Беседы - Агеев Александр Иванович (книги без сокращений txt) 📗

— Представим себе такую ситуацию: у Вас есть полчаса на то, чтобы научить начинающего актера чему-то важному, например технике актерского мастерства. Что бы Вы ему сказали — три самых главных урока?

— Во-первых, за полчаса ничему нельзя научить, а во-вторых, я преподавала в ГИТИСе, где у меня было два выпуска, и в училище Малого театра. Это большая кропотливая работа. Чтобы передать то, что знаешь сам — что получил от своих предшественников и сумел накопить за время работы, — надо, чтобы кто-то хотел это узнать.

— А если бы Вам пришлось дать сейчас урок актерского мастерства, что бы Вы сделали?

— Прежде всего я бы попросила ученика изобразить нечто иное, не себя, скажем, какое-нибудь животное или насекомое. И сразу станет ясно, на какую отдачу можно рассчитывать, обладает ли человек даром перевоплощения, может ли он стать актером. Ведь что такое актерская профессия? Это существование одновременно в реальном и виртуальном мирах, раздвоение, которое не считается психическим заболеванием.

Мне очень нравилась преподавательская работа, было жаль, когда она закончилась. Я занималась с заочниками, с теми, кто уже играл в театре, а взять детей, которые пришли прямо из школы, не рискнула.

— Не случалось ли Вам в много раз сыгранной роли вдруг открывать новые краски, неожиданные нюансы?

— Да, появляется нечто новое, что сказывается на сиюминутном исполнении уже привычного рисунка. Вдруг возникает что-то еще, но это новое не должно испортить взаимоотношения с партнерами. Мало ли, что мне взбредет в голову, и я выйду из образа. Так нельзя. В самом начале, на первых репетициях мы договариваемся, что собой представляет тот или иной персонаж, как он воспринимается другими персонажами, вписывается в ансамбль спектакля. К примеру, я купчиха, самовластная хозяйка дома. Это установка, и, исходя из нее, ищутся способы проявления образа, мотивировки его поведения.

— А как соотносится Ваша жизнь и сыгранные роли? Ведь Вы можете сыграть все, что угодно, наверное?

— Мой диапазон действительно очень широк, и я пока не знаю его границ. Могу играть и бытовые роли, и великосветских дам. Сейчас возраст мешает играть молодых, но на радио, где меня не видят, а только слышат, я и это сделаю.

— Какими принципами Вы руководствуетесь в жизни?

— Думаю, что очень важно быть порядочным человеком, никому сознательно не делать зла.

— Как Вы думаете, за последние лет двадцать стало больше или меньше порядочных людей?

— Не знаю. У меня узкий круг общения. Это отобранные люди, но бывает, что меня и обманут, и накажут. Вот моя собачка не подозревает, что есть плохие люди — кто бы ни пришел, она счастлива и ко всем лезет целоваться. Ну и я такая же. Я довольна. А потом выясняется, что нельзя быть слишком доверчивой.

— Но ведь Вам приходится общаться с людьми и за пределами этого круга.

— Я сторонюсь тех, кто мне неприятен. Если и контактирую с такими людьми, то только по необходимости. Мне кажется, каждый человек на интуитивном уровне знает, с кем можно общаться, а с кем нельзя. Например, в профессии сколько угодно таких людей, с которыми я не могу контактировать в жизни, но на сцене обязана это делать — и все.

— Насколько мне известно, Вам довелось встречаться с Маргарет Тэтчер?

— Так получилось, что, будучи в Англии, я получила приглашение от Тэтчер и побывала у нее дома. Знаете, она меня потрясла. Маргарет Тэтчер вполне соответствует тому величественному образу, к которому мы привыкли. Эта женщина вызывает огромное уважение. Она невероятно умна. Уже тогда она очень интересовалась Украиной, подробно расспрашивала меня об этой стране. Тэтчер подарила мне фотографию — это единственный раз, когда я попросила автограф.

— Как Вы думаете, среди наших женщин появятся когда-нибудь политики такого масштаба?

— Не знаю… Думается, Екатерина Алексеевна Фурцева была очень интересной фигурой, которую недооценили. Она держала культуру — и все-таки держала хорошо.

— А что значит «хорошо держать культуру»?

— Она ценила и поддерживала людей, которые что-то умеют, — могла похвалить так, что было приятно, могла остановить, если что-то неправильно. Она обладала не только властью, но и разумом, и добрым сердцем. Она вообще была добрый человек. Это личность, которой нам не хватает. Правда, в последние годы жизни Екатерина Алексеевна болела, и это все осложняло.

