Наполеон и Мария-Луиза - Бретон Ги (книги регистрация онлайн TXT) 📗
26 января 1818 года мадам де Монтолон произвела на свет девочку. Тотчас же все стали говорить, у Орленка появилась сестра.
По правде говоря, Альбина ничего не сделала, чтобы остановить пересуды. Напротив, когда ее посещали, чтобы полюбоваться очаровательной малюткой, она никогда не упускала случая с улыбкой произнести:
— Она похожа на его величество, не так ли? Посмотрите, абсолютно его подбородок и его рука…
В июле 1819 года мадам де Монтолон из-за болезни вынуждена была покинуть Св. Елену и возвратиться во Францию. Наполеон был бесконечно огорчен ее отъездом. Однако постарался как можно быстрее найти ей замену, и взгляд его все настойчивее обращался в сторону мадам Бертран.
Большая Фанни , которая так страдала от того, что ей предпочли мадам де Монтолон, решила отомстить и наотрез отказалась подчиниться желаниям императора.
Наполеон впал в ужасную ярость и поручил Антом-марки, врачу, который только что приехал из Европы, сделать все, что в его силах, чтобы мадам Бертран оказалась в его постели.
Вот что пишет по этому поводу сам гофмаршал Бертран в своих «Тетрадях»:
«Еще раньше Наполеон сказал Антоммарки, что гофмаршал должен был бы за вознаграждение заставить жену стать любовницей императора, если уж эта упрямица не хочет этого сама. Он желал, чтобы Антоммарки послужил ему Меркурием и побудил мадам Бертран согласиться. Врач не решался: „Как же я могу это сделать? Что подумает обо мне гофмаршал?“
Антоммарки прибыл на остров, преисполненный уважения к гофмаршалу и его супруге. Но уже на следующий после его приезда день ему сказали, что гофмаршал — болван и императору нет от него никакой пользы, что жена его и вправду довольно красивая, но падшая женщина, ибо отдавалась всякому английскому офицеру, который оказывался поблизости от ее дома, что она катится в пропасть и наконец — что она последняя дрянь.
Антоммарки был совершенно ошеломлен всем услышанным; его былое высокое мнение о моральных качествах императора не соответствовало реальности» .
Не обладавший предупредительностью Констана, Антоммарки отказался служить императору сводней. Разъяренный Наполеон обвинил Антоммарки в том, что тот — любовник Фанни, и гофмаршал Бертран с обескураживающим простодушием доносит до нас слова, сказанные императором в адрес его супруги:
Антоммарки должен был прийти к императору в половине восьмого утра, и тот, в ожидании, страшно на него рассердился.
— Он, вероятно, только у себя дома появился в шесть часов утра! Он же все свое время проводит у мадам Бертран…
Затем император приказал позвать гофмаршала, который явился к нему без пятнадцати минут восемь. Император повторил ему сказанное ранее, добавив при этом, что доктор занят лишь своими шлюхами.
— Хорошо! Пусть! Пусть он все свое свободное время проводит со шлюхами; пусть он их … в перед, в зад, в рот и уши! Но избавьте меня от этого человека: он глуп, невежествен; он фат, человек без чести! Я желаю, чтобы вы позвали Арнотта и чтобы впредь меня лечил Арнотт. Договоритесь с Монтолоном… Я более не хочу видеть Антоммаркн своим врачом».
Мадам Бертран, которой, разумеется, эти слова были незамедлительно переданы, несколько месяцев подряд отказывалась встретиться с Наполеоном.
Весной 1821 года болезнь, от которой страдал император с самого своего приезда на Св. Елену — таинственная болезнь, по поводу которой не затихают споры историков, — внезапно и резко усилилась. Французы растерялись: все их попытки как-то улучшить положение были тщетны. Их повелитель проводил все дни в креслах с искаженным от боли лицом. Иногда его руки и ноги становились ледяными, и он терял сознание. 17 марта в тот момент, когда Наполеон собирался сесть в карету, его вдруг охватила сильнейшая дрожь. Больного императора отнесли в его комнату и уложили в постель. Он лег и более уже не поднимался.
