Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность - Плотников Иван Федорович (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Все близко знавшие А. В. Колчака в бытность его Верховным правителем отмечали — кто с пониманием и сочувствием, кто с неприязнью — его раздражительность, частые вспышки гнева, выражавшиеся нередко и в крике, и в расшвыривании предметов. Но практически все указывали в то же время и на его быструю отходчивость. Судя по записям М. Жанена, такие вспышки некоторым казались чуть ли даже не наигранными — именно из-за этих внезапных переходов. Но сам-то Колчак тяготился этими вспышками, которые вели к физическим, эмоциональным издержкам. Конечно же, теперь он находился в состоянии нервного истощения. Но до лечения ли было?
Источником приступов гнева служили чаще всего его конфликты с подчиненными, не справ-лявшимися в действительности или с его точки зрения с порученным делом. Раздражительность, вероятно, была связана с неудовлетворенностью и собственными шагами, невозможностью в той или иной ситуации принять правильное решение или сделать выбор в пользу какого-либо одного из советников. Барон А. П. Будберг все это наблюдал и в дневнике подмечал: «Жалко адмирала, когда ему приходится докладывать тяжелую и грозную правду: он то вспыхивает негодованием, гремит и требует действия, то как-то сереет и тухнет».
Да, Колчак бывал вспыльчивым и жестким. Но по натуре своей он был человеком мягким, проявлял к людям внимание, чуткость. И в любом случае — не важничал, был при всей сложности характера простым. Мемуаристы приводят немало случаев, когда Колчак выражал искреннее возмущение тогда, когда ему славословили, давали особо возвышающие оценки. Говоря о контрастностях характера Колчака, следует отметить, что лично он не был, как считалось до выдвижения его в Верховные, волевым, непреклонным, твердым, «железным» (эта оценка его — несомненно ошибочна). В этом смысле для диктатора военной поры, на мой взгляд, он не совеем подходил.
Бытует мнение, и небезосновательное, что политика — грязная сфера деятельности. Это в мирное время. А тут — военный диктатор! Колчаку трудно было справиться с этой ролью даже в силу своей глубокой человеческой порядочности. Может быть, это и не так, но моя авторская интуиция, как историка, подсказывает такое заключение.
И вот еще противоречивые оценки: Колчак — очень деятельный, рвущийся в жизнь, к массе, зовущий ее и идущий сам на подвиг, но и — Колчак замкнутый, книжный, кабинетный человек. То и другое ему было присуще; видимо, в большей мере второе, особенно на завершающем этапе пути. Г. К. Гинс, пожалуй, дольше, чем кто-либо, сотрудничавший с ним, бывавший рядом постоянно — в Омске и в поездках, писал: «Адмирал был человеком кабинетным, замкнутым. Проводить время за книгою было его любимым занятием. Очень часто он становился угрюмым, неразговорчивым, а когда говорил, то терял равновесие духа, обнаруживал крайнюю запальчи-вость и отсутствие душевного равновесия. Но легко привязывался к людям, которые были постоянно возле него, и говорил с ними охотно и откровенно. Умный, образованный человек, он блистал в задушевных беседах остроумием и разнообразными знаниями и мог, нисколько не стремясь к тому, очаровать своего собеседника». Емкая и разносторонняя характеристика! Те, кто плохо знал или представлял ту служебно-жизненную среду, в которой приходилось находиться и действовать Колчаку, с ее интригами, сменою обстоятельств, не понимали и не принимали его нескрываемой раздражительности.
Были доброжелатели, были и недоброжелатели. Последних к осени 1919 г. стало много, даже слишком много.
Как бы недоброжелатели ни бранили Колчака за его действительные и мнимые промахи, но в любом случае они вынуждены были признать такие его человеческие качества, как честность, бескорыстие, искренность. Будучи Верховным правителем России, он не счел возможным установить себе какой-то особый оклад, резко отличающийся от министерского. Жил Колчак по-прежнему скромно. В этом плане любопытны его письма жившей в Париже жене. Она требовала больших средств, чем он переводил ей. При этом свое требование она мотивировала тем, что у нее теперь какое-то особое положение, нужны средства на представительства. Колчак писал жене, что за рамки оклада он выйти не может. Он внушал Софье Федоровне, что является по существу Верховным главнокомандующим войсками, и это положение занимает временно. Может быть, излишества допускались при поездках на фронт, в другие города, сопутствуемые почетными караулами и прочими внешними проявлениями внимания? Может быть. Но особой помпезности и тут не было. А знаки внимания к носителю Верховной власти, Верховному главнокомандующему были необходимы из престижных соображений, для укрепления самих войск, их дисциплины.
Было ли проявление каких-либо человеческих слабостей у Колчака? Конечно. К ним с достаточным основанием можно отнести его привязанность к спиртному. Что же касается утверждений о применении им наркотиков, то никаких свидетельств такого его пристрастия не встречается ни у кого из хорошо знавших Колчака.
Была ли в Омске внеслужебная жизнь у Колчака, работавшего, по сведениям, иногда по 20 часов в сутки? Свидетельства об этом крайне скудны. Были встречи с А. В. Тимиревой*. Встречи-беседы с русскими или иностранными представителями трудно подразделить на офици-альные и неофициальные. В свободные часы он читал то художественную, то необходимую для работы литературу. Между прочим, Колчака видели читающим «Протоколы сионских мудре-цов». Видимо, это не случайно. Его волновал вопрос о том, случайно ли в социалистических партиях, в том числе у большевиков, так много евреев, и особенно в составе лидеров. Называть же его антисемитом, думаю, нет оснований. Нам известны документы, письма к Колчаку с требованиями предпринять какие-то акции против евреев. Он на них не реагировал. А когда стал известен факт о попытке одного офицера выселить евреев из Кустаная, он решительно пресек этот акт. Офицер был наказан.
Какую— то часть свободного времени А. В. Колчак проводил, видимо, и вне кабинета, и вне дома. В письме к жене** он отмечал, что «зачастую не имеет в течение дня 1/2 часа свободных от работы» и что «все развлечения сводятся к довольно редким поездкам верхом за город, да к стрельбе из ружей». Он с видимым удовольствием сообщал, что имеет верховых лошадей, что А. Нокс подарил ему канадскую лошадь. Надо полагать, лошадь оказалась отличной и прогулки на ней доставляли ему удовольствие. Известны случаи посещения Колчаком театральных предста-влений. Музыку он любил и понимал. Его любимым романсом был «Гори, гори, моя звезда…». И все же личная жизнь, свободное времяпровождение были в эту пору у Александра Васильевича очень сжаты служебными делами до крайнего предела…
* В последнее время они бывали и на людях, даже в ресторане в компании с друзьями, в частности, вдовой генерала А. Н. Гришина-Алмазова — Ольгой, сблизившейся с Тимирзвой.
** Об эмиграции жены с сыном во Францию и их адрес Колчак узнал из телеграммы от министра иностранных дел этой страны от 25 февраля 1919 г., адресованной своему послу в Омске, но предназначенной Верховному правителю. Он сразу же перечислил Софье Федоровне крупную сумму денег, делал переводы и позднее, но непременно в счет своего оклада.
