Саддам Хусейн - Апдайк Робин Дж. (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Никто не знал лучше Тарика Азиза о страшных последствиях возможной победы Ирана для него и его соратников, после того как он едва спасся от покушения в апреле 1980 года. Седой господин с обходительными манерами, занимающий с 1983 года пост министра иностранных дел наряду с постом заместителя премьер-министра, многими считался умеренным политиком. Однако этот образ возник больше из-за того, что он бегло и правильно говорит по-английски (у него степень бакалавра Багдадского университета по английскому языку и литературе), а не из-за содержания его заявлений. Христианин в мусульманской администрации, он во многом является созданием Саддама, старательно прислушивается к голосу своего хозяина и подчеркивает его воззрения и цели. В багдадских дипломатических кругах бытует анекдот о том, что во время позднего заседания СРК Саддам повернулся к Азизу и спросил его, который час.
— Какой вам угодно, господин президент, — последовал ответ.
В начале 1970-х годов, будучи главным редактором партийного органа «Эль-Савра», Азиз предоставил газету в распоряжение Хусейна, играя довольно бесстыдную роль в создании публичного образа последнего и оправдывая бесчеловечные действия его службы безопасности. Когда в 1969 году Запад выразил свое негодование по поводу жутких сцен, сопровождавших повешение евреев в Багдаде, Азиз яростно возразил: «Не следует думать, что сотни тысяч, которые с удовольствием приходили смотреть на тела повешенных, варвары или недоумки. Это было бы несправедливой и, кроме того, ложной оценкой. Это событие было проявлением уверенности, демонстрируемой революцией на главной площади Багдада, что невозможное в прошлом стало теперь непреложным фактом». Через десять лет, когда уничтожались коммунисты, Азиз проявил такую же безжалостность:
— Коммунистическая партия в нашей стране не нужна, — сказал он. — Если коммунисты хотят стать мучениками, мы им поможем.
Предшественник Азиза в министерстве иностранных дел, Саадун Хаммади — несколько менее одиозная фигура. Один из отцов-основателей иракской партии Баас, престарелый шиит — единственный в свите Саддама человек, обучавшийся на Западе (в 1957 году он получил степень доктора по экономике сельского хозяйства в Висконсинском университете). И все же на протяжении всей своей карьеры он никак не показал, что этот опыт внушил ему хоть какие-то демократические идеалы. С начала 70-х годов он преданно поддерживал Хусейна, помогая ему со своего влиятельного поста министра иностранных дел, на который он был назначен в 1974 году. В 1983 году он подал в отставку по состоянию здоровья, но остался заместителем премьер-министра, членом СРК и доверенным советником президента по экономическим вопросам. Именно ему — во всех этих ипостасях — было поручено деликатное задание: оказывать давление на Кувейт в год, предшествующий вторжению, чтобы тот простил свои займы Ираку во время войны и согласился субсидировать экономическое восстановление страны.
В то время как Азиз и Хаммади разговаривают от имени режима довольно-таки мягко, Таха Ясен Рамадан обычно бряцает оружием. Выпускник Багдадской военной академии, он был уволен из армии из-за своих баасистских наклонностей и стал банковским служащим. Его близкое сотрудничество с Саддамом начинается с середины 60-х гг., когда он помогает ему организовывать партийную милицию, которую возглавит несколькими годами позже. Рамадан, как и его благодетель, искусно владеет приемами антизападной и националистической демагогии и — редкость в окружении Хусейна — был наделен личной харизмой. Это качество помогло ему в определенном смысле пробиться к власти, о чем свидетельствует его пост первого заместителя премьер-министра. Учитывая все это, Саддам старается держать его на коротком поводке. Следующая история ярко иллюстрирует отношение Саддама к Рамадану. «Как раз перед концом ирано-иракской войны президент решил, что все толстые иракцы должны сесть на диету. В прессе публиковался реальный вес каждого министра и вес, которого нужно достигнуть, с призывами поторопиться. Господину Рамадану следовало потерять более 60 фунтов — и он это сделал».