В конце апреля мадам Бертран, зная, что император жестоко страдает и жить ему осталось недолго, попросила разрешения увидеться с ним. Наполеон был тронут, но в просьбе отказал. Он отличался злопамятностью и однажды объяснил Монтолону:
— Я не принял ее: боюсь взволноваться. Я сердит на нее за то, что она не стала моей любовницей, и хочу преподать ей урок. Если бы вы, Монтолон, были ее любовником, я бы поступил с вами, как с корсаром, вместо того чтобы осыпать вас милостями, что я сейчас делаю. Но я никогда об этом не думал.
А Антоммарки я никогда не прощу, что он лечил женщину, не захотевшую быть моей любовницей, и что он поощрял ее в этом.
Затем император на миг задумался и продолжил:
— Бедная Фанни… Я все же увижусь с ней или когда выздоровею, или когда умру…
Наполеону оставалось жить восемь дней…
26 апреля Наполеон сидел на краю своей постели, подложив левую руку под ягодицу, с неприкрытыми гениталиями. Поза эта, конечно, была несколько развязна, но ее отчасти можно было объяснить состоянием узника. Император только что закончил составление завещания и чувствовал, что его силы на исходе. Высосав апельсин, он позвал Антоммарки и сказал ему:
— И еще я желаю, чтобы вы взяли мое сердце, поместили его в винный спирт и отвезли в Парму моей дорогой Марии-Луизе. Вы скажете ей, что я нежно любил ее, что я никогда не переставал ее любить; вы расскажете обо всем, что видели, обо всем, что имеет касательство к моему нынешнему положению и к моей смерти.
Немного позже Наполеон сказал маршалу Бертрану:
— Я бы хотел, чтобы Мария-Луиза не выходила вторично замуж… Увы! Я знаю, что ее заставят выйти за какого-нибудь захудалого эрцгерцога из числа ее кузенов… Наконец, пусть она позаботится об образовании нашего сына и о его безопасности…
Тут император улыбнулся слабой улыбкой и, как бы отвечая на критические замечания, которые мысленно делал каждый из присутствующих, добавил:
— Можете быть совершенно уверенными: если императрица не делает никаких попыток облегчить наши страдания, то лишь потому, что ее окружили шпионами и они держат ее в полнейшем неведении относительно всего, что мне выпало испытать; ведь Мария-Луиза — воплощенная добродетель…
Бедняга не знал, конечно, что в тот самый момент, когда он искал извинения бездеятельности своей супруги, та была во второй раз беременна благодаря услугам, оказанным г-ном де Нейппергом.
В течение последующих дней Наполеон, с трудом принимавший пищу, продолжал терять силы. Его сотрясали приступы жесточайшей икоты, его рвало, и он более не мог садиться в своей кровати. Вскоре император почти оглох и стал говорить очень громким голосом. Это придавало его доверительным разговорам оттенок публичной речи. Можно вообразить, как было сконфужено и удручено все его окружение, когда он как-то прокричал в ответ Маршану, который сообщил ему, что доктор О'Мира собирается писать дневник, буквально следующее:
— Если он укажет в своем дневнике длину моего члена, то это будет интересное чтение!..
Мадам Бертран догадывалась, что смерть императора близка, и множество раз просила разрешения навестить его. В ответ Наполеон, утомленным жестом указывая на следы рвоты, испещрявшие его простыни, отвечал только:
— Сейчас для этого неподходящий момент!
Наконец, 1 мая он согласился на встречу с мадам Бертран. Увидев приближающуюся к его постели женщину, любовником которой он уже не мог стать, император встрепенулся, и глаза его вспыхнули странным огнем.
У Маршана мы находим следующее описание происшедшей затем сцены.
7 мая в 11 часов графиня Бертран была проведена прямо к постели императора. Он предложил графине сесть, расспросил, что нового, поинтересовался ее здоровьем, а затем сказал:
— Что ж, сударыня! Вы тоже были больны, а теперь вот чувствуете себя хорошо. Ваша болезнь оказалась известной, а моя нет, и я умираю. Как поживают ваши дети? Нужно было вам привести с собой Гортензию.
— Сир, — ответила графиня, — все они чувствуют себя хорошо. Ваше величество всегда проявляли к ним столько доброты и осыпали столь многими благодеяниями, что дети стали к этому привыкать, так что испытывают недостаток в общении с вами и каждый день приходят ко мне спросить о здоровье вашего величества.
