Последний император Китая. Пу И - Усов Виктор Николаевич (книги без сокращений .TXT) 📗

И это было правдой. Мальчиков-слуг у Пу И насчитывалось больше дюжины. У большинства из них родителей убили японцы, которые, страшась их мести в будущем, приказали правительству Маньчжоу-Го определить их в сиротский приют, где им изменили имена и приучали быть послушными, изнуряя тяжелым физическим трудом. Когда несколько таких мальчиков услышали, что их переведут обслуживать императора, у них появилась надежда, что во дворце жить будет легче. Однако этого не произошло. Одевали их в тряпье, кормили плохо, а работали эти маленькие слуги по 15-16 часов в день. Зимой они нередко мерзли от холода, голодали, постоянно не высыпались и потому часто во время уборки помещений на ходу засыпали, опершись на теплую батарею. Их постоянно били за разные провинности: за то, что заснули, не очень чисто прибрали, слишком громко что-нибудь сказали и т.п. Приближенные Пу И также часто срывали свою злость на них. Эти мальчики-сироты, дожив в таких условиях до семнадцати-восемнадцати лет, выглядели как десятилетние.

Известен случай, когда одного мальчика-слугу замучили до смерти. Вот как это случилось. Не желая терпеть такую «собачью» жизнь во дворце императора, мальчик несколько раз пытался бежать. После первого побега его поймали и жестоко избили. Во время второго побега он решил бежать через тоннели, вырытые под трубы центрального отопления. Он пробыл в полной темноте под землей двое суток, но так и не нашел выхода. Мальчик был страшно голоден, его мучила жажда. В поисках воды он снова выбрался на поверхность, и тут его заметили. Услышав доклад одного из приближенных, Пу И приказал: «Сначала дать ему поесть, а потом наказать!». Но его уже избили так, что он был почти при смерти. Испугавшись, что если он умрет его душа будет преследовать императора всю жизнь, последний приказал врачу спасти мальчика во что бы то ни стало, но было уже поздно, мальчик скончался [120].

Подозрительность Пу И проявлялась даже в отношении личного повара. Ему часто казалось, что повар обсчитывает его, и он посылал человека следить за поваром, когда тот покупает продукты. Если то или иное блюдо императору казалось приготовленным плохо или что-то в него попало, повара штрафовали.

Распорядок дня у Пу И был довольно прост. Он привык поздно ложиться спать и поздно вставать. Ложился спать он уже под утро в 2-3 часа и спал до 11-12 часов дня. Питался ежедневно два раза в день: обед примерно с часу до трех, ужин – с 11 часов вечера, иногда в 12. Примерно с пяти часов до девяти вечера – дневной сон [121]. В остальное время император ругался, гадал, молился, принимал лекарства, читал, писал дневники и т.п.

После приезда в Чанчунь Пу И пристрастился к чтению книг о дьяволах и духах. Вычитав из книг, что все живое происходит от Будды, он перестал есть мясо, так как думал, что оно – результат трансформации его же предков или родственников. Поэтому с этого времени, кроме молитв, которые он регулярно читал по утрам и вечерам, он стал молиться и перед едой. Вычитав, что если молиться в течение многих дней, может появиться Будда и захочет что-нибудь съесть, Пу И приказал приготовить для «гостя» комнату и еду. Под влиянием императора все домочадцы стали фанатиками буддизма. В доме, как в буддийском храме, непрерывно стучали деревянные колотушки и раздавались звуки бронзового гонга.

Пу И запретил всем убивать мух, разрешив слугам только выгонять их из комнат. Пищу, на которой посидели мухи, он не ел, зная что мухи распространяют инфекционные заболевания. Когда мухи садились императору на губы, он протирал губы спиртом, у него появилась новая привычка – постоянно в кармане своей одежды носить коробочку с ватой с спиртом. Обнаружив на подаваемом ему блюде лапки от мух, Пу И наказывал повара. Однажды он увидел, как кошка поймала мышь, чтобы спасти ее, император Маньчжоу-Го приказал членам своей семьи догнать кошку.

Ежедневно император впадал в созерцание. В эти моменты не разрешалось шуметь и даже громко вздыхать. Многие из его племянников, подражая своему дяде, также впадали в созерцание. Стала суеверной и его жена Вань Жун.

