Клеопатра - Шифф Стейси (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
В мае Клеопатра с Антонием совершили краткий визит на запад, в холмистые Афины. Торжества продолжались в тамошних театрах и на огромной мраморной арене в центре города, где Антония вновь, как девять лет назад, приветствовали как живого Диониса. Посетив Афины, трудно было удержаться и не подарить городу монумент, театр или гимнасий со стенами из кремового мрамора; в благодарность дарителям афиняне возводили их статуи (предки Клеопатры построили гимнасий к востоку от рыночной площади). Спектакли и развлечения не могли отвлечь Антония и Клеопатру от невеселых размышлений. Клеопатре предстояло провести лето в городе, где возлюбленный был счастлив с ее соперницей. Здесь они прожили лучшие дни своей семейной жизни, здесь она родила дочь. В Афинах все дышало воспоминаниями об Октавии, ее статуи возвышались по всему городу. Греки почитали жену Антония как богиню и даже устраивали церемонии в ее честь. Клеопатра не собиралась с этим мириться; с тех пор как она тихо и незаметно жила в Риме, стараясь не попадаться на глаза супруге Цезаря, минуло четырнадцать лет. Царица была осведомлена о том, что ее деяния в Риме назывались беззаконными, а дети – незаконными. Клеопатра была первой из Птолемеев, кто ступил на афинскую землю, и город должен был ее полюбить: его жители поддерживали ее семью – за хлеб, военную помощь и политическое содействие – с начала третьего века. В Афинах можно было отыскать статуи предков царицы, например, ее двоюродной тетки. Но взор Клеопатры искал изображения другой женщины; даже каменная Октавия заставляла ее ревновать. Египтянка решила действовать: «посулив жителям города дорогие подарки», она принялась убеждать их избавиться от скульптур своей соперницы. Расчетливые афиняне согласились. Они были готовы оказывать возлюбленной римского диктатора любые почести. Статуи Антония и Клеопатры возвели на Акрополе. Во время одной из церемоний римлянин произнес речь в честь царицы от имени горожан.
Летом тридцать второго года Антоний преподнес Клеопатре бесценный подарок: Пергамскую библиотеку, единственное книжное собрание, способное составить конкуренцию александрийскому. В четырех залах большого здания на вершине живописного холма, под присмотром бюстов Гомера и Геродота, хранились двести тысяч свитков. Молва объявила их свадебным подарком или компенсацией за тома, погибшие во время Александрийской войны. На самом деле щедрость влюбленного не требует объяснений. Пергам располагался недалеко от Эфеса, и Клеопатра с Антонием могли наведываться туда, когда пожелают. Коллекция по большей части состояла из украденных экземпляров. В Риме ценить рукописи только учились.
Большинство источников свидетельствуют о безумной, всепоглощающей страсти к египтянке, владевшей Антонием тем афинским летом. В Александрии он отвлекал Клеопатру от государственных дел, здесь все было наоборот. Римлянин не мог думать ни о чем, кроме своей возлюбленной. «Не раз, разбирая тяжбы царей и тетрархов, он получал от Клеопатры любовные послания на стеклянных или ониксовых табличках и тут же принимался их читать», – повествует Плутарх (Антоний был далеко не первым политиком, которому доводилось получать письма от женщины, не отрываясь от государственных дел. Цезарю тоже случалось читать «любовную чушь» на заседаниях Сената. Правда, написаны они были не на ониксовых табличках). Как?то раз Клеопатра без предупреждения явилась к Антонию в тот момент, когда он вершил суд. Именно в ту минуту начал свое выступление знаменитый римский оратор. Увидев паланкин царицы, Антоний оборвал его, остановил заседание, бросился к Клеопатре и почтительно проводил ее на место. Для римлянина такое поведение было совершенно немыслимо. Римский гражданин был волен устраивать свою интимную жизнь как ему заблагорассудится, однако на людях ему надлежало оставаться хладнокровным и бесстрастным. Помпей сделался всеобщим посмешищем из?за нелепой прихоти любить законную супругу. Во втором веке одного сенатора изгнали из собрания за то, что он поцеловал собственную жену на глазах у публики. Самого Антония корили за то, что он иногда обнимал Октавию. Теперь он мог встать из?за стола в разгар пира, чтобы сделать Клеопатре обещанный массаж ступней (их отношения были регламентированы множеством шутливых пактов, договоров и пари, порожденных неистощимой фантазией Клеопатры. Антоний был равнодушен к формальностям). Такое поведение было почти непристойным: для таких целей существовали слуги. Истории о галантных жестах полководца, вполне естественных на Востоке, вызывали у римлян оторопь. Антоний прислуживал своей Клеопатре, точно какой?нибудь евнух. Он вместе с рабами носил по улицам ее паланкин. И все это из?за женщины, которая по римским меркам даже не была красива!
