Хрущев. Смутьян в Кремле - Емельянов Юрий Васильевич (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗

В феврале 1959 года в СССР прибыл премьер-министр Великобритании Г. Макмиллан. К этому времени оставалось лишь два месяца до истечения срока, установленного Хрущевым для подписания мирного договора с ГДР. Г. Макмиллан проявлял наибольшую склонность признать ГДР, но с самого начала переговоров он решительно заявил о нежелании Запада уступать свои права в Берлине. Хрущев взорвался. Он сказал, что тогда переговоры будут вести мертвецы. На это Макмиллан ответил, что Хрущев может спровоцировать третью мировую войну. Тогда Хрущев сказал, что Макмиллан оскорбил его. Хотя переговоры увенчались подписанием коммюнике, в котором говорилось о том, что различие во взглядах «должно устраняться путем переговоров, а не путем применения силы», а Хрущев согласился отодвинуть срок подписания договора с ГДР, он демонстративно отказался сопровождать Макмиллана в поездку в Киев.

11 мая в Женеве началось совещание министров иностранных дел СССР, США, Франции, Великобритании. На положении наблюдателей в совещании участвовали министры иностранных дел ГДР и ФРГ. К этому времени скончался государственный секретарь США Д.Ф.Даллес и многим в СССР казалось, что препятствия для достижения соглашения по германскому и берлинским вопросам будут устранены после смерти этого наиболее жесткого сторонника политики «на грани войны». Однако этого не произошло. Совещание продолжалось до 20 июня и, поскольку его участники не продвинулись к достижению соглашения, на нем был объявлен перерыв. 13 июля совещание возобновилось, но ничто не свидетельствовало о возможности его успешного завершения.

Выражая свое неудовольствие ходом Женевского совещания, Хрущев 7 июня объявил, что если министры иностранных дел не найдут решения, то пусть этим займутся главы государств. Беседуя с влиятельным политическим деятелем США А. Гарриманом, прибывшим в Москву для выяснения позиции СССР по германскому вопросу, Хрущев вновь прибег к угрозам. По словам Гарримана, Хрущев напоминал, что советские ракеты могут доставлять груз в 10 раз более тяжелый, чем американские. Он говорил, что одной бомбы будет достаточно для Бонна, от трех до пяти бомб – для Франции, Англии, Испании и Италии. В ответ Гарриман сказал, что эти угрозы «опасны». Но он вновь услыхал угрозы: «Одна бомба уничтожит Бонн и Рур и все остальное в Германии», «Париж – это вся Франция», «Лондон – это вся Англия», «Вы нас окружили базами, но наши ракеты могут вас уничтожить». В то же время, по словам Гарримана, Хрущев постоянно улыбался, предлагал тосты под коньяк.

Как пишет Таубмэн, Эйзенхауэр был в ярости от этих слов Хрущева. В это время американского президента обвиняли в неспособности дать отпор СССР. Ультраправые из «Общества Джона Бёрча» обвиняли даже братьев Даллесов в пособничестве мировому коммунизму и уверяли, что Эйзенхауэр является членом Компартии США. Постоянные угрозы применить ракетно-ядерное оружие, которыми сопровождал свои выступления Хрущев, лишь способствовали активизации наиболее воинственных сил внутри США, настаивавших на усилении гонки вооружений и призывавших к контрнаступлению против СССР и его союзников. Свидетельством этого явилась резолюция «О порабощенных народах», принятая конгрессом США 9 июля 1959 года. В ней говорилось: «С 1918 года империалистическая и агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собой зловещую угрозу для безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира».

Устранение этой «угрозы» требовало, по замыслу авторов этой резолюции, «освобождения» «Польши, Венгрии, Литвы, Украины, Чехословакии, Латвии, Эстонии, Белой Рутении (Белоруссии. – Прим. авт.), Румынии, Восточной Германии, Болгарии, континентального Китая, Азербайджана, Грузии, Северной Кореи, Албании, Идель-Урала (то есть нерусских народов Поволжья и Урала. – Прим. авт.), Тибета, Козакии (то есть областей, населенных казачеством. – Прим. авт.), Туркестана, Северного Вьетнама и других». От имени народов этих стран и краев авторы резолюции провозглашали: «Эти покоренные нации обращаются к Соединенным Штатам, как к цитадели человеческой свободы, в поисках руководства для достижения их освобождения и независимости».

