Никогда не забудем! (Сборник рассказов белорусских детей) - Мавр Янка (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Я признался, что оружие есть у меня, но в первый раз дал им только десять гранат.
Во второй раз они приехали ночью и постучались в дверь. Мать перепугалась: она думала, — это немцы.
— Что вам надо? — спросила она.
— Где ваш Шура?
— Спит…
— Разбудите его.
Мать растолкала меня и сказала, в чем дело. Я сразу догадался и вышел во двор. Партизан было пять человек.
— Комиссар отряда просил, чтобы ты достал еще десяток гранат, — сказал один из них, видимо старший.
Я взволнованно прошептал:
— Это можно…
— Давай сюда.
— А на чем вы их повезете? — спросил я.
— Мы понесем на себе.
— У вас не хватит сил.
— А разве их так много? — удивились партизаны.
— Много, — сказал я и повел их к яме.
Когда они увидели, сколько в яме лежало гранат, то даже за головы схватились.
— Где ты столько набрал?
Я рассказал.
— Молодчина, — похвалил старший и приказал двум партизанам сходить в деревню за лошадью. Погрузив на воз гранаты, старший спросил, есть ли у меня запалы.
Старший спросил, есть ли у меня запалы.
Я сказал, что сейчас у меня нет, но могу достать.
Утром я пошел к Марату и рассказал, что было ночью. Марат выслушал меня и спросил:
— Где мы возьмем запалы?
Я открыл ему секрет. Недалеко от нас жил крестьянин Леванович. Его сын Игнась принес из лесу ящик запалов. Об этом Игнась рассказывал сам. Где он спрятал ящик, я не знал. Игнась собирался поступить в полицию. Желая показать свою преданность немцам, он хотел отнести им ящик с запалами. Мы должны были отыскать их и выкрасть, чтобы запалы не достались врагу. Подкараулив, когда Левановичи ушли в поле, мы пустились в разведку. После долгих поисков мы заметили, что в одном месте земля немного свежее. Я взял кусок толстой проволоки и стал ковырять; проволока уперлась во что-то твердое. Это был ящик.
Мы вернулись домой радостные и начали ждать вечера. Как только стемнело, я и Марат подкрались к хате Левановича, осторожно откопали ящик и принесли к нам. Через день приехали партизаны и забрали его. В этот приезд мы отдали и пулемет. Партизаны от души поблагодарили нас за помощь.
Через некоторое время немцы сделали налет на деревню. Они схватили наших родителей. Я, мой брат Толя и Марат успели убежать в лес. Мы смотрели, что происходит в деревне, и видели, как наших родителей повели к лесопильному заводу. Мы сидели так недалеко от них, но ничем не могли помочь. От этого становилось еще больнее, и мы плакали. На другой день мы узнали, что наших родителей расстреляли за связь с партизанами.
И вот я, Толя и Марат остались круглыми сиротами. Возвращаться в деревню было опасно — нас тоже могли схватить немцы. И мы все трое пошли в партизанский отряд Бережнова.
Шура Немарко, 1932 года рождения.
Местечко Березина.
МОИ СТРАДАНИЯ
Немцы приезжали к нам в деревню со станции Старушки и забирали всё, что им хотелось. Нам не разрешали ходить в лес за сучьями, и мы жили в холодной хате. Было очень тяжело.
Перезимовали кое-как. Пришла весна. Папа и мама хотели что-нибудь засеять. Лошадей немцы забрали, надо было пахать на себе. Я вместе с папой запряглась в плуг.
Мама простудилась в поле и заболела тифом.
Вся ее работа легла на меня. Через две недели мама умерла. Она оставила нас, двоих детей. Младшему был один месяц, мне — восемь лет. По ночам я не спала, а всё укачивала брата. А днем надо было работать, окучивать картофель, полоть гряды. Отец попросил соседку, чтобы она помогла. Не было ни хлеба, ни молока, ни соли. На наше счастье, партизаны подорвали эшелон с солью. Ночью мы набрали много соли и закопали, чтобы не нашли немцы. Партизаны приезжали к нам за солью.
Однажды немцы окружили деревню и, начали сгонять в кучу всех людей, и старых и малых. Поставили пулеметы и спрашивают:
— Кто кормил партизан?
