Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984 - Стругацкие Аркадий и Борис (читать хорошую книгу txt) 📗

4) Герой — протеже «Симонова», Мастер-80, автор одной опубликованной повести, трех рассказов и бессмертного фильма «Товарищи офицеры!» с подзаголовком «Полк, смирно!».

5) Попытка провокации: страница из «Целины» [100]. Дьявол: «Не надо». Препирательства, свалка. «Сука ты, Петров!»

6) Засунули Шолохова или Ал. Толстого. Тоже правка! Все взвыли. А знающий человек закричал: э-э-э! А ведь это вариант до правки под давлением политиков!

7) На дисплее выскакивает цифра и слова. Что такое цифра? А это так, для статистики, — отвечает дьявол.

8) Мастер-80 — Перец. К нему все ходят за сочувствием.

9) Все несчастны. Глав. редактор был писателем, сменил 4 изд-ва и разучился писать. Директор издательства — пригрел еврея, а тот дернул за бугор. Стал антисемитом — отверг талантливого еврея, за это на ковер. Плачется Мастеру: вам хорошо, вы писатель, у вас имя, а если меня выгонят — куда я пойду? Грозит кулаком наверх: им там хорошо, поставили нас, бесталанных, мы лучше всяких овчарок вас стережем — для них, а чуть что — нас побоку.

9) [повторно 9-й пункт. — Сост.] Вторая сторона руководящего работника — ненависть к своему делу, чуждость. Во главе фантастики — кабардинский поэт. Во главе киностудии — милиционер [101]. И т. д.

Торговцы псиной.

Эпиграф: С тех пор, как изобрели эту штуку, всем этим писателям и художникам, которые торгуют собачьим мясом, а называют его бараниной, всем им — крышка.

Акутагава: стр. 45, ГИХЛ-59 [102]

10) МЗ показывает не отвлеченную ценность, а количество читателей, кот. прочтут данную страницу на ближайшие 100 лет, так что даже у самых говенных авторов оценка — сотни. А у него — 3 (не считая автора, машинистки и редакторов). Кто же третий? — мучительно думает он. Одиночество.

В конце года Тарковский тоже раздумывает над новой картиной.

<…>

4 декабря 1980

<…>

Не хочется «Идиота». Хочется другое — писатель со смертельным диагнозом. Рассказал Нехорошеву — за. Стругацкому тоже нравится.

<…>

АБС тоже планируют новую работу в кино. Заявка на литературный сценарий фильма по ЗМЛДКС написана 15 декабря. На обороте заявки отмечено «Исп. Кадочников П. П. Таб. № 1299. ОСНТЭИ».

А. и Б. Стругацкие

ЗА МИЛЛИАРД ЛЕТ ДО КОНЦА СВЕТА

В конце концов, не так уж важно, что произошло: может быть, кто-то выпалил из дробовика или даже из пистолета, а может быть, это был просто резкий выхлоп грузовика — верный признак слишком позднего зажигания и, следовательно, перерасхода топлива… Но, тем не менее, сидевший в одних трусах за письменным столом Малянов оторвал взгляд от вороха исписанных листков и уставился в распахнутое настежь окно. Резкий звук повторился. Малянов сморщился, отложил аккуратно отточенный на машинке для точки карандашей «Кохинор» и начал нервно нащупывать босой ногой спрятавшийся куда-то разболтанный тапок. Стрельнуло в третий раз. Малянов выскочил из-за стола и с силой захлопнул обе рамы, громыхнул шпингалетами и наглухо задернул тяжелую желтую штору. Потом, подсмыкнув трусы, прошлепал на кухню, отдернул занавески и отворил балконную дверь… Раскаленные солнечные лучи остервенело ударили в кроваво-красный пластик кухонной мебели, навылет пробили стальное корыто мойки, впились в податливый мягкий линолеум пола, и горячие злобные зайчики задрожали на белом кафеле стен. Малянов зажмурился и вышел из кухни…

Открыв смеситель, Малянов, склонившийся над ванной, блаженствовал под холодной струей. Сквозь шум воды послышалось слабое телефонное треньканье.

— О черт! — прошипел Малянов, склоняя набок голову и прислушиваясь. Треньканье повторилось. Малянов схватил полотенце и, путаясь в шлепанцах, неуклюже заковылял в комнату.

