Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. - Каменецкий Евгений (читать книги без регистрации .TXT) 📗
— Хлебнул же ты горя, солдат! А наград у тебя много?
— Благодарность есть, в красноармейскую книжку записана…
— Вот видишь, — говорит уже серьезно Иван, — и сам ты убедился: кто нужды не видал, и счастья не знает. И в бою так бывает. Кажись, чем дальше от передовой, тем безопаснее. Так нет же! Вот ведь мы с тобой одинаковое время воюем. Но я как разведчик нахожусь ближе к немцу, впереди. И гляди: ты трижды ранен, а я один раз!
— Так разве же я выбирал боевую специальность? — слабо защищается Георгий. — Пришел в военкомат. Совестно было сидеть дома, когда и брат Иван, и многие товарищи уже на фронт ушли. А тут уж куда послали, туда и пошел. О разведке я и не думал. Считал, туда особенные люди нужны.
— А чем ты не особенный? Давай попросимся, чтобы нас в одно время выписали. Остальное беру на себя.
С грохотом подпрыгивая на ухабах, мчит по проселку трехтонка. В кузове, скорчившись, сидят солдаты. Внимательно поглядывают они на небо. Хоть и нет уже у фашистов былого преимущества в воздухе, а все же, того и гляди, залетит в наш тыл разбойный «охотник» да и сыпанет из пулемета по легкой добыче — проезжей машине. Но все обошлось благополучно.
Пикалов твердо решил вернуться в разведку и Хаева увлек за собой. Как только поезд прибыл в назначенный пункт, они на свой страх и риск принялись разыскивать штаб дивизии, в которую, как они знали, должно было влиться пополнение. Дело это было не из легких.
— Гляди! — вдруг останавливается Георгий, дернув за рукав Ивана.
Посмотрев в указанном направлении, Пикалов увидел тоненький провод, протянувшийся с дерева через крышу. На лице его расплывается широчайшая улыбка:
— Ну, не ошибся я в тебе… Да ты же прирожденный разведчик! Сразу смекнул, куда в первую очередь провода подвели!
Действительно, идя вдоль линии связи, друзья вскоре подошли к дому, возле крыльца которого стоял часовой. Разумеется, без документов их не пустили. Но солдат, строго допросив, обещал посодействовать. И когда из дома вышел молодцеватый майор, часовой доложил ему о двух пришельцах.
— Вот что, товарищи, — сказал начальник разведки, внимательно изучив их документы. — Конечно, я не могу взять вас к себе без согласия вашего командира. Возвращайтесь немедленно в свою маршевую роту. Но не горюйте: смелые и бывалые ребята нам нужны. Как только получим приказ на пополнение, так приеду к вам набирать добровольцев в разведку. Тут уж сами не зевайте!..
И вот — они в разведроте. Новоприбывших в 38-й гвардейской стрелковой дивизии встретили дружелюбно. Георгию предложили было должность писаря, но он отказался. Спокойный, покладистый парень, который и в детстве-то не был охоч до драк, сейчас рвался в бой. Море людского горя видел он на выжженной войной земле.
Темный вечер спускается на землю. Бои затихают. Только багровые сполохи далекого пожара мечутся по небу, да изредка доносится тяжкий гром отдельных разрывов. Вот проплывает где-то за облаками невидимый бомбардировщик. На этот звук тянутся пунктирные линии трассирующих пуль, оглушительно бьют зенитки. Но все это — сущие пустяки по сравнению с той дикой оргией звуков, которая будет днем.
— Хаев, к командиру! — кричит, пробегая по траншее, дневальный.
Поправив обмундирование, Георгий закидывает на плечо ремень автомата и пробирается к землянке. Здесь уже собралась вся группа — восемнадцать человек, которым предстоит идти на задание. Командир взвода лейтенант Шильников объясняет полученный из штаба дивизии приказ. Как всегда, офицер немногословен:
— Отправляемся в тыл к немцам, километров за сорок пять. Подойти должны к развилке шоссе в районе Кобрина. Приказано вести наблюдение за передвижением вражеских войск и сообщать данные по радио. Вопросы есть?
— Все ясно…
В назначенный час восемнадцать теней бесшумно скользнули в лес и растаяли в непроглядной мгле. Через сутки группа вышла в заданный квадрат.
