Софья Васильевна Ковалевская - Полубаринова-Кочина Пелагея Яковлевна (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Но даже как отрывок эта рукопись представляет чрезвычайную ценность, так как характеризует политические взгляды Ковалевской. Теперь мы можем положительно утверждать, что из современных ей революционных течений Софья Васильевна выделяла революционно-демократическое, возглавлявшееся Н. Г. Чернышевским. Ковалевская показывает не только Чернышевского (Михаил Гаврилович Чернов) и его жену Ольгу Сократовну (Маруся), но и некоторых деятелей журнала «Современник» — Некрасова, Слепцова и других. Она описывает также окружение «Современника» — женщин, поборниц равноправия: Надежду Суслову, Корсини, Яковлеву, Панаеву.
Повесть Ковалевской важна не только как новый материал о Чернышевском, но и как свидетельство человека, близко соприкасавшегося с соратниками великого революционного демократа и членами его семьи. С самим Н. Г. Чернышевским С. В. Ковалевской не пришлось встретиться, но известно, что она давала совет сыну Чернышевского Александру заниматься математикой [64, с. 515].
199
Начинается повесть словами: «5 фунтов винограду...» [67, с. 157—181] — это часть того, что заказывает Маруся для угощения гостей, которые собираются у Чернова по случаю выхода в свет новой книжки журнала «Современник». Описывается момент наивысшего благополучия Чернова и его семьи. Контрастом к веселому празднованию должно было явиться появление жандармов и арест Чернова.
Эллен Кей так передает рассказ Ковалевской о задуманной ею новелле: «Чернышевский из своей неизвестности стал внезапно знаменит в кругах молодежи благодаря своему социальному революционному роману ,,Что делать?“. На веселой пирушке его приветствовали как надежду и вождя молодежи. Он вернулся в свою маленькую мансарду, где живет со своей красивой молодой женой. Она спит, когда он возвращается домой. Он подходит к окну и смотрит вниз на спящий Петербург, где еще мерцают огни. Он про себя говорит с громадным ужасным городом, который еще является приютом насилия, бедности, несправедливости и угнетения,— но он, он завоюет его; он вольет в него свой дух; постепенно все начнут думать его мыслями, как это делала молодежь. Ему особенно вспомнилась молодая одухотворенная девушка, которая с горячей симпатией отнеслась к нему,— он начал мечтать, но отрывается от мечтаний и идет поцеловать свою жену, чтобы таким образом разбудить ее и сообщить ей о свое!Й триумфе, и в этот момент раздается резкий стук в дверь. Он открывает — и оказывается перед жандармами, которые пришли арестовать его» [67, с. 522).
Неоконченными остались еще два произведения Ковалевской. Роман „Vae victis“ („Горе побежденным“), точнее, его вступление и фрагмент из первой главы, были опубликованы в России в 1893 г. в книге «Литературные сочинения С. В. Ковалевской» [55], а в Швеции — в 1890 г. Эллен Кей писала в предисловии ко второму шведскому изданию литературных произведений Ковалевской: «В журнале „Norna“ (1890) появилось введение к „Vae victis“— и это, к сожалению, все, что имеется от большого романа, в котором Софья Ковалевская намеревалась изобразить бурный весенний взрыв молодой России наряду с историей любви отдельных лиц» [53].
Более подробно говорит о введении к роману А.-Ш. Леффлер: «Это — поэтическое описание борьбы природы при пробуждении ее к новой жизни весною, после
200
продолжительного зимнего сна. Но здесь не поется хвала весне, как это бывает во всех описаниях весны; напротив того, здесь воспевается спокойная, безмятежная зима, между тем как весна изображается в виде грубой, чувственной силы, которая возбуждает массу надежд, но ни одной из них не осуществляет» [96, с. 276].