— Да!

— Витя? — спросил энергичный женский голос.

— Какой вам номер нужен?

— Это «Интурист»?

— Нет, это квартира…

Малянов бросил трубку и, отдуваясь, уселся на тахте. Вытерев мокрое ухо и отшвырнув полотенце в сторону, он подошел к стеллажу и достал небольшой томик, на котором значилось: «теория функций комплексного переменного». Малянов задумчиво полистал книжку, потом подошел к столу и, встав одним коленом на стул, начал что-то рисовать на листе бумаги, поглядывая в текст книги…

Снова зазвонил телефон. Малянов как ошпаренный сорвался с места, схватил трубку и гаркнул:

— Да!

— Митька? — поинтересовался сильно искаженный телефоном скрипучий мужской голос.

— Ну…

— Не узнаешь, собака…

— Да нет, кто это?

— Это я, Вайнгартен.

— А, Валька… Чего тебе?.. Голос у тебя какой-то противный. Ну что?

— Тут, понимаешь, кроссворд с фрагментами… Я тебе прочитаю, а ты слушай.

— С каких это пор ты стал кроссворды решать? — недовольно спросил Малянов.

— Ну, в общем, слушай… «Белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город». Дальше… «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо…» И вот такая фразочка: «В жидкой тени изнемогающих деревьев потели и плавились старухи на скамеечках у подъездов»…

— Чушь какая-то… — буркнул Малянов. — тут и так парная, а ты со своими фразочками.

— Так не знаешь, а?

— Иди ты к дьяволу! — вконец освирепел Малянов и так громыхнул трубкой, что большой черный кот, видно, отсиживающийся до этого под тахтой, пулей высадил в коридор и там затих. — Калям! — тоскливо позвал Малянов, но кота и след простыл.

Малянов взял полотенце, подошел к столу и начал вытирать голову, скосив глаза на разбросанные на столе бумаги. Волосы сбились в колтун, и Малянов стал похож на ведьму из детской книжки. Не отрывая взгляда от бумаг, Малянов повесил полотенце на спинку стула, изогнулся, дотянулся до секретера, нашарил лежащую там щетку и начал было причесываться, но тут снова раздался звонок, на этот раз в дверь… Малянов переложил щетку в другую руку, взял карандаш и наскреб на бумаге какую-то закорючку. Позвонили во второй раз…

— У-у-у-у! Чтоб вас! — зарычал Малянов и бросился к шкафу, горестно взглянув на оставленную закорючку.

Кое-как нацепив на себя куцый среднеазиатский халат с продранными локтями и легкомысленными разрезами по бокам, Малянов рванулся в прихожую. Зазвенел телефон…

— Да что вы все!!! — взвыл Малянов в голос, в ярости хватая трубку. — Подождите, сейчас я открою!!!

— Митька? — раздался из трубки голос Вайнгартена.

— Ну что «Митька»?!

— Ты что там делаешь?

— Работаю, — сказал Малянов злобно. В дверь снова позвонили. — Подожди, я дверь открою.

— Постой, дурак!.. — испуганно зашипела трубка, но Малянов уже не слушал: бросив трубку на тахту, он скрылся в прихожей.

Вылетевший из-за угла Калям запутался у него в ногах, и Малянов чуть не грохнулся…

— Постой! — сказал Вайнгартен из трубки очень серьезно. — Слышишь, не ходи никуда!

Открывая дверь, Малянов сейчас же отступил на шаг. На пороге стояла молодая женщина в вызывающе белом «фирменном» сарафане, очень загорелая, с выгоревшими на солнце короткими волосами. Красивая. Загадочная. И растерянная. У невероятно стройных ног ее стоял огромный клетчатый чемодан на колесиках и большая картонная коробка, тщательно перевязанная тонким капроновым шнурком.

— Дмитрий Алексеевич? — спросила женщина стесненно.

— Д-да… — проговорил Малянов, делая руками бессмысленные извиняющие движения, одновременно прижимая локтями полы распахивающегося халата, а ногами отбиваясь от совершенно распоясавшегося Каляма, явно решившего рвануть в пампасы…