Клеопатра - Шифф Стейси (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Вне зависимости от того, что на самом деле происходило между двумя влюбленными, другие союзные Риму правители прекрасно видели, что Клеопатра находится на особом положении. В том же, что касается ее сердечных привязанностей, все было не так уж очевидно, по крайней мере, в тридцать седьмом году. Если судить по некоторым источникам, между римлянином и египтянкой возобновилась прерванная в Фарсале связь. Общество Антония значило для Клеопатры не меньше, чем его покровительство. Весной тридцать шестого года она провожала его по пыльной каменистой дороге к римской границе. Это путешествие доставило царице немало неудобств, тем более что она опять была беременна. Антоний и Клеопатра попрощались на берегу Евфрата на территории Восточной Турции, там, где река сужается и мелеет. Он перешел по деревянному мосту на земли парфян, чтобы продолжить продвижение на север со своей великолепной армией через широкие степи и неприступные горные массивы, простиравшиеся за Евфратом. Клеопатра направилась на юг.
Она выбрала длинный путь домой, совершив что?то в духе триумфального проезда по новым владениям. Многие были рады ее видеть: деспоты, которых лишил власти Антоний, чтобы отдать их земли Клеопатре, не пользовались любовью своих подданных, а в окрестностях Дамаска и вовсе хозяйничали разбойники. Путь царицы и ее свиты лежал через холмы и скалистые горы Сирии и Ливана, через крутые перевалы и глубокие ущелья к Иерусалиму. Окруженный крепкими стенами с высокими башнями, этот город был крупным торговым и культурным центром. У Клеопатры было о чем перемолвиться с Иродом, который, хотя и был неутомимым переговорщиком, вряд ли горел желанием беседовать с царицей Египта.
Во время их последней встречи Ирод был беглецом, просившим о помощи. Теперь он сидел на неустойчивом иудейском троне, царь народа, который еще предстояло завоевать[43]. Клеопатра и ее свита остановились в одной из резиденций новоявленного монарха, тяготевшего к птолемеевой роскоши, главный дворец которого еще не был построен. Возможно, царица гостила в доме Ирода в Верхнем Городе Иерусалима, по александрийским меркам скорее крепости, чем дворце. Во время своего визита она познакомилась с неуживчивыми дальними родственниками Ирода, с которыми ей еще предстояло вступить в тайную переписку. Ирод держал своих врагов близко, особенно знатную и чванливую тещу. Еще с ним жили вечно недовольная мать, обидчивая и излишне преданная сестра и жена Мариам, холодная красавица, которая вышла замуж за тетрарха юной девушкой и, к его разочарованию, никак не могла свыкнуться с тем, что он убил добрую половину ее семьи. Хотя Клеопатра и помогла Ироду три года назад, хотя и у них был общий покровитель и общие цели – каждый из них пытался сохранить свое уникальное государство в тени растущей сверхдержавы, – иудейский царь не желал терпеть поблизости еще одну властную женщину. Особенно учитывая то, что, в отличие от остальных, у этой были виды на его собственность.
Есть только одно свидетельство о визите Клеопатры – от источника враждебного Востоку и принявшего сторону Рима, – основанное хотя бы частично на рассказе самого Ирода. Иосиф Флавий рассказывает путано, но не может скрыть очевидное: переговоры вышли очень долгими. Антоний пожаловал Клеопатре эксклюзивное право на битум, вязкие плитки которого плавали на поверхности Мертвого моря. Битум использовался в строительстве, парфюмерии, как средство против насекомых, для бальзамирования и смоления. Обмазанная им плетеная корзина не пропускала воду, а корабль становился водонепроницаемым. Это была очень выгодная концессия. Также Клеопатре отошел весь доход от Иерихона, популярного зимнего курорта с его финиковыми рощами и висячими садами. Не исключено, что царица решилась пересечь обжигающую пустыню, чтобы посетить двести акров благоухающих садов на берегу реки Иордан, где у Ирода был еще один дворец. Все благовония мира не выдерживают никакого сравнения с запахом сладкого бальзамина, который рос исключительно в Иудее. Не меньше ценилось и масло акации, самая ценная доля тамошнего экспорта. А финики из Иерихона считались лучшими в мире и использовались для производства самого крепкого вина. Все равно как если бы Клеопатра, не получив Кувейта, завладела правами на всю его нефтедобычу.