Другой резкий голос в ближнем окружении Саддама — это голос министра информации и культуры Латифа Нуссейфа Ясима. Пятидесятилетний шиит из маленького города Рашидин в провинции Багдад, Ясим вступил в партию Баас в 16 лет, и при Арефе в середине 1960-х годов сидел в тюрьме. В 1974 он стал генеральным директором государственного радио и телевидения. Он использовал это положение, чтобы создать телевизионный образ своего патрона — Саддама Хусейна — и был щедро вознагражден за свои услуги. Когда Саддам стал президентом, Ясим получил важный пост министра информации. Он играл ключевую роль во время кувейтского кризиса, ретранслируя сообщения своего хозяина по всему миру. Его лицо внутри страны еще более неприятно, чем его международный имидж. Иракские политические ссыльные часто ужасаются от его грубостей и от его вульгарного багдадского диалекта.
— Как низко пал Ирак, если такой тип может быть министром информации и культуры, — сказал со вздохом один из них.
Личный опыт Хусейна научил его обращаться очень осторожно со вторым, согласно табели о рангах, человеком в государстве, Из-затом Ибрагимом аль-Дури. Помня, как он сам успешно использовал свою должность заместителя председателя в качестве трамплина к абсолютной власти, Хусейн превратил своего заместителя в чисто церемониальную фигуру, не допуская его к настоящим рычагам власти. В отличие от Хусейна, портрет которого красуется на каждом углу, Из-зат Ибрагим остается, в основном, анонимной личностью; подданные редко видят его по телевизору, слышат по радио или читают его речи в газетах. Этого нетрудно было добиться, поскольку основным достоинством Ибрагима является его абсолютное раболепие перед своим начальником. Довольно необщительный человек, до прихода к власти Баас зарабатывающий на жизнь продажей льда, заместитель не имеет никаких желаний быть выше своего теперешнего положения. Его слабое здоровье также делает маловероятными какие-либо притязания на власть Хусейна. Хусейн ценит Ибрагима за его религиозное благочестие, вследствие чего именно Ибрагим ведет переговоры с шиитским духовенством.
Несмотря на видное политическое положение и материальное благосостояние, люди из близкого окружения Хусейна находятся между Сциллой и Харибдой. Они поставили свое политическое будущее и свои жизни в зависимость от успеха политики Хусейна, но сами они не имеют практически никакого влияния на его решения. Если бы его сместили, они бы почти наверняка пали вместе с ним; если бы они достигли больших успехов, служа ему, он пожал бы плоды их трудов, а им оставалось бы считать себя счастливчиками, если за их успех их не уберут. Итак, «внутренний круг» Хусейна является его эхом, выдавая то, чего он желает, за действительное и заранее поддерживая те решения, которые он намерен принять.
Полицейские государства не склонны обнародовать, как именно они принимают решения. Свидетельства того, что на самом деле происходит в темных коридорах власти, можно узнать только из вторых или третьих рук. Часто это не вполне соответствует действительности. Однако насколько можно узнать, никто из иракского политического руководства и не пикнул, когда Хусейн в сентябре 1980 года решил выступить против престарелого аятоллы Хомейни. Наоборот, внутренний кружок собрался, как овцы вокруг своего вожака, на протяжении всего того напряженного года, предшествующего войне. Когда Хусейн надеялся ограничить иранскую угрозу не воюя, его соратники всем сердцем его поддерживали; как только он решил взяться за оружие, они быстро забыли свою предыдущую умеренность и настаивали на благотворности вторжения в Иран.
Как это было с другими лидерами, страдающими манией величия, такими как Николае Чаушеску или последний шах Ирана Мухаммед Реза Пехлеви, которым говорили только то, что они хотели услышать, суждение Хусейна о реальном мире было в корне искажено византийской атмосферой лести и самоуничижения, окружающей его. На заседании кабинета в ноябре 1989 года, согласно сообщению государственного радио, он хвалился, что если бы он вышел продавать камешки на улицах Багдада, «собралась бы тысяча иракцев и иностранцев, чтобы предложить миллион динаров за один-единственный камешек и сказать ему: „Саддам Хусейн, ты и не знаешь, что это у тебя не простой камень, а драгоценный“».
