Фридрих Барбаросса - Пако Марсель (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
С этого момента, когда спорный вопрос был улажен, переговоры начали быстро продвигаться вперед. Штауфена представляла делегация во главе с епископом города Асти, ломбардцы были представлены консулами и делегациями от городов, среди которых знаменательным было отсутствие Жерарда Песта. Города были, за исключением Венеции, Комо и Алессандрии, те же, что заключили перемирие в 1177 году (Тревизо, Падуя, Виченца, Верона, Брешиа, Феррара, Мантуя, Бергамо, Лоди, Милан, Новара, Верчелли, Пьяченца, Боббио, Парма, Реджо, Модена, Болонья), к которым присоединились Имола и Фаэнца. 30 апреля было достигнуто полное соглашение, в соблюдении которого поклялись полномочные представители обеих сторон, кроме доверенных лиц Феррары, Имолы и Фаэнцы. Предусматривалось, что мир будет подтвержден до 1 сентября императорским эдиктом и торжественной клятвой, а три города, не принесшие клятву на прелиминариях в Пьяченце, будут допущены это сделать, а также города Фельтре и Беллуно. 25 июня Фридрих лично ратифицировал соглашение на ассамблее в Констанце, где присутствовали делегаты городов и папские легаты. Новый Констанцский договор последовательно, статья за статьей, повторял положения документа, составленного в Пьяченце.
Имперский суверенитет над городами был ясно выражен в том, что право пожалования регалий признавалось за императором, от него одного исходило письменное уложение, регламентирующее коммунальные структуры. В тексте не давалось в этой связи четких уточнений, но отмечалось, что монарх жалует городам определенные regalia, сам сохраняя при этом остальные, а это означало, что ему принадлежат все regalia вообще. Что же до тех, которые не жаловались, то предусматривалось, что перечень их будет составлен комиссиями, создаваемыми в каждом городе в составе епископа и независимых экспертов:
«Мы желаем оповестить о тех regalia, которые не будут вам пожалованы. Пусть местный епископ и люди из данного города или епархии выбираются из числа тех, которые имеют хорошую репутацию и считаются пригодными для этой функции, и кои известны тем, что не питают особенной ненависти к городу или к нашему величеству, и пусть люди эти (с епископом) поклянутся, что добросовестно и без уверток изыщут то, что принадлежит только нашему превосходительству».
В случае, если это изыскание окажется трудным, предусматривалось, что монарх может передать городу все regalia, получив за это компенсацию в 2000 лир, которая может быть снижена по справедливости.
Государь будет инвестировать консулов, если местный епископ не получит от императора привилегию инвеституры от его имени. Если же такая передача функций не имеет места, консулы получают инвеституру раз в пять лет от самого императора или его представителей в Ломбардии. Прежде чем они будут вновь утверждены в своем звании и полномочиях, они принесут клятву верности монарху, и все мужчины в возрасте от пятнадцати до семидесяти лет также, тогда как вассалы должны будут приносить присягу регулярно. Наконец, консулы будут разбирать в суде дела, максимальный штраф за которые по приговору составит 25 лир; все остальные дела останутся в правовой компетенции императора. Она явится апелляционной судебной инстанцией для дел, решения по которым станут выносить консулы; при этом все суды высшей инстанции будут заседать в Италии и ни в коем случае не в Германии.
Эти различные положения вполне соответствовали авторитету и интересам Штауфена, за которым также признавалось право реквизиции и различные иные полномочия на периоды его пребывания в Италии (но при этом он обязался не оставаться подолгу в одном и том же городе). Фридрих получил обещание городов сотрудничать с ним, чтобы «хранить и возвращать имущество и прерогативы», которыми он владел в Ломбардии, и обязывать к соблюдению мира любую коммуну, которая его нарушит.