Староста сказал, что никто не кормил, что партизаны только прошли через деревню. Немцы отпустили нас, но предупредили: если будем кормить партизан, то всех сожгут. Но мы еще больше стали помогать партизанам.
Раз партизаны ходили на подрыв поезда, убили девять немцев, взяли два пулемета и семь винтовок. Сделав свое дело, партизаны остановились в нашей деревне. Утром я готовила блины. Слышу — выстрел. Это часовой дал тревогу. Мы все выбежали во двор. Деревню окружили немцы. Я вбежала в хату, схватила с постели одеяло и крикнула папе:
— Бери Мишу, убегай!
Партизан Митя сел на амбар и начал из пулемета бить немцев. Он стрелял, пока из деревни не выбежали все люди. Потом и он ушел в лес. Стоял большой мороз. Пробежала я немного, как у меня вдруг разулась нога. Пришлось идти босой, а снег по колено. Бегу, вокруг цвикают пули.
Так пробежала семь километров до деревни Грабово. Когда я вошла в какую-то хату, нога моя стучала, как деревяшка. Потом начала оттаивать и очень болеть.
Я не знала, где находятся папа и Миша. Но люди сказали, что Миша остался в нашей деревне. Дом наш немцы сожгли, но папа успел спасти из хлева корову, которую немцы не заметили. Он оставил Мишу и корову у соседки, а сам пошел в партизаны. Я была очень рада, что они живы.
Когда папа узнал, где я, то пришел и принес мне одеяло. Потом привез партизанского доктора Римшу. Доктор снял с ноги мертвую кожу. Было очень больно, но я не плакала. Он перевязал мне ногу. Уезжая, доктор дал мне бинт и полосканье.
Папа решил забрать меня в лес, потому что на деревню часто нападали немцы. Он хотел нести меня на плечах, но я была тяжелая. Тогда он посадил меня на маленькие санки. Только мы отъехали, как люди говорят, что впереди немцы, — мы вернулись.
Папа ушел в лес, а я осталась в Грабове. Нога моя гнила, лекарства не было. Я лечила ногу так: надирала с дуба кору и парила ее и этой водой промывала. Ногу очень щипало.
Наступила весна. Было страшно, когда начиналась тревога: все убегают, а я не могу. Очень болела нога, отвалились пальцы. Сначала отвалился большой палец, потом мизинец, а потом средние.
Летом я перебралась в лес. Здесь мне стало лучше. Нога всё еще болела, но я начала понемногу ходить.
Немцы пошли на нас облавой. Они начали гоняться по лесу за людьми, — где ни послушаешь, всюду стреляют. И наконец всех нас переловили. Привели на какой-то остров и стали пускать красные ракеты. Потом погнали к станции. Как увидела я рельсы, так горько заплакала: думала, что повезут в Германию.
Но нас повезли в Грабово. В Грабово прибыли ночью. Выстроили в шеренгу и при свете фонариков пересчитали. Потом дали баланды — на двести человек бак. Втиснули нас в три амбара и у каждого амбара поставили часового. Назавтра разместили в хатах по пять семейств.
Через несколько дней немцы собрали всех людей на сход. Я думала, что они нас сожгут. Но они сказали:
— Кто хочет ехать в Германию, тому будет хорошо.
Никто не согласился. А на другой день совсем близко подошли наши, и немцы убежали. Мы все вернулись домой.
Тут я узнала, что моего папу убили немцы. Они поймали его в лесу, мучили, допрашивали, а потом расстреляли.
Я очень плакала и всё думала, что вот скоро придут наши и отомстят за издевательства. Однажды мы сидели в лесу, около шоссе и увидели, как удирают немцы и всё на ходу бросают. За ними появились наши. Все побежали им навстречу и кричали:
— Наши! Наши! Ура!
Мы все окружили советских бойцов, смеялись и плакали от радости. Я рассказала им о всех своих страданиях: как я отморозила ногу, как умерла мама, как и за что убили отца.
Теперь я живу с Мишей в детдоме в Петрикове. Учусь в пятом классе, учусь на «хорошо» и «отлично».
Женя Евстратова, 1933 года рождения.