Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗

Вернувшись в Ваилиму, Стивенсон возобновил хлопоты о своих самоанских друзьях. Он послал с оказией томящемуся на чужбине Матаафе коренья кавы для приготовления церемониального напитка и другие подарки, стал демонстративно заботиться о вождях, заточенных в тюрьму Апии.

К осени 1894 г. вожди один за другим были освобождены из тюрьмы. Теперь они смогли отплатить Туситале за заботу и ласку. Вместе со своими семейными общинами и другими сторонниками Матаафы они проложили через тропический лес Дорогу Благодарности. Она начиналась у проезжего тракта, пересекающего остров, и доходила до главного ваилимского ручья. В начале дороги к дереву была прикреплена доска с такой надписью: «Мы храним в памяти исключительную доброту мистера Р. Л. Стивенсона и его полную любви заботу о нас во время наших горестных испытаний. Поэтому мы приготовили ему такой подарок, который сохранится навсегда, – построили эту дорогу». Далее следовали подписи вождей.

Между тем самочувствие писателя резко ухудшилось. Волнения и переживания истекшего года, по-видимому, не прошли бесследно для его здоровья. У Льюиса почти отнялась правая рука. Участились визиты «кровавого Джека». В его письмах на все лады склоняется теперь слово «смерть». Но творческая работа не только не прекратилась, а, наоборот, велась в лихорадочном темпе: писатель спешил завершить задуманное. Его многолетний поединок со смертью приближался к концу.

3 декабря 1894 г. у Стивенсона произошло смертельное кровоизлияние в мозг. Всего через шесть недель после окончания Дороги Благодарности самоанским друзьям Льюиса пришлось прорубать Дорогу Скорби на вершину горы Ваэа. Здесь писатель нашел вечный покой.

В 1899 г. разыгрался последний акт самоанской трагедии: несмотря на сопротивление островитян, архипелаг был поделен между Германией и Соединенными Штатами. Немецкие империалисты захватили Западное, а американские – Восточное Самоа, причем линией разграничения стал 171° западной долготы. Англия отказалась от своих притязаний на Самоа в обмен на германские уступки на других тихоокеанских островах и в Западной Африке. Оба крупных острова архипелага, в том числе Уполу, где находилось имение Стивенсонов, достались немецким колонизаторам.

В годы первой мировой войны Западное Самоа было захвачено Новой Зеландией, и немецкого губернатора в Апии сменил уполномоченный («верховный комиссар») этой страны. История новозеландского колониального управления Западным Самоа – это история непрестанной борьбы островитян за свободу и независимость. После второй мировой войны, в условиях распада мировой колониальной системы, эта мужественная борьба принесла желанные плоды. 1 января 1962 г. над Апией взвился флаг независимости. Но восточная часть архипелага все еще остается колонией Соединенных Штатов.

Стивенсон теперь не узнал бы Апию. Самоанская столица разрослась настолько, что Ваилима оказалась в городской черте. Но правительство молодого государства объявило усадьбу музеем-заповедником и бережно охраняет все связанное с именем Туситалы, в том числе его могилу на вершине горы Ваэа. На подступах к вершине запрещена охота на птиц, и их веселые голоса оживляют этот суровый уголок. В стивенсоновском доме изредка устраивают торжественные приемы, размещают почетных гостей. Но все внутреннее убранство дома и многие предметы хозяйственного обихода остались те же, что были при Льюисе и Фэнни. Усадьба и памятник, установленный на могиле писателя, изображены на самоанских почтовых марках.

Остается сказать несколько слов о том, как была задумана и подготовлена книга, предлагаемая вниманию читателей.

В 1952 г. американский писатель и литературовед Чарлз Найдер посетил Дом-музей Стивенсона в калифорнийском городе Монтерее – старое глинобитное строение, в котором Льюис как будто жил осенью 1879 г., накануне женитьбы. Здесь в стеклянной витрине Найдер увидел конторскую книгу в крапчатом переплете с корешком из телячьей кожи. Это был неизданный самоанский дневник Фэнни Стивенсон.

