Николай Кузнецов - Лукин Александр Александрович (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗

Почти неразличимый летом со стороны дороги за густой листвой вишен и яблонь, хутор оказался очень удобной явочной квартирой. Сюда, в это укромное место, и доставил Кузнецов Ильгена и Гранау. Он правильно рассудил, что в этот день не стоит и пытаться переправить пленников в отряд, коль время из-за опоздания генерала к обеду было потеряно, а само похищение не прошло незамеченным. Действительно, новый караул, не обнаружив на мосте часового Луковского, поднял тревогу. Кто-то из солдат к тому же нашел возле палисадника утерянную во время борьбы фуражку фон Ильгена. Немедленно были поставлены на ноги и гестапо, и СД, и жандармерия, и контрразведка абвера.

Все дороги из города были перекрыты тройным, практически непроницаемым, кольцом. Начались поиски, которые продолжались много недель. Позднее советская разведка захватила следующее сообщение, в свое время переданное гитлеровцами по радио:

«Следует учесть, что похищенный 15/XI 1943 года партизанами в Ровно командующий Восточными войсками генерал-майор Ильген увезен дальше на какой-то повозке – возможно, на какой-то автомашине.

Во всем армейском округе тотчас должен быть установлен контроль за автомашинами. Местным комендантам следует указать, что они должны проводить этот контроль в своих районах при помощи местной стражи.

Оперотделение 1А».

Ночью Николай Кузнецов допрашивал генерала и шофера Коха. Как и можно было ожидать, сведения, полученные от них, представляли огромную ценность для командования. Так как вывезти Ильгена и Гранау в отряд оказалось невозможно, оба гитлеровца тут же, на хуторе, нашли в конце концов свою могилу…

Лисовская и Микота по подозрению в соучастии с похитителями были арестованы военной контрразведкой. Но девушки предвидели это и соответственно подготовились.

Через несколько дней Лидия была освобождена по распоряжению своих шефов из гестапо. Майя также сумела доказать свое алиби. [7]

Между тем в Ровно была завершена подготовка к очередному, запланированному командованием отряда удару по оккупантам. Осуществить его поручили разведчику Михаилу Шевчуку, в помощь которому были приданы подпольщики Василий Борисов, Павел Серов и Петр Будник. Для выполнения задачи Шевчука снабдили мощной миной с часовым механизмом, упакованной в невзрачный фибровый чемодан. Этой четверке предстояло произвести взрыв на ровенском железнодорожном вокзале.

Проникнуть туда оказалось нелегко. Город захлестнула паника. После освобождения Красной Армией Киева и появления слухов, что советские танки заняли Новоград-Волынский, семьи офицеров и чиновников, уже не помышляли ни о чем, кроме эвакуации. Все спешили на Запад. Поезда были забиты, помещения вокзала заполняли пассажиры, ожидающие своей очереди уехать. Чтобы удержать лавину беженцев и навести порядок, вокзал окружили плотной стеной жандармов. Прорваться через нее Шевчуку не удалось.

Михаил Макарович был разведчиком опытным и лезть на рожон не любил. Он решил не маячить вблизи вокзала на глазах жандармов, а на боковых привокзальных улицах искать «попутчика» – немца посолиднее.

Такой попутчик, как он и надеялся, нашелся – немолодой подполковник, с трудом волочивший два тяжеленных чемодана. У Шевчука была специально выделенная для операции пролетка. Он нагнал подполковника, приостановил лошадь и предложил подвезти его до вокзала. Обрадованный немец не знал, как ему и благодарить словно с неба свалившегося спасителя – извозчика. Дальше все было просто. Шевчук лихо подкатил к главному подъезду вокзала, Серов и Будник подхватили все три чемодана (третий – свой, тот самый) и вместе с гитлеровцем направились к двери. Жандармский унтер было их остановил, но подполковник поспешил заявить, что «эти люди с ним».

Следом за подполковником разведчики проникли в зал ожидания первого класса, предназначенный только для старших офицеров и сопровождающих их лиц. Но и этот привилегированный зал был набит до отказа. С большим трудом разведчики отыскали для «своего» немца свободное место на деревянной скамье, поставили рядом два кожаных офицерских чемодана, перехваченных толстыми ремнями, третий чемодан затолкали под скамью. Никто не обратил на них ни малейшего внимания.