Принятие этой резолюции позволяло правящим кругам США, во-первых, подавить «пораженческие настроения» в своем стане. Фактический автор этой резолюции Лев Добрянский с раздражением обращал внимание на то, что «после запуска спутника в этой стране (США) зазвучали странные речи… стенания о сосуществовании или взаимном уничтожении, урегулировании или войне, эволюции или революции, разоружении или гибели и прочие прилипчивые темы». В это время в США был популярен политический роман Аллена Дрюри «Совет и согласие». Его отрицательными героями были «пораженец» сенатор Фред Ван Аккерман, который завершал свои речи словами: «Я лучше проползу на брюхе в Москву, чем погибну от ядерной бомбы» – и «склонный к уступкам СССР» государственный секретарь Р. Леффингуэлл. В романе с угрозами в адрес США – выступал Председатель Совета Министров СССР, в котором читатели без труда узнавали Хрущева. Положительный герой романа консервативный сенатор Сиб Кули призывал не бояться советских угроз и «разоблачал» связи Леффингуэлла в юности с коммунистами. Колеблющийся между «положительными» и «отрицательными» персонажами президент США напоминал Эйзенхауэра, каким его изображали воинственно настроенные политические деятели США В конце романа президент США все же принимал сторону «патриотов», сообщал о высадке американцев на Луне и своей готовности направиться в Женеву для переговоров с СССР «с позиции силы».

Во-вторых, такая резолюция служила ответом на постоянные заявления Хрущева о необходимости покончить с колониализмом и империалистическим угнетением. Руководитель всеамериканской конференции по борьбе с коммунизмом Ф. Макнамара подчеркивал: «Москва требовала самоопределения во всех частях света в течение многих лет, постоянно бросая обвинения в колониализме в отношении западных держав и требуя, чтобы народ в Латинской Америке, который якобы порабощен американским империализмом, народы Азии, Африки и так далее получили возможность определять свою форму правления, получили независимость. И вот, по сути дела, впервые, Соединенные Штаты официально бросили вызов Хрущеву в этом вопросе. Мы… потребовали, чтобы он позволил самоопределиться нациям, которые он, великий империалист, поработил».

В-третьих, правящие круги США видели в резолюции способ перенести бой на территорию советского лагеря и самого СССР. Объясняя смысл написанного им текста, Лев Добрянский особо подчеркивал возможность использования межнациональных противоречий для ослабления мощи СССР: «Большинство ресурсов СССР сосредоточено в нерусских областях: сельское хозяйство на Украине, Туркестане и Грузии, уголь на Украине и в Туркестане, нефть в Азербайджане и Идель-Урале, 90 процентов марганца в Грузии и на Украине, железная руда на Кавказе и Украине… Сорок три процента вооруженных сил СССР – это не русские».

Надо сказать, что в это время в советском руководстве возникли опасения по поводу роста центробежных тенденций в ряде советских республик, усилившихся по мере укрепления совнархозов. На заседании Президиума ЦК были обсуждены итоги инспекционных поездок в Азербайджан и Латвию. Руководитель инспекционной группы ЦК КПСС Шикин докладывал: «Наиболее ярким фактом проявления местничества было возражение руководителей республики Азербайджан против строительства газопровода Кара-Даг – Тбилиси, мотивируя тем, что самим газа не хватает, а т. Рагимов на заседаниях заявил, что газ – наш, азербайджанский, и мы не можем давать его грузинам».

Шикин сообщал, что председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР Ибрагимов «назвал интеллигента, который не знает азербайджанского языка, или знает, но не говорит на нем, эджулавом, то есть отщепенцем, подлецом, предателем. Это выступление было встречено бурными аплодисментами». Это сообщение вызывало возмущение Хрущева. Он воскликнул: «Это не ленинец, не коммунист, это – националист, враг, залезший в руководство». Впрочем, Хрущев тут же осудил и Я. Калнберзина за то, что тот выступал на митинге в Риге на русском языке. Хрущев сказал, что местные руководители обязаны говорить на родном языке. Вопрос о соотношении русского и местных национальных языков встал и в связи с докладом Мухитдинова о его поездке в Латвию. Он сообщил о том, что в Латвии принято постановление не принимать на работу лиц, не владеющих родным языком. Выслушав это, Хрущев с иронией заметил: «Ульманис [1], он умер, он может в гробу спокойно лежать, его дело в Латвии продолжается».