Фэнни делала записи наскоро, порой очень неразборчиво, охотно прибегала ко всякого рода сокращениям. Чернила порыжели. К тому же некоторые места рукописи были впоследствии старательно замазаны синими чернилами: наследники Фэнни «отредактировали» дневник, прежде чем передать его в 1949 г. на хранение в музей.

Затратив много времени и сил, Найдер расшифровал почти все неясности, прочитал с помощью новейших технических средств зачеркнутые места, устранил явные описки и другие несообразности и подготовил рукопись к изданию.

Дневниковые записи Фэнни Найдер дополнил отрывками из писем Льюиса. Все использованные Найдером письма, за исключением двух, особо отмеченных в примечаниях, были адресованы другу Льюиса Сидни Колвину, в то время хранителю художественного фонда Британского музея в Лондоне. Найдер включил в свою композицию также отрывок из книги Стивенсона «Примечание к истории: восемь лет волнений на Самоа».

В основном тексте русского издания сохранены некоторые комментарии Ч. Найдера (они набраны петитом). Другие его материалы (подстрочные комментарии к дневнику и предисловие к американскому изданию) наряду с трудами биографов Стивенсона note 1 и исследованиями по истории и этнографии Самоа note 2 использованы при подготовке этой вступительной статьи и примечаний редактора. В основном тексте указаны порядковые номера примечаний, помещенных в конце книги, причем каждому году дневника соответствует своя нумерация примечаний.

Дневник Фэнни печатается с небольшими сокращениями. Это интересный человеческий документ, который не только ярко характеризует Фэнни и Льюиса, но и позволяет совершить, словно на фантастической машине времени, путешествие в прошлое столетие, на опаленные тропическим солнцем далекие острова Самоа.

Д. Д. Тумаркин

1890 год

…Прибыли в Ваилиму. Дела не слишком утешительные: главное внимание обращено на внешнюю красоту, а не на практические нужды. В углу участка, над маленьким водопадом, возвышается весьма изящное и весьма дорогое сооружение, сильно напоминающее эстраду для оркестра в увеселительном саду. И в то же время ни свинарника, ни курятника. Я начала с того, что поставила плотника собирать кровати, а Льюис распорядился зашить павильон досками, чтобы использовать его как рабочий кабинет.

Утром, едва успели позавтракать, явился буфетчик с «Любека» – парохода, на котором мы приплыли, – и попросил какой-нибудь работы до рождества. К тому времени он рассчитывает получить товар и открыть лавку. Я тут же наняла его с условием делать все, что потребуется. Он кажется очень старательным и покладистым, но на редкость неуклюж и явно не в ладах с английским языком.

В самый разгар моих строительных работ, когда только что была поднята крыша курятника, прискакал навестить нас миссионер мистер Клэкстон note 6. Я в роли хозяйки выглядела плачевно – вся перепачканная, в разорванном платье, со спутанными ветром и слипшимися от пота волосами, с кровоточащей ссадиной на голой лодыжке. Пришлось срочно приводить себя в порядок, бросив на Льюиса гостя, беспрестанно повторявшего: «Я ненадолго, мистер Стивенсон, я сию минуту уеду».

Едва он отбыл, как с первым визитом явился весь разряженный мой старый приятель (в переводе его имя означает «доброжелательный») – великолепный образец мужской красоты. Крайняя скудость его лавалава note 7 компенсировалась размером гирлянды из крупных цветов в четыре ряда, свисавшей с шеи до середины бедер. Он принес гостинцы – рыбу и плоды хлебного дерева в сыром и в печеном виде. Я только что ощипала курицу и собиралась приготовить ее к обеду с гарниром из жареных дикорастущих бананов, поэтому мне ничего не оставалось, как пригласить его пообедать с нами, хотя я понимала, что это опасный прецедент, следствием которого будет очень скорое повторение визита.