Воспоминания склеротика (СИ) - Смирнов Борис Александрович (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Если вам известны классические образы «человека, который смеется» или «человека в футляре», то я познакомлю ещё с одним, «человеком у которого нет времени». Помните детский стишок: «…Драмкружок, кружок по фото, А мне ещё и петь охота. А за кружок по рисованью, Тоже все голосовали».
Вот так и в жизни бывает, когда очень много дел, то не хватает времени ещё на некоторые. Если к этому добавить, что Галина Владимировна очень коммуникабельный человек и у неё неимоверное количество друзей, которых, ну хотя бы раз в год, надо навестить, то нечего обижаться на то, что она дает реальную возможность за ней соскучиться. Личность эта весьма популярная не только в Донбассе, но и далеко за его пределами. Вот один пример.
Будучи, в своё время, сотрудником Областного Дома Работников Культуры, она имела обязанность заниматься организацией встреч работников культуры с известными артистами – гостями города. Директор ОДРКа как-то сделала ей замечание, что, знакомясь с подобными людьми, она называет себя просто Галя, роняя как свой авторитет (ведь не девочка же), так и авторитет организации, которую она представляет.
Этот разговор был перед тем, как простодушной Гале надо было идти на знакомство с прекрасным актером МХАТа Александром Калягиным. Дождавшись окончания спектакля, сотрудник серьезного учреждения, зайдя в гримерную, представилась: Областной Дом Работников Культуры, Чумак Галина Владимировна. - Очень приятно, Саша – скромно ответил Народный артист. Об этом знакомстве с юмором шел разговор вечером на встрече с Калягиным, который любезно приглашал всех, кто будет в Москве, посетить МХАТ и обещал своё содействие, оставив телефон. А чтобы он понял, что звонит дончанин, установили пароль «Чумак». Надо сказать, что пароль этот сработал, когда наш товарищ Володя Авцен не мог попасть на спектакль «Так победим». Так что Галина Владимировна, давшая имя паролю, стала не менее популярна, чем «славянский шкаф» и «кровать с тумбочкой». Теперь и объяснять не надо, какими правами обеспечена женщина, имеющая всеэсенгевскую популярность.
А вот ещё одна женщина с множеством прав. Во-первых, она имеет все права не только вне дома, но и у себя в семье. Это право обеспечил ей муж, добрый и отзывчивый человек, боготворящий свою супругу, Николай Григорьевич Барановский. Оба они с Любовь Ивановной давнишние наши друзья, у которых мы в неоплаченном долгу. Во-вторых, у Любы ещё есть право первого голоса в их замечательном дуете театральных администраторов. В-третьих, она имеет и водительские права, хотя машину «Жигули» всегда водит Коля. Все эти и ещё множество прав не снимают с Любовь Ивановны обязанности быть женщиной, женой, хозяйкой и другом не только моей семьи, но и множества других людей, которые обязаны ей за помощь и внимание не меньше нашего. Покинув подруживший нас город Донецк, мы оставили представителем, доверенным лицом, распорядителем нашего движимого и недвижимого имущества Любу Барановскую,
ЭТО ЕСТЬ НАШ ПОСЛЕДНИЙ…
Старость - это самое неожиданное,
что поджидает в жизни
Л. Троцкий
Год своего третьего юбилея я встретил очень активно. Подготовка к 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина шла, хоть и напряженно, но очень успешно. А главное я с полной отдачей осуществлял свой замысел в работе над «Золотым Петушком». Светлана Степановна Куралех неустанно занималась моим семидесятилетием, имея уже громадный опыт проведения юбилейных творческих вечеров своего шефа, хотя и по пушкинским торжествам у неё было работы немало. Но уже, когда спектакль был фактически готов, и остались лишь генеральные репетиции, а до моего дня рождения всего две недели, я тяжко заболел.
В больницу уложили меня накануне мартовских праздников. В этом году эти дни отмечали тремя выходными и серьезные меры по оказании мне медицинской помощи могли принять лишь на четвертый день моего пребывания на стационаре. Столь долгое ожидание конкретного врачебного вмешательства очень тяжко отразилось не только на само протекание болезни, но и на общее состояние, вывести из которого, даже после принятых радикальных мер, меня долго не могли.
Мой юбилейный вечер пришлось перенести с 18-го марта на 19-е апреля. Снова Светлане пришлось оповещать всех о переносе этих торжеств, менять некоторые театральные планы. Этот период осложнялся ещё и тем, что мы уже оформляли документы на выезд в Израиль. Об этом в театре ещё никто не знал. Я намеревался обо всем рассказать директору лишь после своего юбилея.
«Мне семьдесят лет - совсем неплохо для человека моего возраста» - сказал французский актер Саша Гитри. Но с огромным трудом на своем творческом вечере я отсидел в кресле юбиляра, ещё не оправившись от тяжелого болезненного состояния. Однако, вечер и в этот раз прошел очень удачно, красиво и торжественно. Две даты «70» и «50» были достаточно внушительны. На этот раз, особенно тепло меня поздравило Управление культуры во главе с её начальником Валерием Петровичем Стасевичем. Оригинальны и очень искренни были приветствия театров, филармонии и цирка, родного Дома работников Культуры и других организаций. В это сложное время многие приехать не могли. Но на этом вечере у меня был дорогой гость - мой старый друг по Крыму, однокашник по институту, главный режиссер Липецкого театра кукол народный артист России Вадик Жуков. Вечер вели режиссер театра Евгений Чистоклетов и актриса Татьяна Кононова. Огромное количество телеграмм, грамот и адресов, вероятно, старалось насытить последний мой торжественный юбилей, как бы компенсируя их отсутствие в будущем.
ДОРОГОМУ НЕЖНО ЛЮБИМОМУ
ЮБИЛЯРУ, ОТ ВСЕГО СЕРДЦА!
Я мог бы этот стих сложить игриво –
Меня мой век притворству научил,
Но это прозвучало бы фальшиво,
И ты бы вмиг меня разоблачил.
Светла моя, светла твоя макушка,
Исчезла наша молодость, как дым -
На свете вечно эта потаскушка
От стариков уходит к молодым.
И сердце, словно женщина, капризно,
И на столе кефир, а не вино,
И воинские части организма
Демобилизованы давно.
Себя мы щедро тратили вначале,
Тащили бодро свой тяжелый плуг.
В то время мы не очень замечали,
Что юность отбивается от рук.
Мы жили в рифму с нашим трудным веком,
Порой грешили. Господи прости!
Но если нам порыться по сусекам,