Но было бы неверным считать Констанцский акт благоприятствующим только императору. Ломбардские города, помимо легитимности их консульского управления, приобретали также ряд ценных преимуществ, в первую очередь право на крепостные сооружения и на сохранение лиги:
«Городам позволяется укрепляться и возводить укрепления за своими пределами. Пусть договоры, ранее заключенные между городами Лиги, останутся в силе».
Но самое важное — вопрос о regalia был предоставлен в очень умело поставленной форме, могущей удовлетворить обе стороны. В этой связи первая статья договора заслужила того, чтобы привести ее полностью:
«Мы, Фридрих, и сын наш Генрих, король Римлян, жалуем навечно вам, городам, крепостям и людям Лиги особые права и обычаи, являющиеся вашими, как внутри городов, так и вне их с тем, чтобы в каждом городе вы имели бы их, как имели до сих пор и как сейчас имеете, с тем чтобы могли соблюдаться ваши обычаи, как соблюдали их с древности и как сейчас соблюдаете в том, что касается права реквизиции, лесов, лугов, мостов, рек и мельниц, как вы имели обыкновение это делать с древности и как вы это делаете, и в том, что касается армии, городских укреплений, уголовной и имущественной юрисдикции в городах и за их пределами, и во всем, что касается пользы для этих городов».
Так, отвечая на косвенное утверждение императорского суверенитета, жалующего права и прерогативы, — утверждение, которое отвергает теоретическую принадлежность regalia городам на основе «естественного права», — текст соглашения в скрытой форме допускает, что эти права — перечень которых неточен и неясен — всегда («с древности»)осуществлялись коммунами, что они фактически принадлежат им («они являются вашими») и что, к тому же, они даются навсегда («навечно»). Всевластие императора соглашается на свое ограничение тем, что признает обычаи, а соблюдение обычаев создает право. Соглашаясь на такой компромисс, Фридрих дал понять, что он наконец полностью уяснил себе итальянские реалии и признает «городской фактор» как составляющую политического общества.
Значит ли это, как утверждают некоторые историки, что этот договор является отступлением Штауфена от своих амбиций на полуострове и что это провал? В действительности все представляется совершенно иначе. Для Штауфена речь не идет ни о победе, ни о поражении; то же самое — для лиги. Стороны просто и довольно легко пришли к такой редакции документа, которая позволила им сохранить достоинство. Соглашение более благоприятное для императора, чем предложения, которые некогда делала Кремона на переговорах в Монтебелло, но в нем чувствуется приглушенный гибеллинизм, который приемлем для умеренных гвельфов. Следовательно, оно способно сохранять в Северной Италии мир, а это самое главное.
К тому же, благодаря сохраненной монархом возможности жаловать или нет regalia, которыми города не пользуются напрямую и за которые он требует компенсацию, размер ее может обсуждаться благодаря свободе, с которой он передает епископам консульскую инвеституру. То есть, не вмешиваясь в эту процедуру лично, благодаря тому, как он может использовать право реквизиции и другие прерогативы, когда пребывает в каком-либо городе, он имеет в своем распоряжении довольно много способов для маневрирования. Он может по собственному усмотрению поощрять один город и притеснять другой, при том что ни один из городов не может отказаться от «соблюдения мира». Таким образом, как и в Германии с принцами, Штауфен становится арбитром, государем, обзаводящимся подданными, которым оказывает протекцию, и, следовательно, все более и более лидером, который в 1183 году старается собрать вокруг себя как можно больше сторонников, исключая только экстремистов-гвельфов и максимально используя соперничество коммун друг с другом.
С этого момента, восстановив порядок в Германии и мир в Италии, он может возобновить авторитарную акцию. Чего ему не хватает, так это владения некоторыми территориями (владения Матильды) и контроля над Церковной областью. Но теперь у него на руках все козыри, необходимые для достижения этих целей. Новая политика, опирающаяся на прочные основы, может быть продолжена со святым престолом, который, впрочем, выступает в качестве истца.
