TiHKAL - Шульгин Александр (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Мои показания должны были подтвердить, что я не давал ему этих марок. Я сделал это, не скрыв от суда и тот прискорбный факт, что мои экземпляры утеряны, но я не теряю надежды, что когда-нибудь они найдутся. Суду это было совершенно безразлично, но я говорил от чистого сердца и был очень рад вернуться домой и забыть все это дело.
За моим столом стоит целая батарея выдвижных ящиков, где я храню сообщения, письма и рукописи. Около двух лет назад мне понадобилось одно письмо и одна копия статьи, связанной с определенным видом грибов Psylocybe, но я никак не мог найти «грибной» ящик. Я знал, что переложил папку из одного ящика в другой, поскольку там скопилось слишком много материалов. Наконец я нашел ее на дне одного из ящиков; под ней была раскрытая прозрачная папочка, на которой значилось "Правит. корресп. по траве". Я открыл ее и обнаружил материалы своей более чем двадцатилетней переписки с FDA, BNDD, DEA и IRS. С радостным чувством человека, вернувшегося домой из дальних странствий, перелистывал я эти письма, запросы и копии чеков. Где-то в самом низу папки была фотокопия сорока с чем-то марок и бланк заказа на два фунта марихуаны. Мои поиски были почти завершены: в ящике остался только один листок. Я перевернул его и обнаружил неотправленный бланк заказа и четыре прекрасных марки госпошлины, все еще не отклеившиеся. Несколько минут я просто не мог сдвинуться с места. Потерянное нашлось, завершив тем самым захватывающий рассказ об ушедшей эпохе фармакологической и налоговой истории.
Я не знаю, сколько экземпляров этих марок еще находится в частных руках. Лично я видел в своей жизни пятьдесят одну, и четыре из них заняли теперь отдельный лист в моем альбоме. Но вполне возможно, что кроме меня, Смитсоновского института и архивов IRC, такие марки есть и у кого-нибудь еще.
ГЛАВА 8. ПИСЬМА ИЗ ЛЕНИНГРАДА
(Рассказывает Шура)
Нелишне напомнить, что в 1985 году Советский Союз оставался тоталитарным государством, и не было никаких признаков возможности нынешнего упадка центральной власти. Государство осуществляло полный контроль (и у меня есть основания считать, что с тех пор мало что изменилось) над человеком: над его передвижениями, высказываниями. Все средства связи и информации жестко контролировались правительством. К этому добавлялось патологическое недоверие к иностранцам, не так выраженное среди простых людей, но очевидное среди официальных лиц.
Когда я получил первое письмо из Ленинграда, меня больше всего поразил его внешний вид. Мое имя и адрес — с ними было все в порядке, имя отправителя, судя по обратному адресу — Анатолий Жоборов, и он, по словам одного моего русского друга, жил в довольно фешенебельном районе Ленинграда. На этом нормальное оформление конверта кончалось. Прежде всего бросалась в глаза яркая красная надпись на обороте конверта. Слова были написаны из угла в угол и образовывали андреевский крест. Надпись гласила: "Боже, помилуй меня, грешного" и "Да будет мир во всем мире!" Я внимательно осмотрел конверт, и даже моему неопытному глазу стало ясно, что конверт вскрывали. Были видны следы клея, использовавшегося, чтобы запечатать конверт снова, причем он был заклеен неровно, так, что часть красной надписи оказалась закрыта.
Я аккуратно вскрыл конверт при помощи острого ножа, стараясь не повредить письмо. Письмо было написано на английском, буквы стояли отдельно друг от друга, с небольшим наклоном. Все письмо было посвящено наркотикам. В нем была собрана информация о распространенности, методах производства и употребления опиума и морфия (героин не упоминался), амфетамина (метамфетамин не упоминался), РСР, мескалина и гашиша. Сообщались цены, города производства, а также сведения о популярности каждого наркотика. И все это из Советского Союза, где, если верить официальной пропаганде, проблемы наркотиков не существует!