Еще раньше она любила, чтобы ей гадали и предсказывали будущее. Вот одно из предсказаний, сделанное во время гадания и связанное с ее соперницей по домашним покоям – наложницей Вэнь Сю:

«Я, божественный дух, говорю Вань Жун: пусть следует моим советам. Император всей душой привязан к Вань Жун, и в сердце у него нет других намерений. Вань Жун не должна сомневаться. Я, божественный дух, охраняю императора. У Вань Жун будет потомство, императора ждет большое будущее. Вань Жун, слушай мои слова – слова священного божества. Я забочусь о твоем здоровье, император не питает никаких чувств к Вэнь Сю. Ты можешь быть спокойна» [122]. Когда они жили в Тяньцзине для гаданий была специально отведена одна из комнат.

Позднее Вань Жун внушила себе, что, встретив злое предзнаменование, нужно поморгать глазами и поплевать. Это вошло у нее в привычку, и она потом часто без причины моргала и плевалась, как сумасшедшая.

Еще со времени жизни в Запретном городе Пу И стал очень мнительным. Ему всегда казалось, что его могут отравить, что он может умереть от какой-нибудь болезни. Поэтому он принимал много лекарств. Видимо и интерес к китайской медицине был связан с этим. Слабое здоровье императора усугублялось тем, что он отказывался есть много мяса став буддистом. Как-то во время императорского осмотра выстроенной японцами гидростанции в городе Аньдуне он чуть было не потерял сознание от слабости. Доктор, который постоянно сопровождал императора, и племянники сделали тогда ему укол и влили определенную порцию глюкозы.

Слабое здоровье и нервное напряжение заставляли его постоянно думать о смерти.

13. Русские эмигранты в Маньчжурии

В своей агрессивной внешней политике Япония рассчитывала активно использовать российских граждан, проживающих на Северо-Востоке Китая. Сколько же российских граждан, включая и русских, было на территории Маньчжоу-Го, какие слои и классы они представляли?

Отличительной особенностью русского дальневосточного зарубежья, включая и Маньчжурию, являлась «двуслойность» его происхождения: первая группа – это эмигрантская диаспора образовалась на основе дореволюционного населения полосы отчуждения КВЖД, вторая группа – из прибывших сюда во время гражданской войны бывших подданных Российской империи.

Таким образом, основную массу первых российских жителей полосы отчуждения накануне 1917 г. составляли следующие категории: железнодорожники и их семьи; гражданское население, занятое торговлей, образованием, здравоохранением и т.п.; члены Заамурского округа, вернувшихся с фронтов Первой мировой войны, семьи казаков, кочевавшие на лето из Забайкалья и т.п.

Далее событиями октябрьского переворота в России 1917 г. и гражданской войны в Маньчжурию оказались выброшенными представители различных категорий российского населения: от городских обывателей и мелких торговцев, чиновников и учителей, врачей, инженеров и техников, до крестьян из приграничных районов и рабочих, политических деятелей и членов различных «временных» правительств, университетских и институтских преподавателей и профессоров, различных журналистов и литераторов.

Ко второму слою российской диаспоры в Китае можно отнести лиц, изгнанных из России грозными событиями гражданской войны. Среди них были (хотя и не много) государственные политические и общественные деятели (Д.Л.Хорват, Н.Л.Гондатти, Н.В.Устрялов и др.); военные руководители белого движения (Г.М.Семенов, М.К.Дитерихс, Б.В.Аненков и др.); одной из самых больших групп эмигрантов в Китае после окончания гражданской войны в России и ставших основной для создания многочисленных белых военных организаций стали члены военных формирований Г.М.Семенова, И.М. Калмыкова, Р.Ф.Унгерна, В.О. Каппеля и т.п. Последняя категория людей ела активную борьбу с советской властью более тридцати лет: с начала гражданской войны и до конца Второй мировой войны. И, наконец, третья категория диаспоры Маньчжурии – рядовые беженцы из России. Они бежали по различным причинам, к примеру, в 1931 г. много русских крестьян бежало из Сибири и Забайкалья, спасаясь от насильственной коллективизации, они получили даже от белых русских в Маньчжурии прозвище «тридцатинки». Один из таких беженцев, А.Кузнецов, позже вспоминал, что в 1931 г. жители деревни Соловьево из-под Зыряновска перебрались в Маньчжурию практически «всем колхозом» (250 домов) [123].