Пожелав подполковнику счастливого пути, Серов и Будник спокойно покинули вокзал – выпускали отсюда всех беспрепятственно.

Мощная мина сработала в установленное время – в два часа тридцать минут ночи. Потолок зала первого класса обрушился целиком, похоронив под обломками свыше двадцати офицеров, причем старших – от майора и выше, еще около ста тридцати были ранены. Поднялась паника. Слились в невыразимую какофонию крики, стоны раненых, пистолетные выстрелы…

Заслышав взрыв и стрельбу, солдаты из подходившего к Ровно воинского эшелона решили, что вокзал захвачен советскими парашютистами. Они высыпали из вагонов, залегли вдоль путей и открыли интенсивный ружейный и пулеметный огонь по пылающему зданию. Та же самая мысль – о высадке советских парашютистов – пришла в голову и охране вокзала, но она, естественно, приняла за десантников солдат из эшелона. Завязалась перестрелка, а скорее даже настоящий бон; он тоже обошелся немцам недешево, пока с рассветом обе стороны не поняли, что воюют со своими.

Взрыв вокзала был вторым ударом, а предстоял еще один, снова с участием Николая Кузнецова, в эту ночь, с 15 на 16 ноября, так и не сомкнувшим ни на минуту глаз. Утром 16-го он должен был снова вернуться в Ровно, чтобы ликвидировать главного немецкого судью Украины генерала Альфреда Функа.

Этот среднего роста сухощавый эсэсовец, как и Кох, был любимцем Гитлера, который удостоил его высшей партийной награды – золотого нацистского значка. Подобно Коху Функ тоже занимал множество должностей: президента верховного немецкого суда на Украине, сенатс-президента верховного суда в Кенигсберге, чрезвычайного комиссара по Мемельской области, главного судьи штурмовых отрядов – СА группы «Остланд», председателя «национал-социалистического союза старшин» и прочее и прочее.

За всем этим пышным фасадом громких чинов и должностей Функа скрывалась, в сущности, главная обязанность – уничтожать в узаконенной форме советских людей. По так называемым «приговорам» Функа ежедневно на Украине расстреливали и вешали сотни патриотов.

Немецкий верховный суд Украины занимал сохранившееся и поныне унылого вида трехэтажное серое здание, выходившее на Парадную площадь и Школьную улицу. Возможно, уничтожить Функа было легче в каком-нибудь другом месте, но командование решило провести акт возмездия именно в здании суда, что придавало ему как бы особое, символическое значение.

Разведчики отряда уже давно вели за судьей незаметное наблюдение, изучали его маршруты, привычки, образ жизни. Они установили, в частности, что Функ, человек педантичный и аккуратный, каждый день брился в небольшой парикмахерской «только для немцев» на Дойчештрассе, почти напротив суда. Без нескольких минут девять Функ выходил из парикмахерской, не спеша пересекал улицу и ровно в девять входил в здание суда.

Брился Функ всегда в одном и том же кресле, у одного и того же мастера. Худой, с глубоко посаженными темными глазами, услужливый и даже подобострастный с клиентами-немцами, Анчак выглядел человеком, никогда в жизни не державшим в руках никакого иного оружия, кроме бритвы. Сослуживцы знали, что он очень любит свою семью – такую же тихую, как он сам, жену и двух дочек-близнецов. Профессиональная репутация его была достаточно высокой, не случайно Функ, перепробовав всех мастеров, остановился, в конце концов, именно на этом скромном и незаметном человеке.

И ни сослуживцы, ни верховный немецкий судья Украины не поверили бы, что скромный и тихий Ян Анчак – бывший майор польской армии, участник боев за Варшаву, антифашист, ныне тесно сотрудничавший с советскими разведчиками.

Если разложить события утра этого дня – 16 ноября 1943 года – по минутам, даже не всего утра, а какого-нибудь получаса, получается примерно следующая цепочка действий: