Джими Хендрикс, история брата - Хендрикс Леон (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Жени переселилась к нему в Скайвей, симпатичное местечко в самом центре треугольника Сиэтл–Таквила–Рентон. Были разговоры о переезде отца в более просторный дом, но это не было его инициативой. Кроме того, миллионный комплекс у озера Вашингтон с малочисленным населением имел свою специальную автостоянку, поэтому отец не мог бы ставить свой грузовик у окон своего дома, и такой вариант его бы не заинтересовал. Перед своим домом в Скайвее он свободно оставлял его прямо перед крыльцом, к чему он привык за свою долгую жизнь. В глубине своего сознания он считал, что всё может измениться в любую минуту, и пока у него есть его грузовик и его инструменты, он всегда сам сможет обеспечить себя, что бы ни произошло.
Здоровье его было уже не таким, как прежде. После операции на сердце в 80–х, состояние отца то менялось к лучшему, то, наоборот, ему становилось хуже.
Жени и Бобби определили его в дорогой санаторий по уходу за престарелыми, расположенный недалеко от центра Сиэтла. Когда мы с Жасмин навестили его там, отец сидел и смотрел телевизор. На столе у кровати лежала стопка дисков, некоторые из них были с моими записями. Но как только он заговорил, то сразу превратился в нашего отца, которого мы знали прежде.
— Эй, парень, иди–ка и переключи программу, — обратился он ко мне.
Затем он повернулся к Жасмин.
— Милочка, не могла бы ты растереть мне ноги, он побаливают, как всегда. Вот так, спасибо.
Но месяцы шли, а состояние отца не улучшалось. У него были застойные явления в сердце и новый клапан, который ему пересадили, был отторгнут. Пришлось даже вшить ему стимулятор сердца. Жени заручилась властью адвоката и не считала нужным держать меня в курсе своих дел. Отец же то находился дома, то его снова отправляли в центр, когда ему требовался специальный уход.
Про мои отношения с Жени и Бобби нельзя сказать, что они улучшились, но то, что отцу приходилось периодически прибегать к медицинской помощи, это всех нас одинаково беспокоило.
В декабре 1999 года Жени уговорила отца написать автобиографию "Мой сын Джими", которую она помогла ему издать. Читать её было невозможно. Отцовская память уже давно была затуманена и большая часть его мемуаров ничего общего не имели с действительными событиями нашего детства. Алкоголь делает странные вещи с человеческой памятью. В книге много, я имею в виду именно много, полуправд. Но одно из самых комических описаний связано с нашим питанием, о том, как отец готовил нам завтраки, обеды и ужины и с каким удовольствием мы уплетали хлопья с молоком, ореховое масло и джемы, варёные яйца с беконом, бананы, яблоки, апельсины, арбузы, разнообразные салаты, хот–доги, пирожные, пироги, рулеты с корицей и мороженное. Читая эти пассажи можно подумать, что мы с Джими росли в лавке бакалейщика. Приведу ещё несколько особенно понравившихся мне моментов из отцовской книги: отец настаивает, что никакой автокатастрофы с участием меня, брата и мамы не было, клянётся, что никогда мы с братом не встречали Малыша Ричарда, когда были ещё подростками и во времена бродяжничества никогда он нас не брал с собой в игорные дома. Наиболее нелепое заявление, напечатанное на страницах его книги, это — "Джимми не встречался с Леоном после семи лет."
Полистав книгу, я позвонил отцу.
— Книга? Какая книга? Я не знаю никакой книги, — ответил мне голос отца в телефонной трубке.
Трудно было удержаться от улыбки. О, мой Бог, я любил отца. И совершенно неважно, что произошло между нами за все эти годы, он был замечательным человеком. Хотя я и был страшно разочарован, прочитав его книгу, я не собирался укорять его. Это была не его вина.
— Всё в порядке, не бери в голову, — ответил я ему. — Совершенно незачем тебе знать, что они там понаписали в ней, я люблю тебя, отец.
— И я люблю тебя, сынок.
То, что напечатала Жени, несёт в себе идеальные конструкции мемуаров. И снова, она талантливо переписывает историю. Я заметил множество несоответствий, касающихся нашего с братом детства, моя роль последовательно исчезает из истории жизни Джими Хендрикса, а на оборотной стороне пластинки печатается история самой Жени, как идеального члена семьи Хендриксов.