Немцы на этом участке фронта готовили крупную операцию. По двум шоссе почти непрерывно двигались груженые автомашины, танки, шла пехота. Шильников с помощью специального шифра регулярно докладывал в дивизию результаты наблюдений. Но запасы питания для рации кончались. Радист Алексей Чурин и его помощник Виктор Моторин, призывая на помощь свое мастерство, выжимали из техники все, что было возможно, но связь с каждым днем угасала.
Решили пробиваться к своим. Задача осложнялась тем, что разведчики, лишенные связи, не знали нынешнего расположения частей. Не имея возможности предупредить своих о возвращении, они рисковали очутиться между двух огней. Но иного выхода не было…
Местные жители переправили бойцов на лодке через озеро. Партизаны прислали в отряд двух своих товарищей, хорошо знающих местность. Один из них, Павел Степанюк, вывел группу к тому самому месту на берегу Припяти, где разведчики переправлялись, уходя на задание. Возвращаться именно здесь Шильникову хотелось по двум причинам: во-первых, знакомая обстановка, а во-вторых, можно было надеяться, что там все еще стоит их дивизия.
Разбились на четыре группы. Впереди пошел лейтенант с проводником-партизаном, показывавшим дорогу. Замыкал колонну другой партизан. К реке приближались по заболоченной долине. Трудно было идти по колено в воде, не поднимая шума. Когда до реки оставалось около километра, впереди послышалось громкое:
— Хальт!
В небо одна за другой взвились осветительные ракеты. Их белесый, мертвенный свет залил все кругом. Стала видна каждая веточка, каждая пуговица на шинели. Разведчики залегли прямо в холодную жижу. Переждали, пока тревога улеглась. И снова двинулись вперед. Впотьмах наткнулись на немецкий блиндаж. К счастью, пока находившиеся там пулеметчики сообразили, что к чему, группа успела проскочить к болоту, которое переходило прямо в Припять.
Из блиндажа застрочил пулемет. Невидимая смерть, посвистывая над головой, леденила душу сильнее, чем воды реки, в которую с разбегу бросились разведчики. Медлить было нельзя. Огонь с немецкой стороны все усиливался. Часто загребая, Георгий плыл и плыл к берегу. Автомат, патроны, гранаты, намокшая одежда тянули ко дну. Наконец нога нащупала опору. Но как только разведчики ступили на берег, в лоб им застрочил другой пулемет: боевое охранение наших войск, услышав выстрелы и шум на реке, также открыло огонь.
— Свои! Свои! — закричали изо всех сил разведчики.
Пулемет смолк.
— Все оставайтесь на месте, один подходи с поднятыми руками! — послышалось из темноты.
Через несколько минут измученных, обросших густой щетиной, мокрых до нитки разведчиков уже тискали в могучих объятиях друзья. Группа вышла точно в расположение своей части. Раненый Иван Пикалов опирался на плечо своего друга Георгия Хаева. Быстрее ветра разнеслась радостная весть по окопам. Через чащу примчался из штаба дивизии старшина, доставил на повозке целый мешок консервов, несколько буханок хлеба. Но еще больше, чем пище, обрадовались продрогшие до костей ребята сразу замеченной в одном из ящиков стеклянной посуде.
— С чего это ты так расщедрился? — спросил Хаев, отвинчивая от фляги стаканчик.
— А как же! Праздник нынче. Разве забыли? Первое мая сегодня.
Разведчики недоуменно переглянулись. Они потеряли счет дням…
На следующий день всех участников героического рейда отправили в тыл. С каким наслаждением они помылись в настоящей русской бане!
Но вот пришло сообщение: Хаева срочно вызывают в штаб дивизии, явиться лично к генерал-майору Соловьеву. Раздумывая о том, какое такое особо важное задание ему собирается дать сам комдив, Хаев поспешил в штаб.
Один из штабных офицеров построил всех прибывших перед крыльцом. В этот момент на пороге появился генерал. За ним шел адъютант, неся целую стопку небольших картонных коробочек.
— Хаев Георгий Матвеевич, — громко объявил писарь, — Указом Президиума Верховного Совета СССР награждается орденом Славы 3-й степени!
— Так вот ты каков, Хаев! — сказал генерал, подходя к нему. — Вот ведь, смотрите, и фигура не богатырская, и вид не грозен, а орел, настоящий орел! Ну, носи с честью!
