Роковые годы - Никитин Борис Владимирович (читаемые книги читать .txt) 📗

Против этих пяти грозных условий требовались необычайные усилия, может быть, чудо, – не стану спорить.

Только в спокойном состоянии, только далекий историк увидит и приведет в систему причины происшедшего. Их не найти в одном только прошлом, сознательно закрывая глаза на 1917 год, так же как нельзя в злой воле и ошибках отдельных групп и лиц этого года искать полного объяснения истории России.

Глава 21

Забытые могилы

Брест-Литовский мир вывел Россию из войны, но не мог уничтожить ни русской традиции, ни славянской идеологии, призывающей к жертвенности. Тем более настойчиво выступали усилия продолжать войну бок о бок с союзниками.

Эти общие желания были ясно выражены на далекой окраине России, где народу удалось сбросить большевистское иго: там сейчас же возник и свой собственный театр войны, связанный с союзниками честью русского имени. На этом фронте вышел из армии русский отряд, который оставался в рядах союзников до конца Мировой войны. Только для него, не имевшего за собою Великой Державы, война с турками кончилась не в день общего перемирия 11 ноября 1918 года, а на две недели позднее. В его рядах горсть русского народа вышла на свой маленький фронт и выполнила, как умела, выросшие перед ней задания.

Для союзников отряд оттянул значительные силы противника и прикрыл пути в Индию, а для русского знамени – боролся за осколки Великой Родины в Закавказье, бил большевиков и не допустил корпус Иззета-паши с его ордой пройти на Северный Кавказ и поднять восстание.

Вот краткие сведения об этом совсем забытом театре Большой войны.

Новое формирование началось с того, что генерал Баратов и английское командование в Персии предложили четырем русским офицерам сформировать четыре отряда. Справиться с этой задачей удалось только одному – Лазарю Бичерахову. После развала фронта он сколачивает свое ядро – в 1 батальон, 1 батарею, 6 сотен казаков, проходит Персию до Энзели, уничтожает по дороге большевиков и разбивает банды Кучук-Хана.

К этому времени, в конце июня 1918 года, командующий Восточной турецкой армией Нури-паша наступает от Елизаветполя на Баку, занятый большевиками [185].

На бакинском направлении Нури сосредоточил 5-ю пехотную дивизию (Мурсал-паша); 15-ю пехотную дивизию (Юсуф-Иззет-паша); 107-й пехотный резервный полк, два батальона пограничного формирования и 4-ю пехотную дивизию, предназначенную для занятия центрального Азербайджана, обеспечения тыла, коммуникаций и особенно для специальных формирований частей из местных мусульман.

Приблизительно в этих же цифрах, а именно в четыре дивизии, исчисляет силы сражавшихся турок и представитель Французской армии, много потрудившийся на Кавказе и в самом Баку в описываемый период, неутомимый генерал Chardigny. По его же мемуарам, три вышеназванные полевые турецкие дивизии были полностью укомплектованы и прекрасно дисциплинированы (чего нельзя было сказать про 107-й пехотный резервный полк). И действительно, в пополнениях военнопленными и закавказскими татарами недостатка не было [186].

В июне Бичерахов один, с двумя казаками, высаживается в Баку. Большевики в панике, предлагают ему взять командование против турок.

Он соглашается, вызывает из Энзели свой отряд и через три недели свергает большевиков. Последние перед падением, вступив в переговоры с немцами, успевают увести с фронта отряд коммуниста Петрова, занимавший Хурдаланский участок. Турки выходят за Петровым к окраине Баку. Бичерахов оставляет город, идет на север, бьет большевиков, берет Петровск. Каспийский флот, коммерческий и военный, порты Каспийского моря, кроме цитадели большевиков, Астрахани, – все признают Бичерахова, а правительство Союза Прикаспийских областей избирает его своим председателем. Одновременно союзники признают в лице Бичерахова русскую власть в крае.