Следующие два года для Жени и Бобби как будто не существовало ни меня, ни моей семьи. Но это не из–за критического моего отношения к опусу, который они приписали моему отцу. Оглядываясь назад, я стал понимать, что я реально стоял на их пути. Помню, несколько раз, когда я приходил навестить отца в университетской больнице, я находил своё имя в списке лиц, которым отказано в посещении. Когда же я всё же добился, чтобы мне выписали пропуск, отец уже не мог ничего говорить, только крепко сжимал в руке мою музыку, выпущенную на дисках. Он мог только подавать знаки глазами и улыбаться. Было горько наблюдать, как уходит жизнь, но я крепился и пытался поддержать его, как только мог. Он знал, что я где–то рядом, в палате. Бессомненно, он любил меня. Жени распускала слухи, что я совершенно не интересуюсь состоянием здоровья отца и со своей стороны делала всё от неё зависящее, чтобы я поменьше виделся с отцом. Не знаю, было ли это из–за того, что я мог помешать ей, или она действительно так пеклась о здоровье моего отца.
До сих пор я не могу с уверенностью сказать, рассчитывали ли они на меня. Все эти годы я бесчисленное количество раз убеждался, что Жени не принесло бы большой радости моё участие в управлении музыкальным наследием брата. Приведу небольшой пример, Жени продала лицензию фирме Рибок на использование его песни Are You Experienced? в коммерческих целях. Я же уверен, что брат на это среагировал бы большим "нет–нет и ещё раз нет."
Другие её музыкальные издательские попытки не лучше. Многие записи, изданные ею за прошедшие годы, составлены из песен и джемов, которые, я уверен, брат не хотел бы выносить на общественное обсуждение. У меня кровь застыла в жилах, когда я впервые увидел, имя Жени на обложке коробки дисков, в роли продюсера этого издания. В самом начале я был полностью на её стороне, ведь реставрировать и издать старые записи Джими — это большое дело. Но как показало время, выпускался сырой, недоработанный материал, чего сам бы Джими никогда не допустил, будь он жив. Выпуск посмертных альбомов есть ничего больше, чем просто денежная авантюра.
Думаю, эти люди не представляют ясно, что делают. Перетасовывая музыку Джими, пререиздавая, перемикшировая, они занимаются перепродюсированием и переменеджированием. Они насыщают рынок множеством одинаковых записей в разных обложках. Ремастеринг — это трюк по выманиванию денег на одном и том же материале. Три жизни брат выпустил всего три альбома, Are You Experienced, Axis: Bold as Love и Electric Ladyland и все они составлены им самим. Помимо этого все другие издания были решением других. Как много раз вы смогли бы продать одно и то же? Мой брат никогда бы на это не пошёл. Я слышу его голос:
— Зачем на пластинку помещать несколько версий одной и той же вещи? В чём прикол?
Глава 16. Без отца
Отец умер 17 апреля 2002 в своём доме в Сиэтле. Мы с Жасмин были в Лос–Анжелесе, когда услышали, как диктор объявил об этом в утренних новостях. Затем позвонила его экономка и рассказала подробности. Последние годы у отца было слабое здоровье, но ему же было уже 82 и если вспомнить какой образ жизни он вёл, для всех было неожиданностью, что отец дожил до столь преклонного возраста.
Отец умер и в этом нельзя винить никого, но я просто обязан был приехать на похороны со своими детьми, где встретил людей, испытывающих ко мне чувство презрения. Переступив порог баптистской церкви Горы Сиона, я сразу почувствовал дурной запах. Для моей семьи были приготовлены места в боковом нефе, тогда как Жени со своей семьёй заняли места непосредственно в самом центре. Создалось впечатление, что женщина, обязанная произнести панегирик по отцу, перепутала место и время и произнесла хвалебную оду в честь Жени. В первые же слова она вложила насколько любящей и заботливой дочерью была Жени для моего отца и как много надежд он на неё возлагал. Я еле сдержался, чтобы не вскочить со скамьи и не крикнуть всем собравшимся, "Стойте! Это похороны моего отца, а не пиар–кампания Жени!"