— У Вас нет ощущения, что сейчас происходит своеобразный гендерный переворот, женщины все чаще лидируют?

— Я помню, раньше говорили: много девочек рождается к мирной жизни. Сегодня немало женщин в политике. Возможно, это не случайно: женщина выносливее, чем мужчина, ее основная функция — сохранение генофонда.

— Т. е. женщины таким образом компенсируют угрозу генофонду?

— Да, должны компенсировать. Если всерьез заниматься проблемой генофонда, то надо прежде всего повысить культуру быта. Из-за того что она у нас очень низкая, мы многое теряем.

Нельзя игнорировать культуру, без нее нельзя решить ни одной важной задачи, она всем движет. Культура — это носитель идеи добра.

— А что такое культурный человек?

— Есть простые заповеди, которые перешли нам от наших предков и отражены во всех конфессиях. Это основа. Как можно жить в обществе и быть свободным от общества? Значит, с обществом надо считаться. У каждого из нас задача — что-то сделать в жизни, а не просто прожечь или пропить свою жизнь.

— В чем, по-Вашему, смысл жизни?

— Вам, конечно, известна старая формула про дерево, дом и сына. А еще очень важно оставить след в своей профессии. Надо что-то оставить потомкам, тем, кто подымет это и понесет дальше, будет развивать.

— А свобода выбора есть?

— Думаю, есть. Смотря что выбирать. Осуществить мечту сложно, очень много препятствий — непонимание и даже зависть. К сожалению, я с этим иногда сталкиваюсь.

— Вы прощаете своих обидчиков?

— Я с ними не вожусь.

— Вам ведь приходилось не только перевоплощаться, играя самые разные роли, но и руководить людьми. Как надо это делать? Какие три урока управления Вы бы назвали?

— Вы знаете, я, наверное, не очень компетентна в этом вопросе.

В 1994 г. я организовала благотворительный фонд в поддержку искусства и науки. Его основной задачей была помощь учащимся государственных творческих учебных заведений (Школа-студия МХАТ, Щепкинское и Щукинское училища, ГИТИС, консерватория, ВГИК, хореографическое училище, Гнесинское училище и детская музыкальная школа при нем). Полагаю, я неправильно определила адрес поддержки. У молодых есть силы и возможность заработать на жизнь самостоятельно, а вот пожилые актеры, вышедшие на пенсию, оказываются в безвестности, в нищете и действительно нуждаются в помощи. Что касается управления людьми, то тут, я думаю, если есть хорошая идея, то люди охотно ее поддерживают.

— Это первый урок. А второй и третий?

— Второй: важно все-таки обязательно добиваться результата. Третий: надо все время придумывать что-то новое.

— Как Вы думаете, какой будет наша страна в 2017 г.?

— Мне кажется, что не только для России, но и для всей планеты очень важно решить проблему глобального потепления. К сожалению, у нас экологические проблемы все время отодвигались на второй план, а ведь сегодня это главное. Человечество сверх меры озабочено сиюминутным выигрышем, люди не тем занимаются.

Вы знаете, ведь нам, для того чтобы жить, не так много надо. Однако человек ненасытен в своем стремлении делать накопления. Я этого не понимаю.

— Кстати, о накоплениях. Сейчас деньги в нашей стране есть, а профессионалов в самых разных сферах очень мало. Что нужно сделать, чтобы они появились?

— Профессионалы не появятся вдруг, их надо вырастить. Откуда, например, взяться умельцам, если были закрыты профтехучилища? Я вам расскажу смешную историю, которая со мной произошла. Как-то я снималась в Ленинграде, а жила в Вильнюсе и на Новый год решила поехать в Вильнюс, чтобы отметить праздник с родителями. Приехала на вокзал и вижу: мой поезд уходит. Оказывается, у меня в билете было неправильно проставлено время отправления. Пришла я к начальнику вокзала и говорю: «Что мне делать?» И он посадил меня в какой-то поезд, я его называю «500 веселый». Зашла в купе, вижу, сетка для вещей разорвана. Я вынула шпильку из волос, закрепила ею сетку и положила то, что мне нужно было. Проводница это увидела и говорит: «Ого, какая мастерица! Вы не посмотрите? У нас в соседнем купе лампочка не горит». И я, не имея представления о том, как это все устроено, пошла, вставила ножик, повернула — и лампа загорелась. После того как я, совершенно ничего не понимая в физике, починила освещение, прослыла в поезде мастером, ко мне всю ночь шли люди с какими-то просьбами. Домой я приехала веселая, потому что это было смешно. Но ведь так жить нельзя.