В неоконченной первой главе говорится о девушке, полюбившей больного человека и вынужденной расстаться с ним, так как он должен ехать лечиться на юг. По поводу дальнейшего содержания романа А. Ш. Леффлер пишет:
«Роман должен был отчасти представить внутреннюю жизнь Софьи. Мало женщин пользовались таким почетом и такими успехами, как она, тем не менее в этом романе она намеревалась воспевать не победителей, а побежденных. Потому что сама она, несмотря на все свои успехи в жизни, считала себя всегда на стороне тех, кто погибал, никогда — на стороне тех, кто побеждал. Это глубокое сочувствие к чужому страданию составляло у нее наиболее характерную черту, но это не было христианское милосердное сочувствие к страданию; нет, она в буквальном смысле слова сама страдала за других, принимала так близко к сердцу их страдания, как будто это были ее собственные, и относилась к ним не с видом превосходства, которое старается утешить, а с отчаянием по поводу жестокой судьбы» [96, с. 277].
Интересным с биографической точки зрения является отрывок повести «Отрывок из романа, происходящего на Ривьере». В нем говорится о девушке, едущей курьерским поездом в Ниццу, чтобы отдохнуть после занятий на Бестужевских курсах. Вдруг дверца купе отворилась, «ив нее протиснулся рослый, грузный, запыхавшийся человек, который, входя, первым делом поторопился наступить на ноги двух или трех дам и тем вызвал во всех некоторую сенсацию» [67, с. 211—220]. Оказалось, что это был знакомый девушки — Званцев (в лице которого, как мы уже говорили, Софья Васильевна изобразила М. М. Ковалевского) .
Очерки С. В. Ковалевской (их всего пять) свидетельствуют о широте и разносторонности ее интересов. Любопытна история появления каждого из этих очерков.
После смерти Салтыкова-Щедрина, в 1889 г. Ковалевская написала очерк о нем, который, конечно, нельзя было опубликовать в России, так как в русском обществе боя¬
201
лись открыто выражать сочувствие великому сатирику За границей ей было также нелегко печататься. В 1889 г. она пишет Миттаг-Леффлеру: «Что касается моих литературных попыток — до сих пор я испытала только неудачи. Г-н Леметр возвратил мне мой сценарий1 2 (который я Вам посылаю), сообщая мне, что все его собратья, которым он его показал, нашли идею исключительно искусной, но что „это не для театра“... „Ревю блё‘‘ тоже не захотело мою статью о Щедрине. Одна моя приятельница, г-жа Герцен [дочь А. И. Герцена Ольга.—Я. A], невестка Моно, которая очень хорошо знает г-на Рамбо, редактора этого обозрения, ходила к нему говорить от моего имени, но он ей ответил, что уже слишком много написано в последнее время о русских авторах, и даже не захотел посмотреть мою статью» [СК 351].
Основное значение творчества Щедрина Ковалевская видит в том, что он показал разложение господствующего класса в период крепостничества. Причина меньшей популярности Салтыкова-Щедрина за границей по сравнению с другими крупными русскими писателями, по мнению Ковалевской, заключается в том, что он сатирик: «Слезы везде одинаковы,— говорит она, — но каждый народ смеется по-своему». Кроме того, в силу условий царской цензуры Щедрину приходилось зашифровывать свои мысли. Поэтому то, что могут расшифровать русские читатели, может остаться непонятным для иностранцев.
Изложение содержания произведений Салтыкова-Щедрина Ковалевская начинает с рассказа «Больное место». Она описывает также содержание романа Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы», которому, по ее мнению, можно дать подзаголовок «естественная и социальная история одной семьи»: в нем развертывается «моральный упадок и постепенная гибель трех поколений помещиков, гибель, определенная законами наследственности и накопившимся воздействием нездоровых и деморализующих влияний».
Она говорит, что «История одного города» Щедрина — «на самом деле беспорядочно шумная история российской империи — есть его значительное произведение, которое
1 Статья Ковалевской о Салтыкове-Щедрине была напечатана в Швеции. У нас ее опубликовал С. Я. Щтрайх в 1934 г. в «Литературном наследстве» [72].
2 Возможно, речь идет о задуманной ею пьесе «Когда не будет больше смерти», где действие происходит в институте Пастера,
202
никогда не утратит своего интереса для будущих поколений». Всей деятельности Салтыкова-Щедрина она дает такую оценку: «.. .его имя останется в истории не только как имя самого великого памфлетиста, которого когда-либо знала Россия, но и как имя великого гражданина, не дававшего ни пощады, ни отдыха угнетателям мысли» [67, с. 229].