Ирод никак не мог смириться с такими потерями, тем более что Иудея была бедной, малоплодородной страной с быстро растущим населением. У нее не было даже собственного порта. Доходы Ирода были смехотворны по сравнению с состоянием Клеопатры. Доставшиеся ему земли не вмещали его амбиций; кто захочет быть царем «медвежьего угла»? Начались бесконечные переговоры, с мелочными придирками и нудным обсуждением мельчайших деталей, ясно свидетельствующие о том, что вопрос битума занимал Клеопатру куда сильнее новых способов соблазнения. Твердость и настойчивость помогли царице добиться своего: Ирод согласился сдать Иерихонскую долину в аренду за двести талантов в год, настояв, однако, что будет собирать подати со своего соседа царя набатеев сам, без помощи египетских солдат и чиновников. Если не считать этой не слишком значительной уступки, Клеопатре удалось нанести обоим правителям сокрушительное поражение. Ирод получил доступ к деньгам человека, когда?то отказавшего ему в убежище. Египтянка ловко стравила двух своих недругов, еврея и араба (со временем набатейский царь Мальхус посчитается с Иродом за все). Оправдываясь за уступчивость, Ирод заявил, что «давать Клеопатре повод себя ненавидеть» было слишком рискованно.
В остальном визит можно было назвать полным провалом. Двое великих обольстителей так и не сумели понравиться друг другу. Ирод понимал, что Клеопатра ему не ровня. Царственная теща не упускала случая напомнить тетрарху о его низком происхождении. Ирод даже не был настоящим иудеем (сын язычницы, он сам оставался язычником в глазах евреев и евреем для единоверцев матери). На троне он чувствовал себя не более уверенно, чем Клеопатра в худшие годы. Египтянка говорила по?арамейски лучше, чем тетрарх по?гречески; Ирод был старше царицы на несколько лет, но не получил достойного образования, любил искусство и историю, но совершенно не разбирался ни в том, ни в другом (со временем он решил поправить дело и нанял самого лучшего учителя, какого только сумел найти: наставника детей Клеопатры). На фоне утонченной египетской правительницы еврейский владыка казался неотесанным простолюдином.
Когда дело идет к войне, тайным двигателем международной политики становится принцип: чей?то друг – он же чей?то враг. Возможно, Ирод злился на Клеопатру за то, что его дворец был скормнее, чем у нее. Возможно, царица слишком сильно радовалась своим антиохийским успехам или неудачно намекнула, что не прочь заполучить земли иудейского владыки. Так можно продолжать до бесконечности, но ясно одно: Клеопатра сама вынудила Ирода бежать в Рим. В сорок седьмом году, в Александрии, его отец занял сторону Цезаря. Славный своим гостеприимством Ирод обеспечил дочери Авлета достойный прием, устраивал в ее честь пышные пиры, и, радея о благе государства, обсуждал со своими советниками способы убийства дорогой гостьи. У тетрарха были развязаны руки: в Иерусалиме Клеопатра целиком и полностью находилась в его власти. Так было бы лучше для всех, в том числе для Антония. Позже Ирод оправдывался примерно так: «Он заявил, что хотел избавить мир от большого зла, источника неисчислимых бедствий ныне и в будущем. Тем не менее он всегда был и останется впредь самым преданным союзником Антония и готов любым способом доказать ему свою преданность».
Объяснения Ирода были выдержаны в традиционном ключе: демон, как всегда, явился в женском обличье. Правитель договорился до того, что коварная египтянка «пыталась заманить его в свои сети». Притворяясь безумно влюбленной, она склоняла тетрарха к связи, «сообразно своей сладострастной и бесстыдной натуре». Клеопатра, как мы помним, ловко обошла Ирода на переговорах. Беспроигрышный вариант: если тебя унизила женщина, ославь ее жадной развратницей, сексуальной хищницей, «рабыней порока» (в латыни слова «алчность» и «похоть» однокоренные). С трудом отбившись от притязаний демоницы, глубоко оскорбленный Ирод с трепетом поведал советникам о пережитом кошмаре. В те времена женское распутство вызывало оторопь.
