарке.