Прилагаемые комментарии содержали более подробную информацию Методы синтеза, химические формулы веществ были написаны человеком, явно с высшим химическим образованием. В конце письма Анатолий просил поддерживать обмен информацией. Я терялся в догадках, кем мог быть отправитель такого письма. В продолжение переписки он так и не рассказал о себе, поэтому все, что мне удалось узнать: первое — он отлично разбирается в некоторых препаратах, второе — он хорошо владеет английским, третье — он, скорее всего, русский — пропускает артикли, пишет маленькую русскую букву «г» с точкой перед датой, и последнее — у него полностью отсутствует чувство самосохранения. Писать о таких вещах и так «украшать» конверт.
Оказалось также, что Анатолий достаточно постоянен в своих привычках. Я безуспешно старался представить, какое место в незнакомом мне обществе может занимать этот человек. Может быть, он на самом деле — молодой химик, связанный с незаконным оборотом наркотиков? Или пациент психбольницы, когда-то связанный с незаконным оборотом наркотиков? А может это группа лиц? Например, из КГБ — желающих получить информацию об американском рынке наркотиков. Или из ЦРУ — по непонятной причине, решивших действовать из Ленинграда. Красный крест на конверте естественно привлек внимание, письмо вскрыли и, по всей вероятности, прочитали. Но после этого письмо было снова заклеено, причем никаких попыток это скрыть не проводилось. Судя по тому, что на конверте небольшое количество марок, вряд ли из письма вынули что-либо значительное. Все это более чем странно, и не давало никаких намеков на то, кто такой этот Анатолий. Я сгорал от любопытства.
Мой ответ являл собой образец предусмотрительности и осторожности. Я аккуратно ответил на все вопросы, иногда давая небольшие комментарии, например, я заметил, что в США растет популярность МДМА и метамфетамина, что героин и другие синтетические наркотики вытеснили опиум и морфий. Я напечатал письмо на компьютере, но специально подписался по-русски от руки: «Шура», употребив свое имя в уменьшительной форме. Я надеялся, что этим я вызову Анатолия на ответный шаг, и он тоже подпишется как-нибудь по-другому. Но Анатолий всегда подписывался полным именем.
Я отправил свое письмо, постаравшись также ярко его «украсить». В левом верхнем углу конверта с помощью печатной машинки я напечатал адрес обычным образом, как это делается в Америке: сначала имя, потом дом, улица, город и страна. В правом верхнем углу я напечатал адрес по-русски (у меня была машинка с соответствующим шрифтом). При этом я напечатал адрес, как это принято в России: сначала страна — СССР, потом город, улца, дом, квартира и уже потом — имя. Я решил, что такой способ написания адреса должен обязательно привлечь внимание КГБ, ЦРУ и тому подобных организаций. Я наклеил нужное количество марок, и опустил письмо в почтовый ящик. К моему удивлению, оно достигло адресата.
Ответное письмо Анатолия содержало больше подробностей, и впервые, в числе прочего, Анатолий упомянул различные разновидности фентанила. Я нисколько не приблизился к пониманию того, кем был загадочный Анатолий — вопросов возникало еще больше. А упоминание фентанила вызвало у меня целый ряд размышлений на темы, связанные с фармакологией и химическим оружием.
Незадолго до этого в Калифорнии появилась новая разновидность «героина» — на сленге ее называли "china white" — "белый Китай". Никакие обычные тесты на героин не могли распознать это вещество. В случаях передозировки в крови невозможно было обнаружить обычные метаболиты героина: морфин и ацетил морфин. При этом присутствовали все внешние признаки героиновой передозировки: почти исчезнувшие зрачки, затрудненное дыхание, кома. Вскоре, тщательное исследование пришло к выводу, что перед нами вещество — близкий родственник фентанила. Это был не сам фентанил, но вещество очень похожее по химической формуле. Образец вещества был отправлен в лаборатории DEA на "дополнительный анализ" ("очень длительный анализ" — как его называют нетерпеливые полицейские), и там ученые установили, что препарат является метиловым гомологом фентанила. Таким образом, в его формуле присутствовал один дополнительный атом углерода — такое вещество было известно науке, и, видимо, теперь производилось неким предприимчивым химиком. При этом активная доза препарата была настолько мала, что можно было произвести очень большую партию вещества, затратив на это минимальные усилия. Как сказал один конгрессмен: "На оборудовании, стоящем несколько сот долларов, можно синтезировать сто миллионов доз".