Тем временем турки, развивая военные действия, двигают в Дагестан еще в июле от своей 4-й пехотной дивизии инструкторский отряд – около 500 офицеров и унтер-офицеров – для формирования Дагестанского корпуса (набрали только дивизию) и для усиления нескольких десятков инструкторов, группировавшихся в Чечне с весны около Шукри-бея (в Ведено). В Азербайджане же к концу войны была, в сущности, сформирована одна пехотная дивизия.

Таким образом, в описываемых военных операциях на Восточном Кавказе со стороны турок непосредственно участвовали: вышеперечисленные 3,5 дивизии турок, одна азербайджанская, одна дагестанская, отряд чеченцев, – а всего до 6 дивизий с артиллерией, 1,5 тысячью сабель иррегулярной конницы и техническими войсками.

Сверх того, в ближайшем соседстве, в Персии, в районе Тавриза, турки держали в полной готовности две дивизии (3-ю и 11-ю), опасаясь в Карабаге восстания армян Андраника, которому помогал материально Бичерахов [187].

Поэтому приходится признать, что Русское Национальное движение на Кавказе приковывало со стороны противника не менее 8 дивизий разного состава; несколько из них сражались непосредственно с войсками русскими.

Разбросанные по Закавказью части этой лавины медленно надвигались на Дагестанский театр войны, где на аванпостах Дербента гремели выстрелы полусотни орудий и нескольких батальонов русских войск; они были зажаты между морем и горами – большевиками с севера, примерно по линии Терека.

Здесь, в Петровске, основное ядро Бичераховского отряда разворачивается до 9 батальонов, 8 батарей и 6 сотен казаков с техническими командами, и отсюда война ведется на два фронта: на север – против большевиков, а на юг и запад – против Иззета-паши и мусульманских отрядов.

В эту группу Иззета входили: 15-я пехотная турецкая дивизия; части азербайджанских войск; одна дивизия дагестанцев и отряд горцев Северного Кавказа – все с турецкими инструкторами. Их действия мне близко знакомы, так как я был Главнокомандующим этого театра войны и Командующим полевыми войсками отряда Бичерахова.

Мы вели маневренную войну, иногда без проволоки, на больших пространствах, в лесистых горах, среди враждебно настроенного населения. Одновременно турецкие эмиссары спокойно продолжали свою работу кругом военной зоны, вербовали Иззету отряды из мусульман-горцев, преданных Турции.

Мы, военные, будто воскресли, снова попали на войну, жили по нормальным уставам военного времени. Казаки сражались выше всех похвал. Солдаты ходили в огонь, но требовали непрестанного, неусыпного надзора. Артиллерия была прекрасная.

Острый некомплект в офицерах был больной стороной нового формирования [188]. Ротами командовали прапорщики и подпрапорщики. Давал себя также знать недостаток шинелей, особенно в октябре и ноябре, когда дожди продолжались по несколько дней кряду.

Походных кухонь почти не было; мы довольствовались главным образом шашлыками из буйволов, от которых «ломались зубы». Войска терпели. Огнестрельных припасов было достаточно.

Наша тактика – при большом превосходстве сил турок: непрестанное движение; короткие удары; сильный артиллерийский огонь; пехота, энергично поддерживаемая казаками.

Имея задачи и войска в других областях Каспийского бассейна, усиливаясь с каждым днем, мы вначале старались выиграть время, избегали решительных столкновений.

В первый период, если Иззет-паша наступал, то мы ему подставляли только арьергард из 2–3 рот, одной-двух сотен казаков – всего 250–400 штыков, 90-180 сабель и 2–4 орудия. Этот маленький отряд, растянутый в предгорьях, блиндированные поезда в приморской долине, баркасы с пулеметами вдоль берега моря, – все вместе стреляли на широком фронте, заставляли Иззета каждый раз разворачивать все свои силы и делать глубокие обходы [189]. Так было три раза: под Мамед-Кала, Каякендом и Буйнаком. Только под Буйнаком у нас было не три, а 4 роты. Блиндированные поезда, отойдя назад, давали туркам продвинуться, потом неслись вперед, проскакивали огнем турецкие цепи; возвращаясь назад, они прорывались через новые цепи, новых обходных колонн турок.