Октавиан с довольным видом потирал руки, получая донесения из Афин. Несмотря на военные приготовления, несмотря на тревожные настроения в Риме и предчувствие неизбежной катастрофы, у них с Антонием все еще не было повода для конфликта. Он появился в тридцать втором году. Любовь Клеопатры заставила Антония сделать решительный шаг: в мае он развелся с Октавией и велел ей убираться из своего дома. Возможно, этот жест был направлен вовсе не против жены, а против ее брата. Время фальшивой дружбы, неискренних примирений и взаимной клеветы вышло. Октавия и сама была рада разделаться с изжившим себя браком. В те времена процедура развода была очень простой, неформальной и не требовала никакой волокиты. Рассказывая о смерти дочери Цезаря, выданной за Помпея, Плутарх замечает: «Двух честолюбивых мужчин стало некому удерживать от схватки». Клеопатра ликовала. Ей удалось сделать так, чтобы соперница навсегда исчезла из жизни Антония. Октавиан был вне себя от радости. Бедняжка Октавия, проливая слезы, собирала вещи. Уходя, она забрала с собой их с Антонием общих детей и младшего сына Фульвии. Октавия не держала зла на супруга. Она беспокоилась лишь о том, что о ней станут говорить как о виновнице нового кровопролития.
Насколько можно судить по независимым от Рима источникам, атмосфера в лагере Антония стала накаляться еще до развода. Советники полководца давно чуяли недоброе. По целому ряду причин, порой вполне реальных, они были склонны видеть в Клеопатре угрозу. Женщине не место в военном лагере. Царица отвлекает Антония от дел. Она не военачальник и не имеет права голоса на военных советах. Вернуться в Италию с чужеземной правительницей было бы верхом безумия. Связь с египтянкой вредит репутации Антония. Прибывший в Афины из Рима друг диктатора Геминий убеждал его выступить в свою защиту перед народом и Сенатом, опровергнув лживые обвинения Октавиана. Почему он позволяет выставлять себя врагом Рима, рабом порочной иноземки? Геминий знал, о чем говорит: в свое время он сам пострадал от запретной и безрассудной любви. Клеопатра подозревала, что римский друг подослан Октавией, и обращалась с ним соответствующим образом. Она старалась держать Геминия подальше от Марка Антония, на пирах усаживала его среди самых незнатных и неинтересных гостей, изводила саркастическими замечаниями. Геминий стойко сносил унижения и продолжал искать способы повлиять на диктатора. Вскоре терпение царицы истощилось, и она при всех потребовала, чтобы римский гость рассказал о цели своего приезда. Тот ответил, что предпочел бы вести подобный разговор на трезвую голову, однако, «трезвым или пьяным, он твердо знает одно: Клеопатре пора убраться в свой Египет». Антоний задохнулся от ярости. Египтянка не растерялась и поблагодарила Геминия за честность. Тот сберег ее время, не заставив себя пытать. Геминий почти сразу же вернулся в Рим, чтобы присоединиться к Октавиану.
Придворные Клеопатры даже не пытались понравиться римлянам: их поведение полностью подтверждало стереотип о «пьянчугах египтянах». На сторону врага по неизвестным причинам переметнулся и Планк, тот, что изображал наяду. Не исключено, что его дезертирство не было напрямую связано ни с царицей, ни с ее египетским окружением. Прирожденный царедворец, Планк всегда шел по пути наименьшего сопротивления. Он предавал так же легко, как льстил и наносил удары. «Измена, – говорили современники, – его неизлечимый недуг». Зато самому Планку никогда не изменяло политическое чутье. Что?то заставляло его сомневаться в том, что Антоний – храбрый, блистательный, утонченный Антоний – сумеет одолеть более молодого противника. Планк был одним из ближайших советников диктатора, отвечал за его корреспонденцию и знал его секреты. Перебежав к Октавиану, он в красочных подробностях описал массаж ступней и прочие непотребства, а заодно намекнул на любопытные детали последней воли Антония, при составлении которой он присутствовал. Октавиан без промедления отобрал документ у весталок, которым он был отдан на хранение. В завещании обнаружилось немало скандальных пассажей, которые бывший триумвир аккуратно подчеркнул, чтобы огласить в Сенате. Большинство сенаторов отказалось участвовать в подобном беззаконии. Завещание могло быть прочитано лишь после смерти завещателя, до этого никто не смел его вскрывать. Но стоило Октавиану начать чтение, и возмущение публики сменилось отвращением и ужасом. В случае, если смерть настигнет его в Риме, Антоний предписывал кремировать его тело «на Форуме, а пепел послать в Египет Клеопатре»[50].
